Татьяна Алюшина - С молитвой о тебе
Она села, спустив ноги с кровати, переждала головокружение, долго шебуршила ногами, пытаясь попасть в войлочные теплые боты, в которых ходила здесь по дому.
Холод стоял ужасный, печь за ночь остыла, да и топила Кира ее вчера не долго, сил не было. От того, что постоянно мерзла, она спала в теплых колготах, футболке и свитере. Кира посмотрела на брюки с кофтой, лежавшие рядом с кроватью на стуле, и поняла, что с одеванием сейчас не справится.
В дверь все стучали и стучали.
— Сейчас, — сказала она тихо, скорее подбадривая себя, укуталась в одеяло, встала со второй попытки и поплелась открывать.
Отодвинула щеколду, отперла замок, открыла дверь… и увидела Николая!
От шока она отступила назад пару шагов и обессиленно привалилась к стене.
— Зачем ты пришел? — заплакав от отчаяния, с надрывом спросила Кира.
И начала некрасиво, неуклюже заваливаясь на бок, сползать по стене. Крайнов метнулся к ней, подхватил в последнюю секунду, сел на пол и прижал ее к себе.
— Все хорошо, Кирочка, теперь все хорошо! — убеждал он ее.
Но Кира находилась в своем страшном мире и могла понимать сейчас только одно — он здесь и подвергается опасности! Ему нельзя рядом с ней! Нельзя!
— Коля, уходи, — просила она его, — тебе нельзя рядом со мной. Уходи. Я не смогу пройти еще раз через это.
— Через что, Кирочка? — прижимал ее к себе, покачивал, успокаивая, он.
— Я не смогу еще раз расставаться с тобой, — закрыв глаза, полные слез, призналась она.
— Мы больше никогда не расстанемся, — уверенно заявил Крайнов и начал подниматься, не выпуская Киру из рук. — Сейчас, сейчас…
Торопясь, он отнес ее в комнату, уложил на кровать, укутал в одеяло до самого подбородка, встал рядом с кроватью на колени и гладил, гладил по голове и говорил:
— Кирочка, все в порядке, тебе больше нечего бояться! Тех, кто пытался тебя похитить, арестовали, и больше никогда никто не потревожит тебя и твоего отца. Все хорошо, милая!
Она не понимала и не слышала, что он говорит — смотрела на него и не верила своим глазам. Кира вытащила руку из‑под одеяла, приложила ладошку к его щеке, так ей надо было убедиться, что это Коля, рядом, наяву. Он прижал ее ладонь рукой, потерся щекой о ее ладошку, перехватил, поднес к губам, поцеловал и спрятал в своих руках.
— Мы сейчас поедем домой, — ласково пообещал он.
— Мне нельзя домой, — грустно улыбнулась Кира, — меня там будут искать, и тебе нельзя рядом со мной. Ты уходи, Коля.
У Крайнова зашевелились волосы на затылке — он только сейчас осознал, в каком она находится состоянии, и смог наконец рассмотреть, как она выглядит!
Ужасно! Кира похудела за эти дни, лицо стало болезненно‑бледным, под глазами темные круги, щеки впали и даже губы потеряли цвет, а в глазах стояла боль.
Он подскочил и помчался из дома — подгонять машину к калитке, вбежал назад, спешно поискал и нашел ее сумочку, верхнюю одежду, что еще?! А‑а‑а! Остальное на хрен! Мотнулся к машине, кинул вещи на заднее сиденье, бегом вернулся в дом, наклонился над ней.
— Кирочка, где ключи от дома и калитки? — как можно мягче спросил он.
— У входа, на гвоздике, — тихо ответила Кира и спросила: — Коля, ты уходишь?
— Обязательно, — подтвердил он и погладил ее по волосам, — только вместе с тобой. Ну‑ка!
Закутав Киру в одеяло, Крайнов поднял ее на руки и понес в машину. Она не сопротивлялась, не возражала и, казалось, вообще уже ни на что не реагировала. Николай усадил ее на переднее сиденье, пристегнул ремнем вместе с одеялом, вернулся в дом, проверил, все ли там в порядке, отключил все коммуникации, запер на два замка дверь, запер калитку и, сев за руль, посмотрел на Киру.
Она привалилась плечом и головой к окну и смотрела на него.
— Ты как, милая? — задал он нежно абсолютно глупый вопрос.
Как она — было видно и слепому, а ясно и идиоту!
— Куда ты меня везешь? — слабым голосом спросила Кира.
— Домой. В «Метель», — пояснил он.
— Ладно, — согласилась она и закрыла глаза.
Крайнов гнал машину на большой скорости, но был предельно сконцентрирован и внимателен — не хватало еще угробиться на дороге! И все посматривал на Киру беспокойно и, не выдержав ее затянувшегося молчания, попытался разговорить:
— Кирочка, все плохое закончилось! Ты меня слышишь?
— Да, — слабо ответила она.
— Тебе и твоему папе больше ничего не угрожает! Всех ваших преследователей арестовали, и они дали показания, и сейчас твой Баринов арестовывает их главарей! Ты меня понимаешь?
— Да, — так же ответила она.
— Вот и славно, — порадовался Крайнов, — теперь все будет хорошо!
Он, тревожась ужасно, посмотрел на нее. Кира сидела в той же позе, привалившись к окну, и казалась безучастной, он протянул руку, погладил ее по щеке.
— Поговори со мной, Кира, — попросил Николай.
— Я не могу, — совсем слабо сказала она и потеряла сознание.
— Кира! Кира! — тряс он ее за плечо. — Ах же ж, твою мать!
И, скрежеща зубами от бессилия и невозможности чем‑то помочь, достал мобильный и начал торопливо набирать номер Иваныча, их знаменитого поселкового врача. Номер был занят. Он повторил вызов три раза и выматерился — номер был глухо занят! Крайнов набрал Генералова.
— Глеб! — заорал он. — Найди Иваныча, его номер занят на хрен, и тащи его ко мне домой!
— Ты ее нашел? — догадался Генералов.
— Да! — сказал Крайнов жестко. — И она в ужасном состоянии! Потеряла сознание! Давай, тащи Иваныча, мы будем через полчаса!
Отключившись, прибавил еще газу, погладил любимую, так и не приходившую в себя, по щеке, и пообещал:
— Сейчас, девочка! Сейчас все будет хорошо! Мы приедем, уложим тебя в кроватку, ты отдохнешь, и все наладится, я обещаю!
Крайнов, заложив крутой вираж, с ходу заехал на участок, в предусмотрительно распахнутые ворота, резко затормозил у дверей гаража, выскочил из машины. Кира пришла в себя минут пятнадцать назад, но была все такой же вялой и безучастной.
Николай распахнул дверцу, взял ее на руки и почти побежал в дом.
— О господи! — только и успела воскликнуть Глашка и отскочила в сторону.
Он протопал в спальню, проорав по дороге:
— Где Иваныч?!
— Я здесь, — отозвался из ванной Сергей Иванович, — мою руки и иду!
Следом за Крайновым в спальную завалили все, и Аглая с Генераловым, а за ними доктор, растолкав народ, пробрался к пациентке и бодрым тоном распорядился:
— Ну‑ка, помогите мне распаковать девушку и раздеть!
— Не надо, — слабо сопротивлялась Кира, вцепившись в одеяло, которым была укутана, — я не мылась три дня, там холодно было, а сил как‑то не находилось.
