Ольга Горовая - Дни и ночи
Планы на выходные из-за этого приказа менять не хотелось, тем более, он начал замечать в Саше усталость, хоть та и пыталась скрыть свое утомление. При том, сколько всего случилось в их жизнях за последние недели — не удивительно, что она вымоталась, но Тимофей хотел ее развеять, дать возможность расслабиться. Слишком тяжело дались ей эти дни.
Почти сразу после Пасхи умерла бабушка Миши. И так уж вышло, что первым, кто нашел ее — оказался сам мальчуган. Не так давно потерявший мать, а теперь лишившийся последнего близкого человека, который старался заботиться о нем, Миша замкнулся и почти перестал общаться с окружающими. Только с Сашей понемногу шел на контакт. Собственно, к ней первой он и прибежал со своей страшной новостью. Похоронами и всем тем, что им сопутствует, занимались так же они с Сашей и соседка Марии Анисимовны. Хотя и другие соседи помогали, чем могли. Отец же Миши, даже на похороны матери не вышел из запоя.
С того дня Миша жил с ними. Домой он возвращаться не хотел, да его и не звал никто. А они с Сашей были только рады приютить мальчугана. Тимофей видел, как Саша улыбалась каждый раз, когда ей удавалось растормошить хмурого Мишу, как расцветала, когда он разрешал обнять себя, пусть такое случалось и редко. И замечал, как она сходит с ума, когда мальчуган демонстрировал свой характер, убегая куда-то и прячась в известных только ему местах по несколько часов. Все, что он мог — это успокаивать ее, напоминая, что Миша прожил так едва ли не всю жизнь и знает все закоулки села лучше старожилов. Хоть Саша и сама понимала, что поведение Миши вполне объяснимо.
И все-таки, она привязалась к мальчику, Тимофей видел это. И даже радовался, потому что знал, насколько сильно ее желание заботиться о детях, как страстно она мечтает о ребенке, несмотря на все, что мешало осуществлению ее мечты. А о Мише больше и беспокоиться было некому. Родственники у него остались только дальние, но и у тех хватало своих проблем, чтобы брать лишний рот в семью. А у них с Сашей места было достаточно. Да и сам Тимофей привязался к мальчугану. Тот добавил в их жизнь что-то, еще не очень ими осознанное или понятное. Но, определенно, что-то замечательное, помимо всего того упрямства, вредности, и проблем, которые принес им характер Миши.
Кроме того, Тимофей имел и еще один интерес в том, что паренек теперь был с ними. Впрочем, он ни за что не признался бы в этом никому, и уж тем более Саше. Но присутствие Миши, как казалось ему, еще надежнее гарантировало то, что она останется…
Да, Тимофей оказался эгоистом, чего никогда бы о себе не подумал ранее. Но он помнил кошмарное осознание, которое пришло к нему Пасхальным утром, когда они оба стояли на дворе, разговаривая с Антоном. Сашу ведь никто не держал в этом селе, на самом деле. Даже до вмешательства ее бывшего мужа. Она в любой день могла собрать вещи и уехать. При ее квалификации и послужном списке, она сумела бы найти место где угодно. Раньше он просто не задумывался над этим.
Она просто была, она сделала его жизнь светлее и ярче, наполнила смыслом. И он наслаждался ее присутствием, старался подарить радость и ей. Но в тот момент — Тимофея, словно обухом по голове, оглушило понимание, насколько, на самом деле, зыбко это положение. Ведь он не знал, что она думает и планирует ли продолжать жить и работать здесь. Хочет ли остаться в этом месте, с ним? А спросить, почему-то, Тимофей так и не решился. Да и не до того, вроде бы, было за всеми заботами. А еще, не хотелось даже зарождать в ее сознание подобную идею, если Саша еще не думала о таком сама.
Тем более, что те ее слова, что она счастлива, что не собирается возвращаться в город — они дарили ему некоторую уверенность и стабильность. Тимофей же, в свою очередь, отчаянно старался сделать все, что было в его силах, чтобы показать Саше, насколько она важна для него.
Дик бросился к нему, насколько это позволяла привязь, едва Тимофей зашел во двор, и принялся радостно лаять. Потрепав подросшего щенка, он осмотрелся, по тапкам определил, что все находятся в доме, несмотря на хорошую погоду. И сам тихо зашел внутрь.
— Н…, н…., н… или м? — Мишка рассмеялся.
— Миш, ну что ты балуешься? Я же знаю, что эту букву ты уже выучил. — Судя по голосу, с самого возвращения домой, Саша пыталась заниматься с малышом.
Едва они выяснили, что он не только не умеет читать и писать, но даже букв не знает — попытались восполнить этот пробел. И вот тут-то Тимофей осознал, насколько отличается обучение шестилетнего ребенка, от преподавания взрослым, сформировавшимся людям в университете. Он серьезно зауважал учителей, о чем не преминул сказать Саше. А она тут же всполошилась, что Мишу пора определять в школу, ведь возраст уже, а его еще никто не записал на следующий учебный год.
И началась новая суматоха — в школу Мишу записали, под слово Саши и Тимофея, но им предстояло достать его документы, а где те искать, сказать не мог никто. И уж тем более, вечно пьяный Виталий был им не помощник. Соседка что-то вроде бы знала из рассказов Марии Анисимовны, но не была уверена. В общем, с этим еще предстояло разбираться. Тимофей же строго запретил Саше даже пытаться сунуться в дом плотника, мало ли что взбредет тому в пьяную голову? И собирался в ближайшее время сам найти свидетельство о рождении Миши.
Остановившись на пороге комнаты, которая теперь у них считалась «детской», он непроизвольно улыбнулся, глядя на две склоненные над ярким букварем головы. Словно почувствовав его присутствие, Саша подняла лицо и улыбнулась. Тимофей улыбнулся ответ.
Как же он любил эту женщину. Так, что даже для себя не находил слов, чтобы описать глубину этого чувства. Просто любил, сильно, безусловно, отодвинув все остальное в сторону.
Это понимание не пришло в один момент. Он даже не смог бы сказать, когда именно понял, что чувствует к ней. Саша была постоянно рядом, и он наслаждался ее присутствием. Почти не вспоминал, насколько тяжело для него раньше проходили ночи, как изматывали дни, когда Тимофей пытался сам для себя придумать какую-то цель и смысл. А потом, однажды он осознал, что даже то, что уже было в его жизни, увольнение, несправедливые обвинения, попытки спиться — все покажется незначительной и мелкой бедой, если Саша вдруг решит уехать. Он уже не представлял, как сможет жить без нее.
— Привет. Забрал деньги? — Саша захлопнула книгу, отложив ту в сторону, и поднялась, направившись к нему.
— Забрал, — кивнул Тимофей, обняв ее.
Глянул на Мишу, который смотрел на него напряженными, полными ожидания, глазами.
— Модель пришла. — Он подмигнул малышу. — Будем после обеда собирать.
— Ура!! — Мишка вскочил и принялся с радостными криками, чем-то напоминающими реакцию Дика, прыгать на диване, которым они заменили старую кровать, с провисшей сеткой.
