Джасинда Уайлдер - Стриптизерша (ЛП)
Вместо того чтобы прикасаться ко мне, он пятится, поворачиваясь к стене в последнюю секунду, где находится встроенная док станция. Эти доки динамиков находятся в каждой комнате дома, в том числе и в ванной. Он устанавливает свой телефон, прокручивает песни, пока не находит ту, которую хочет. Быстрый электронный бит заполняет гараж, и я сразу узнаю песню. Это «Палладио» в исполнении Silent Nick, одна из любимых песен Доусона для занятий, и одна из моих любимых песен, чтобы танцевать. Он подходит ко мне с вилянием бедер, подскоком в каждом шаге. Конечно, он может танцевать. Он умеет делать почти все.
Он обхватывает мои голые бедра руками, и мое тело движется с его, чувственное извивание наших тел под музыку. В ритме музыки, я достаю до его тонкого черного галстука и развязываю его, обернув вокруг своей шеи, а затем снимаю его пальто. Я расстегиваю пуговицы, одну за одной, освобождая их в такт, пока вместе танцуем, а потом бросаю рубашку на пол поверх пальто. Пока мы двигаемся, его руки скользят по моим бокам, держат мои ребра, прямо под моими качающимися грудями. Его глаза останавливаются там, поэтому я подчеркиваю движение моей верхней части тела, заставляя их еще больше покачиваться и вилять, и его губы растягиваются в улыбку. Я расстегиваю его ремень, вытягиваю из штанов, и отбрасываю в сторону, подальше от автомобиля, а затем медленно расстегиваю его штаны. Его тела движется в такт музыке, его скульптурные абдоминальные мышцы смещаются и напрягаются, когда он танцует со мной, сжимаю руками мой зад, запутываясь пальцами в моих волосах, прослеживая изгиб моего живота к бедрам. Я позволяю его брюкам упасть на пол, и он выходит из них.
Он остается лишь в боксерах-брифах, хлопок темно-бордового цвета обнимает его тугой зад, выпирает там, где его мужественность натягивает хлопок. Там, где его кончик касается ткани, появилась точка влаги. Я провожу пальцами по серой резинке, постепенно спуская ее вниз по его бедрами в такт музыке, покачивая своими бедрами, потираясь о него своей ложбинкой, наклоняясь, чтобы украсть быстрый поцелуй, и тогда я теряю терпение и стягиваю с него нижнее белье, и он выходит из боксеров, откидывая их в сторону.
И теперь мы оба обнажены, в гараже, танцуем, наши тела отражаются в зеркальной отделке его «бугатти», его темная кожа сочетается с моей. Песня сменилась, другое вступление, быстрая песня. Мы продолжаем покачиваться, танцуя, наши тела сближаются. Моя грудь трется о его, и он опускается на колени, чтобы взять в рот сосок. Я задыхаюсь, и он сосет, пока мои колени не сгибаются, а затем он снова выпрямляется, танцуя со мной, грудью к груди. Его рука крадется между нашими телами, и я развожу ноги в стороны, чтобы позволить ему войти. К концу песни моя щека прижимается к его, и я задыхаюсь, пока мы вместе покачиваемся, теряя ритм, когда я распадаюсь на части под его прикосновением.
Доусон поворачивает меня в своих руках, когда я кончаю. Он по-прежнему движется в такт музыке и все, что я могу делать, это позволить ему держать меня, пока ударные волны проходят сквозь меня. Он наклоняет меня вперед на капот автомобиля, его эрекция твердая рядом с моим задом. Я ожидаю его внутри себя, но все еще не уверена, каков его план.
— Я хотел сделать это с первого дня, как встретил тебя, — рычит он мне в ухо.
— Сделать что?
— Заняться с тобой любовью на капоте этой машины. — Мое тело прижато к холодной поверхности капота. — Открой глаза, — командует он. — Смотри на нас. Наблюдай за нами.
Вблизи, наши отражения не искажаются. От моего дыхание запотевает зеркальная поверхность, где моя щека прижимается к металлу, но я вижу его позади себя, мускулистая масса, плоский живот, массивные плечи и толстые руки, и у меня захватывает дыхание, как это всегда бывает, от того, насколько он совершенен. Я вижу себя, свое лицо, мои щеки покраснели, волосы выпали из поднятой вверх прически Луизы, моего стилиста, которые она укладывала. Густые пряди обрамляли мои щеки и рот. Мои глаза широко раскрыты, шея выгнута, когда я смотрю на нас, и отражение моей груди сливается с моей плотью, пока я согнута над капотом.
Его руки на моих плечах, а глаза встречаются с моими в отражении. Он ласкает мою спину, позвоночник, плечи, ребра, бедра. Укрепляет хватку на моих бедрах и сильно тянет меня к себе, и я не могу ничего поделать, вдавливаюсь в него, нуждаюсь в нем внутри меня. Мне это нужно. Я такая же ненасытная, как и он. Хотя я никогда не брала на себя инициативу, пока мы не находимся вместе в данный момент. Когда я чувствую, что он близок к оргазму, вот когда я перенимаю руководство и привожу его к кульминации. В противном случае, я позволяю ему брать меня, как хочется ему, позволяю решать ему, как он хочет меня. Я люблю загадку, потому что он всегда изобретательный и творческий, и всегда думает сначала о моем удовольствии, чем о своем. Он никогда не кончает раньше меня, если я не использую на нем свой рот. Так что теперь я по-прежнему не двигаюсь, и жду. Но мне это нужно, так сильно, и это маленькое виляние моих бедер - это мой способ сказать ему поторопиться.
Он отпускает мои бедра и берет внушительное полушарие моей задницы в обе руки, и затем его палец, средний палец правой руки, скользит в расщелину и находит мой задний вход. Я покрываюсь мурашками, задыхаюсь и хочу этого, правда, но не уверена, что готова.
Его палец скользит по мне, там, и я вздрагиваю.
— Я хочу тебя здесь.
— Сейчас? — мой вопрос выходит удушливым звуком.
— Нет, малыш. Еще нет. Ты не готова. — Даже если он говорит это, его палец давит, немного, мягкое применение давления.
— Не готова?
— Нет, — он хихикает, но затем быстро успокаивается, и его глаза сужаются. — Ты звучишь... почти разочарованно. Ты хочешь этого?
Еще немного давления, и я стараюсь не дернуться в сторону, но давление такое мягкое и неустанное, и теперь там появилось небольшое вторжение, и я стала задыхаться.
— Я...о...Боже...я любопытная.
— Ты полюбишь это. Я знаю, так и будет. Ты такая идеальная, такая чувственная. Такая отзывчивая.
— Я громкая. — Даже чересчур, и эти два слова все, что я смогла выдавить. Не могу поверить, что позволяю ему делать это, но потом, да, могу, потому что люблю все, что связанно с ним, и я верю ему. И это ощущается так хорошо.
— Я люблю это в тебе. Я люблю то, что могу заставить тебя кричать. Это игра, в которую я играю сам с собой. Чтобы увидеть, как громко могу заставить тебя кричать. Когда я трахну тебя в задницу, я должен сделать это подальше от людей, потому что, малыш, ты будешь кричать.
Я стону, когда вторжение становится присутствием, и мои бедра отодвигаются, немного, по собственному желанию. Мои глаза закрыты, и я чувствую, другой рукой он нашел мою щель и клитор, и я не в состоянии остановить небольшой крик экстаза, когда он снова подводит меня к кульминации. Мое терпение вышло. Я приподнимаюсь на носочках и трусь своими складочками о его твердость, молча умоляя его.
