Семен Малков - Расплата
Бок снова заныл, и он решил уже повернуться к стенке, как вдруг раздался стук в дверь, она открылась, и вошел… Марк… Да, это его бывший друг: одет, как всегда, с иголочки, солидные очки в элегантной оправе, безукоризненный пробор… Михаил не обнаружил в себе ни радости, ни даже простого любопытства – неприятно видеть человека, который заменил его в сердце Светланы. «Что ему от меня понадобилось? – подумал он с досадой. – Пришел, наверно, протестовать против моей встречи с сыном…»
– Здорово, Михаил! Вот узнал, что ты в Москве и на больничной койке. – Марк запинался от волнения; не дожидаясь приглашения присел на стул рядом с кроватью. – Решил тебя навестить и заодно поговорить о наших отношениях. Давно ведь пора – вместе росли, были друзьями.
– Ну положим, какой ты мне друг, я уже убедился. Достаточно того, что ты ни при встрече, ни за прошедшие пять лет не сообщил мне, что у меня растет сын, – категорически отверг Михаил его попытку к примирению. – И ты еще надеешься, что я тебе когда-нибудь это прощу? Ошибаешься! – И взглянул недобрым взглядом. – Я бы с тобой не так говорил, но рядом, при тебе, растет Петр Михайлович. Хочу, чтобы ты знал, почему твоя шкура до сих пор цела и невредима. Надеюсь, ты не для того пришел, чтобы помешать нам встречаться?
– Разумеется, нет! Как ты мог такое подумать? – торопливо заверил его Марк, как-то жалко глядя ему в глаза. – У меня никогда и в мыслях этого не было. А не сообщал я тебе о сыне, боясь, что это внесет разлад в твою семью, озлобит жену. Думал, что знаешь о сыне от Сальникова и сам не захотел его видеть. Ведь у тебя, наверно, есть другие дети?
То, что сообщил ему Михаил, прозвучало для него как смертный приговор:
– Не знаю, что ты полагал и чем руководствовался, но дать знать о сыне был обязан. Ты не так уж глуп – нашел бы для этого подходящий способ. А детей у меня нет, как и жены. Полученный опыт отбил охоту.
– Ну как знаешь, – пролепетал еле слышно Марк с убитым видом. – Я ведь хотел как лучше… – Он произнес это автоматически.
Мысли у него путались; он страдал, сознавая полную для себя безнадежность. Чувствуя себя совершенно разбитым, он, безвольно опустив руки, посидел еще немного, молча предаваясь отчаянию, с трудом заставил себя подняться и понурившись вышел из палаты.
Остаток дня Марк Авербах провел как во сне, обезумев от безнадежности и горя: не сомневался уже, что судьба вновь соединит Светлану с Михаилом. В состоянии прострации он не мог потом вспомнить, как попал в знакомый притон наркоманов. Квартиру снимали его старые приятельницы из кордебалета, с юных лет, как и он, испытавшие прелести кайфа и приверженные этой пагубной страсти до сих пор.
Марк еще как-то перебарывал свой порок, осталась какая-то сила воли; девушек этих сдерживало только отсутствие денег. В поисках приработка они не брезговали ничем, но красотой не блистали и большим спросом не пользовались. Когда появился денежный Марк, радость их не ведала предела. Им предстоял вечерний спектакль, ну и что же?.. Всего-то небольшой хореографический эпизод, да и платят им гроши.
– Бабоньки, патрон прибыл! – восторженно объявила старшая, открывшая ему дверь. – Покайфуем на славу! Мальчик темнее тучи! Придется его расшевелить…
Это вызвало оживление: дамы тосковали, валяясь на смятых постелях, в состоянии депрессии. Они тут же кинулись прибирать в комнате, подкрашиваться, подтягиваться… Когда Марк вошел, все уже выглядело вполне пристойно. Дам было трое; они его окружили, расцеловали по-свойски, усадили, стали расспрашивать с сердечным участием, суетясь вокруг него.
– До чего же мы по тебе соскучились, Марочка! Мы тебя отогреем, не отпустим в таком состоянии. Бабки-то есть?
– Какие проблемы! – небрежно бросил он, доставая толстый бумажник. – Берите сколько надо, а хотите – хоть все! Только верните мне самого себя! Хочу забыть о гадости жизни!
Оставив его на попечение самой молодой и наиболее привлекательной, две другие шустро занялись приготовлениями: одна побежала за «лекарством», другая – делать срочные покупки.
Когда вернулись, обнаружили подругу с патроном уже в постели, не обращающих никакого внимания на все вокруг.
– Потише, черти полосатые, а то завидно! – рассмеялась старшая. – Эй, Шурка, оставь от него хоть немного нам!
Марк, с мутными глазами, тяжело дыша, поднялся и не стесняясь своей наготы, подхватив рукой трусы, пошел принять душ. Шурка как ни в чем не бывало принялась помогать подругам.
К его возвращению стол уже был накрыт; принялись пировать, обмениваясь сплетнями из жизни эстрадной богемы. Обильная еда и спиртное привели всех в отличное настроение; по очереди «сели на иглу», и кайф скоро овладел ими полностью…
Марк почувствовал огромный прилив сил: он любит весь этот сияющий, прекрасный мир, всех очаровательных, соблазнительных женщин вместе и каждую в отдельности, – все они представали в желанном образе жены. В сладком полусне, в эротическом угаре, Марк обладал то одной, то другой, то всеми тремя…
Очнулся он в двенадцатом часу ночи, на широкой тахте, между двумя подругами; третья, без всякой одежды, растянулась в полузабытьи на кровати поверх одеяла.
– Ну, Марк, и мировой же ты мужик! – благодарно шепнула ему Шурка. – Со всеми управился! Тебе хоть гарем заводить… Приходи почаще! Таких номеров от своей половины ведь не дождешься, а? – И расхохоталась.
Постепенно он стал осознавать, где находится, и чувствовал полный упадок сил. Почему-то ему вспомнился анекдот с вороной: это когда мертвецки пьяного забулдыгу выбросили на помойку голым, птица села и клюет его достоинство, а он даже «кыш!» не в силах произнести… Однако не смешно… Он с отвращением оглядел грязную, отвратительную комнату, валяющихся рядом бесстыдных, неряшливых баб… Молча поднялся и стал одеваться.
Покинув жуткий приют, Марк долго еще сидел неподвижно в своей шикарной машине. Мысли у него путались, но одно ясно: в таком состоянии управлять автомобилем нельзя… Да он еще остался без гроша, в случае чего и откупиться нечем. Клонит в дремоту, поташнивает… Час-другой сна его освежит, и тогда удастся добраться до дома. Марк заблокировал двери, привел спинку кресла в удобное положение и уснул…
Сначала снилась всякая муть: снова сладко ныло тело, его нежно обнимали какие-то женщины… Потом чувства притупились; вдруг он как наяву увидел покойную мать: она возникла в лучах яркого света, призывно протягивает к нему руки… Он хочет пойти ей навстречу, крикнуть: «Мамочка! Мне плохо, пожалей меня!» Но не мог ни двинуться с места, ни произнести ни слова. Она стала удаляться, по-прежнему простирая к нему руки, как будто безмолвно звала с собой. «Мамочка, не уходи, не оставляй меня одного! Я хочу с тобой!» – шептали его губы. Но сам при этом понимал: звука нет, его не слышат… Видение исчезло…
