Фиона Уокер - Море любви
– Ничего не трогайте там! – приказал тихий хриплый голос.
Гостья оглянулась. Годспелл, как всегда, в черном, сидела, сгорбившись, в углу, в нише, задрапированной черным бархатом, на фоне которого Эллен ее не замечала, пока та молча управляла вампирами-зомби на экране портативного телевизора.
– Что вам нужно? – Хозяйка встала и выключила телевизор.
– Меня прислала Фили… – Эллен поспешила объяснить причину своего визита.
Несмотря на неяркое освещение этого склепа, Годспелл была в черных очках. Ее бледное заостренное лицо ничего не выразило, и она ничего не ответила.
– Мистер Эли просил вас спуститься вниз вместе со мной, – растерянно пробормотала Эллен.
За спиной Годспелл она заметила полку, на которой стояли сосуды с мертвыми насекомыми, напоминавшие раки с мощами святых.
Годспелл проследила за взглядом Эллен, обернулась и взяла один из сосудов.
– Мой первый ребенок, – пояснила она.
– Как его звали?
– Ее, – поправила Годспелл. – Ее звали Липучка. Эллен удержала смех и сохранила скорбное выражение лица: из-за черных очков она не могла понять, смотрит на нее Годспелл или нет.
– Я вижу, вы их очень любите? – спросила гостья.
И Годспелл Гейтс – у которой было мало друзей и которая редко разговаривала с людьми – вдруг серьезно призналась Эллен:
– В них вся моя жизнь. – Она поднесла Липучку к свету, чтобы Эллен могла ее получше разглядеть. – Они прекрасны, когда получше узнаешь их.
Девушка прижалась к Липучке черными губами и закрыла глаза с молитвенным выражением на лице, а потом бережно поставила сосуд на полку. – Идемте, – сказала она Эллен. Та кивнула и с готовностью направилась к двери.
– Не сюда. – Годспелл показала в противоположную сторону. – Я не хочу, чтобы вы опять напугали малышей. Они слушают мою музыку.
Хозяйка отодвинула черную занавеску, и через маленький кабинет, где в шкафах стояли книги о насекомых, они вышли на лестницу.
– Какой огромный дом! Эта пристройка с улицы совсем не видна, – удивилась Эллен.
– Не такой уж он и огромный. Змей пришлось разместить в гараже.
– И рептилий, наверное, тоже? – Гостья пыталась поддержать светскую беседу.
– Я предпочитаю насекомых.
Пройдя через лабиринт коридоров, они вновь оказались в главном здании, там, откуда Эллен начала свое путешествие.
– Надо же, ваш дом еще запутаннее, чем особняк Беллингов. – Пока они шли, Эллен пыталась в уме начертить план дома и не смогла решить эту головоломку.
– А вам он, похоже, приглянулся, да?
Гостья оторопело приостановилась;
– Кто?
– Особняк, разумеется. – Годспелл тоже остановилась. В ее черных очках отразилось удивленное лицо Эллен. – А знаете, откуда возникло прозвище «Шпора»?
Эллен не понимала, к чему та клонит.
– Ну… он же увлекается верховой ездой.
– И футболом. Он болеет за «Шпору», команду из Тоттенгема.
– Вот как?
– А я болею за «Арсенал». Отец не одобряет этого.
– Он предпочитает регби?
– Нет. Просто «Арсенал» – любимая команда Виков.
Точно, вспомнила Эллен: Сол носил майку «арсенальщика».
Она не могла взять в толк, зачем Годспелл рассказывает ей это.
– Вот Вики его и ненавидят… Короче, никто не думал, что бутылка попадет в вас. Фили сказала, что вы потеряли сознание?
Эллен стало досадно, что подруга совсем не умеет держать язык за зубами.
– Вы знаете, кто швырялся бутылками?
– Один мой знакомый, – без всякого выражения сказала Годспелл.
– Кто-то из Виков, – заключила Эллен. – Вы тоже там были?
Годспелл кивнула.
– Жаль, что вам досталось. Извините. – Углы ее губ дернулись. – С вас бы и дохлого барсука хватило.
– Фили вам и о барсуке рассказала? Девушка отвернулась.
– Да, она мне рассказала.
– За что же вы извиняетесь? Это была не ваша вина.
– Это была моя бутылка.
Эллен вспомнила шеренгу таких же пустых бутылок, выстроившихся в склепе Годспелл, а также игровую приставку и переполненные пепельницы.
Все это она обнаружила и в Гусином Доме по приезде. Может быть, Годспелл Гейтс была одним из загадочных подонков? Эллен не успела придумать, как выяснить это. Эли Гейтс позвал дочь, и она бросилась на зов.
В сумрачной гостиной Гейтсов Фелисити – уже без окровавленного фартука – разливала кофе из маленького фарфорового кофейника и озабоченно посматривала на часы.
– Мне пора идти, Элия. Ты сам знаешь, как леди Беллинг не любит, когда опаздывают.
Эли посмотрел на дочь, и его ледяной взгляд потеплел.
– А почему бы тебе не взять с собой Годспелл, душечка? Она свободна – сеанс у Офелии переносится.
Фелисити озадаченно посмотрела на супруга.
– Но ведь леди Беллинг не…
– Вот и хорошо. Молодой Джаспер сейчас должен быть дома. – Эли встал, снял с дочери темные очки и немного пригладил черные пряди ее волос, торчавшие в разные стороны, как шипы. – Самое время вам с ним поближе узнать друг друга. Ступай с мамой, дорогая. Я сам напою кофе мисс Джемисон.
Годспелл издала звук, похожий на шипение ее любимцев-тараканов, но Гейтс полностью подчинил себе волю дочери и жены. Подкрасив губы, одна – черной помадой, другая – красной, обе удалились, чтобы вместе предстать пред светлейшие очи леди Беллинг.
Хозяин дома жестом приказал Эллен сесть к столику орехового дерева, со стоящей на нем чашкой жидкого кофе. Гостья присела.
– Простите, у меня мало времени. Сейчас придут люди смотреть дом.
– Вы не изменили своего мнения по поводу моего предложения?
– Не я, а родители. Боюсь, что нет. Не изменили.
– Ну, так еще изменят. – Он доверительно улыбнулся.
– Боюсь, что нет. – Эллен прочистила горло. – Они прекрасно понимают, что вы подкупили Ллойда, чтобы избавиться от конкурентов.
Наступила длинная пауза. Эли размешивал сахар в чашке.
Она смотрела на большую темную картину, висевшую над камином: умирающий олень отбивается от своры облепивших его, вцепившихся ему в горло собак Своевольное, непокорное выражение глаз оленя, который не сдавался и сражался до последней минуты жизни, почему-то напомнило ей Шпору.
– Надеюсь, вы почтите своим присутствием праздник, который устраиваем мы с Фелисити? – нарушил молчание Эли. – Ллойд тоже будет там. Вы сможете с ним переговорить.
– Меня, наверное, к тому времени уже не будет в Оддлоуде. – Эллен изумилась наглости Гейтса. – Коттеджем многие интересуются. Через несколько дней он будет продан.
– Очень жаль.
Девушка не поняла, к чему относится его сожаление: к продаже дома или к ее отъезду.
Последовала еще одна напряженная пауза, во время которой Эллен рассматривала фотографию: Эли Гейтс обменивается рукопожатием с Маргарет Тэтчер.
