Джуди Кэролайн - Мэгги и Джастина
Уилкинсон снова проницательно взглянул на Мэгги.
— Наверное, у вас связаны какие-то хорошие воспоминания с этим человеком, не правда ли? Ведь, насколько мне известно, он умер уже несколько лет назад. Похоже, он был хорошим священником.
— Да, — уклончиво ответила Мэгги. — Здесь очень многие помнят его необычайную доброту и благодарят Бога за то, что он послал им такого пастыря. Да, он служил здесь до войны, и я хорошо помню его. Многие очень сожалели о том, что его повысили в сане и перевели в Ватикан.
— Ну что ж, это вполне можно понять. Насколько мне известно, жизнь в таких местечках очень сильно зависит от церкви, и в особенности от того, кто представляет ее.
Мэгги вдруг пришла в голову странная мысль.
— Ведь вы католик, мистер Уилкинсон, не правда ли? Мне не совсем понятно, почему же вас при вашем вероисповедании назначили представителем британской королевы в страну, где большинство жителей протестанты?
Уилкинсон мягко улыбнулся.
— Мне тоже долго не давали покоя из-за этого. Скорее всего, тут сыграло свою роль то, что королева хотела наладить отношения с католической церковью, позиции которой в Британском Содружестве Наций в последнее время сильно пошатнулись. Наиболее подходящей кандидатурой оказался, очевидно, я. В первые годы моей работы здесь пришлось перенести довольно много неудобств, связанных с моим вероисповеданием. Особенно была недовольна англиканская церковь. Но после того, как архиепископ Кентерберийский в своем специальном послании указал, что я являюсь посланником королевы, а она, как вы знаете, формальный глава английской церкви, нападки на меня прекратились. Но, смею признаться вам, это было очень нелегко. Особенно трудно приходилось Патриции, которая, в отличие от меня, всю свою жизнь была глубоко верующей католичкой. Но она смогла справиться с этим. Вообще Патриция была настоящей женщиной-личностью.
— Вам нравятся именно такие?
Уилкинсон рассмеялся и, загадочно покачав головой, сказал:
— Одно время в молодости мне нравилось, когда меня окружали красивые женщины из разряда вещей. Они напоминали мне породистых собак.
— Из разряда вещей?
— Ну, вы же знаете, наверное, что женщина может быть или вещью, или личностью. Она личность, если сохраняет независимость от мужчины, которого любит, самостоятельна в своих взглядах и мыслях, а вещью она становится тогда, когда позволяет обращаться с собой как с предметом домашнего обихода. Бывает, что женщины обращаются с собой как с драгоценностью. Пусть так, но она все равно лишена собственной воли и похожа на лакомое блюдо, которым угощаются, когда придет охота. Кстати, многие мои знакомые предпочитают именно таких женщин. И часто жалеют о том, что в наше время, когда вы становитесь все более самостоятельными и независимыми, вы перестаете быть вещью. Мужчины, которые предпочитают таких женщин, сразу же после женитьбы начинают заглядываться на других. Меня устраивала Патриция. Она была и по складу ума, и по своему поведению, и в выражении своих чувств настоящей личностью. В этом-то все и дело. С тех пор, как она умерла, я не встречал таких, как она, хотя у меня была возможность выбирать.
— А чем она занималась?
— До того, как вышла за меня замуж? Учила детей в простой сельской школе.
— А потом?
— Потом я предоставил ей возможность выбирать. Разумеется, при моем положении она могла делать все что угодно. Она решила продолжить свою карьеру, хотя и на более высоком уровне. Патриция стала попечительницей совета школ. Она принимала участие в разработке многих школьных программ, и должен сказать, что большинство из них она воплотила в жизнь.
— А вы? Вам нравилось то, что она делает?
— Конечно. Хотя иногда это приносило непредвиденные трудности.
— Какие?
— Знаете, детали некоторых церемоний требуют присутствия генерал-губернатора вместе с супругой. А Патриция довольно часто была занята своими делами, и мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы вытащить ее с какого-нибудь совещания и просить поприсутствовать со мной на приеме в посольстве или встрече важных гостей. Она не любила подобные дела и никогда не скрывала от меня этого. Но супружеская привязанность в ней была выше профессионального голода, а потому я не могу пожаловаться, что Патриция сильно усложняла мне жизнь. В общем, с ней было интересно.
Мэгги взглянула на часы. Было начало пятого, и Джимси уже наверняка ждал ее возле церкви на своем грузовике. Пора было отправляться домой. Мэгги хотелось продолжить этот разговор. Джозеф Уилкинсон был необыкновенно приятным и интересным собеседником, но она не могла заставлять брата ждать ее слишком долго.
— К сожалению, мне пора, — искренне сказала она. — Вам, наверное, тоже нужно ехать, если вы хотите успеть в Броукен-Хилл до темноты. Насколько я понимаю, вам придется ехать еще часа четыре. Это ведь на западной границе штата, да?
— Да, — кивнул Уилкинсон.
Он не скрывал и собственного сожаления по поводу того, что было необходимо расстаться. Эта женщина, Мэгги Джоунс, которую он встретил в такой же сельской глубинке, как и Патрицию, вызывала у него живой интерес. Она даже внешне чем-то напоминала ему покойную жену. Но ему и в самом деле пора было ехать, чтобы успеть в Броукен-Хилл до ночи и остановиться в местной гостинице.
— Я чувствую, что нам с вами еще будет о чем поговорить, — сказал он, улыбаясь. — У меня сложилось такое впечатление, что мы родственные натуры.
— А вам не кажется слишком поспешным такой вывод? — насмешливо сказала Мэгги. — Все-таки мы знакомы не больше нескольких часов. А как вы сами говорили, близко узнать человека не хватит даже целой жизни.
— Вот именно, — радостно подхватил Уилкинсон. — Мне очень хочется продолжить знакомство с вами. Думаю, что на обратном пути я снова заеду сюда. Вы не возражаете?
Мэгги едва сдержала внутреннее волнение. Неужели он заинтересовался ею? Неужели они снова увидятся? Ее всегда интересовали люди высокого образа мышления и тонкого, интеллектуального склада ума. Именно таким был Ральф. Свою связь с Люком О'Нилом Мэгги теперь считала чистой случайностью. Дик, конечно, не шел с ним ни в какое сравнение, но и ему было далеко до Ральфа. И вот теперь Джозеф Уилкинсон.
К тому же знакомство с Джозефом Уилкинсоном давало ей шанс, возможно последний раз в жизни испытать чувство, которое в молодости она бы назвала любовью. Мэгги не хотела заблуждаться и питать излишние иллюзии по поводу того, что она еще способна любить, однако что-то в глубине ее души подсказывало ей, что это знакомство способно многое изменить в ее жизни. А ведь ей казалось, что все уже закончилось. Нет, и еще раз нет. Есть свет, есть надежда.
