Эшли Дьюал - Домой Не По Пути (СИ)
Я гляжу в его глаза. Я люблю его глаза. Но это не важно.
- Вернись к родителям, Уилл. Извинись перед ними. - Мне нечем дышать. Нечем. Я задыхаюсь, боже, я упаду. - Иначе у тебя не останется близких.
Я делаю шаг вперед. Однако Уильям неожиданно вновь закрывает дверь и ударяется об нее лбом. Он закрывает глаза и шепчет:
- Не уходи, Реган, прошу тебя.
- Уилл...
- Не оставляй меня.
- Пожалуйста, прекрати. - Слезы душат. Я не могу, не могу говорить. - Ты делаешь хуже, перестань.
- Что мне сделать? - Он выпрямляется. Приближается ко мне и касается ладонями моего лица. - Скажи, черт подери, просто скажи, я сделаю, обещаю! Реган, я люблю тебя!
Закрываю глаза, и слезы вырисовывают новые полосы на щеках. Такое чувство, что у меня нет земли под ногами, что воздух исчез. Я раскрываю глаза, а мир - черно-белый.
- Дай мне уйти. - Мой голос мертвый. Сердце падает.
Подбородок Уильяма дрогает, а глаза закрываются.
- Дай мне уйти. - Еще раз повторяю я и отстраняюсь. Позволяю себе в последний раз посмотреть на лицо Уильяма Гудмена, на морщинки около его губ, веснушки, и выдыхаю.
Мои пальцы непроизвольно касаются его щеки. Я пробегаюсь ладонью по его губам, а потом выбегаю за дверь и не оборачиваюсь. Это самый трудный поступок в моей жизни, и впервые я ощущаю себя по-настоящему сломленной.
ГЛАВА 19.
Янгстаун. Город, который никогда не был мне домом.
Я здесь выросла. Я здесь разочаровалась. Я пыталась стать смелее, а потом сбежала. Стоило ли садиться в машину к Гудмену? Стоило ли бросать семью? Стоило. Внутри все горит, но я не жалею. В Янгстауне мои ноги врослись в землю. А теперь я умею летать. И пусть мой полет закончился падением, я все-таки ощутила вкус свободы.
От вокзала до моего дома минут пятнадцать. Я плетусь вдоль знакомых улиц и уже не верю, что когда-то бродила по Эри, Сиракьюс, Нью-Йорку; что видела океан, слушала джаз. Все это кажется вымыслом и плодом разыгравшегося воображения. Я неожиданно хмыкаю - слабо, горько, по-другому мое тело сейчас неспособно себя вести - и хмурюсь. Возможно, я напишу об этом. Да, напишу нашу с Кори историю. Всегда хотела выражать свои мысли на бумаге, потому ведь и пошла на факультет литературы. А теперь мне даже есть о чем писать. Удивительно. Внезапно я нахожу нечто хорошее в грозовых мыслях.
Плечи ноют от усталости, а в груди у меня, будто дырка. Мне кажется, сейчас глаза я опущу и увижу простреленное легкое, ведь дышать совсем невыносимо. Щеки болят. Так болит лицо у тех, кто рыдал несколько часов подряд, а я рыдала. Мне стыдно за себя.
Я прихожу на свою улицу. Делаю несколько шагов и останавливаюсь, повернувшись лицом к коттеджу. Гляжу на него. Небольшой дом с ветхой крышей, с разбитым крыльцом и прогнившими ступеньками. Я не знаю, что чувствовать, одна мысль вертится в голове: я будто не уезжала. Внутри ощущения совсем другие, а снаружи: те же стены, тот же запах. Я вновь стою здесь, напротив дома, из которого убежала, и думаю: что со мной не так? Что я делаю неправильно? Ветер откидывает назад спутавшиеся, длинные волосы. Мне хочется поправить их, но я не поправляю. Выдыхаю и медленно иду вперед, переставляя ватные ноги. Дома кто-то есть. Я слышу, как на кухне работает телевизор.
Стаскиваю кроссовки. Бросаю рюкзак. Плетусь по коридору и чувствую этот запах, от которого глаза слезятся: запах бедности, сырости, алкоголя. Я вновь здесь. Я дома.
Прохожу на кухню. Мама помешивает салат, но, увидев меня, замирает. Ее пальцы выпускают ложку с глухим треском. Она ошеломленно смотрит на меня, пытается сказать что-то, но не может. На ее лице как всегда кричащие тени, в глазах полопавшиеся сосуды, помада на пол-лица. Она делает шаг вперед, делает шаг назад. Я тоже молчу. Подхожу к холодильнику, открываю дверцу и спрашиваю:
- Ты будешь что-нибудь?
- Я делаю салат. - Шепчет она. - Ты проголодалась?
- Немного. - Достаю пакет молока, яйца. - Что насчет омлета?
Она нерешительно кивает. Включаю плиту, связываю в пучок волосы. Мама стоит со мной рядом, помешивает салат, а плечи ее трясутся. Я зажмуриваюсь. Не могу. Все это не просто причиняет боль. Мне трудно даже дышать.
- Я хочу устроиться в кафе официанткой. С тобой. У Грэга есть вакансии?
- У него всегда есть вакансии. - Она порывисто смахивает слезы со щек.
- Хорошо. Я собираюсь накопить немного денег, чтобы уехать, мам.
- Уехать.
- Да.
- Опять?
- Опять. - Разбиваю яйца о край сковороды, и они шипят, распластавшись по маслу. Мама шмыгает носом. Помада у нее размазалась по подбородку. - Ты можешь поехать со мной, если хочешь. Например, в Бостон, в Вашингтон или Провиденс.
- Там у тебя никого нет.
- Начну все заново.
- Я не брошу отца.
- Почему? - Я перевожу взгляд на маму и сжимаю пальцы. - Почему ты не бросишь его? Мама, мы должны уехать.
- Ты должна уехать, - шепчет она, мешая салат, который уже давно готов. - Но не я.
Поджимаю губы и отворачиваюсь. Возможно, она права. Возможно, пришло время самостоятельно принимать решения и строить свою жизнь. Заново. С чистого листа.
Мы накладываем еду и расставляем ее на маленьком столе. Садимся друг напротив друга и молча едим, не говоря ни слова. Я внезапно вспоминаю о тех словах, что она мне сказала по телефону: ты должна быть со мной рядом, когда мне плохо. Что изменилось? Почему теперь она позволяет мне уйти?
- Что с ним? - Хрипло спрашиваю я, наколов лист салата на вилку. Упрямо смотрю перед собой, не хочу поднимать подбородок.
- Он до сих пор в больнице.
- И долго он там пробудет?
- Не знаю. Ему плохо. - Мама отпивает воды и передергивает плечами. - Алкоголь. Он разрушил его. Разрушил всю его жизнь.
- Ну, а ты? - Я все-таки выпрямляюсь и стискиваю зубы. - Что насчет тебя?
- Реган...
- Ответь.
- Я стараюсь. - Шепчет она. Протягивает широкую ладонь, накрывает мои пальцы. Я не шевелюсь. Просто смотрю ей в глаза. - Люди меняются, когда хотят.
- А ты хочешь?
- Хочу.
- А отец?
- Боюсь, он слишком поздно задумался над этим. - Ее голубые глаза блестящие от слез. Видимо, с отцом дела совсем плохи. Внутри у меня становится так горячо, что тело передергивает. Боже, какая разница. Наплевать мне на отца. Наплевать! - Ты сходишь к нему? Сходишь?
- Что?
- Реган.
- Нет, - качаю головой, - ни за что. Нет.
- Пожалуйста, ему совсем плохо, слышишь? Он ведь твой папа. Он...
- Ты видела, что он сделал? Мам, как ты можешь защищать его? Как ты можешь его любить? У меня нет отца. А у тебя нет мужа. У нас есть существо, которое испортило нам жизнь. - Я отдергиваю руку и до боли стискиваю зубы. - Он все разрушил.
