Сильвия Аваллоне - Стальное лето
Этот вопрос застал Лизу врасплох. Комично помогая себе жестами, она наконец произнесла:
— Ну я… Я стихи люблю, романы… Я бы хотела стать писательницей, когда буду взрослой.
У Анны округлились глаза.
— Что же это за работа? А про что писать-то будешь?
Лицо Лизы засветилось. Несмотря на прыщи, брекеты, потрескавшиеся губы и сросшиеся брови, она сейчас казалась почти красивой.
— Я уже знаю про что. Я уже начала даже… Но это пока что секрет, я пока не могу тебе сказать.
До перекрестка с Морской улицей девушки дошли, не говоря больше ни слова.
У светофора, пока они ждали зеленого света, Анна заговорила:
— А я… я пока не решила, чем хотела бы заниматься, но обязательно чем-нибудь очень важным. Может быть, стану архитектором, буду проектировать красивые дома, такие, знаешь, с висячими садами на балконах… И когда наши дома снесут, я построю новые на их месте…
— Хорошо бы! — воскликнула Лиза.
— А может, запишусь на экономику и стану министром труда, — воодушевилась Анна. — Мама говорит, что все заводы из Италии перенесут в Таиланд и Польшу, а здесь все будут с голоду подыхать. Вот стану я министром труда и… как это называется… социальной защиты… И не допущу ничего такого.
— А я, — повторила Лиза, — хочу стать писательницей.
Странно, думала она. Анна и Франческа были неразлучны. Потом — бах! — стали злейшими врагами, даже смотреть друг на друга не хотят. Но оттого что они расстались, ее собственная жизнь круто изменилась. Сначала она дружила с Франческой — хотя нет, дружбой это никак нельзя назвать, — а теперь вот идет домой с Анной… Это как во время солнечного затмения — звери разбегаются, люди сходят с ума. То, что казалось единым целым, распадается, а противоположности, наоборот, сходятся.
У «Коопа» Анна внезапно схватила Лизу за руку и потащила ее куда-то в сторону, приговаривая:
— Пойдем-ка, я кое-что тебе покажу…
Лиза не сопротивлялась.
Стало еще жарче, и девочки сбросили куртки; рядом, в сквере, бегали дети, радуясь хорошей погоде.
— Здесь, — сказала Анна и показала на площадку с качелями. — Все меняется, а эта площадка остается прежней. И всегда будет такой!
Она сбросила рюкзак на траву.
Конечно, Лиза не могла понять, что значит для Анны этот клочок земли.
Они уселись на скамейку. Анна закурила. Ей казалось, что Франческа тоже здесь, просто спряталась где-то. Она засмеялась, и Лиза посмотрела на нее с недоумением.
— Видишь? — Анна с восторгом ткнула пальцем в сторону полуразвалившегося домика. — Теперь там муравейник внутри, а раньше… Ты даже представить не можешь…
Она никак не могла отделаться от мысли, что из домика сейчас выйдет Франческа и скажет: «Давай все забудем, ведь мы же с тобой подруги, подруги навсегда…»
— Так ты хочешь сделаться министром? — попыталась вернуться к предыдущему разговору Лиза. Она не понимала, что творится с Анной и как ей следует себя вести.
— Да, — кивнула Анна, — министром, депутатом, сенатором!
— И ты собираешься спасти завод в Пьомбино?
— Я все хочу спасти! И эту площадку, и «Луккини»!
Лизе о многом хотелось поговорить: о Донате, которой становилось все хуже и хуже, о том, почему она порвала с Франческой, — но сейчас она наслаждалась тем, что просто сидит на скамейке рядом с Анной.
— Так о чем будет твой первый рассказ? — Анна слегка подтолкнула Лизу и подмигнула ей.
Лиза опустила глаза.
— Он про дружбу, — прошептала она. — Про дружбу двух девочек — одна светленькая, а другая темненькая. В какой-то момент они ссорятся…
Улыбка с лица Анны сбежала.
— Но потом они снова сойдутся, — поспешно добавила Лиза. — И в конце концов они обнаружат, что…
— Нет, не говори пока, — прервала ее Анна. — Я прочту, когда все будет готово. — Она вскочила и забросила рюкзак за плечо.
— Я и сама не знаю, когда закончу писать, — покраснела Лиза. — Пока я сочинила только начало… Я, наверное, только в университете его закончу…
— Ну и пойдем тогда вместе в университет, — улыбнулась Анна. — А сейчас пора шевелить задницей, иначе меня мать убьет.
Сандра действительно была в ярости. Спагетти остывали в дуршлаге.
Алессио в расстегнутых штанах сидел у телевизора и переключал каналы.
Сандра разложила еду по тарелкам.
— Слушай, — с полным ртом заговорил Алессио, — с Франческой что-то не то творится… Тут мне сказали… если это правда — то беда… Ходят такие слухи, я даже не знаю, как сказать… — Он оторвался от тарелки и взглянул на сестру: — Ты бы сходила, поговорила с ней.
Анна замерла с вилкой в руке, к еде она так и не притронулась.
Сандра молча слушала сына и вспоминала Розу. Да по какому праву она рот разевает, лучше бы за дочерью следила!
— Ну, — продолжил Алессио, — я видел ее у Альдо… Я не хотел говорить тебе, но, ей-богу, она была одета как потаскуха.
Ее лучшая подруга — потаскуха… Внутри у Анны все сжалось.
— Послушай меня… — Алессио налил себе в стакан кока-колу из большой бутылки, — она стала самой настоящей шлюхой!
Анна готова была убить брата.
— Значит, тебе про других интересно поговорить, да? — закричала она в бешенстве. — Что ты вечно лезешь не в свои дела? Лучше вот о чем подумай: две недели назад… когда же?.. а, в позапрошлую субботу. Так вот, я видела папу на площади Конституции!
Сандра побледнела.
— Я его видела, — Анна вскочила из-за стола, — с бутылкой шампанского в руках! Занимайся своим дерьмом, а в чужое не лезь, урод, и про Франческу даже не заикайся.
Анна скрылась в комнате, бабахнув дверью. Ее Франческа, одетая как потаскуха… Не может этого быть! А Энрико — не человек, он только снаружи им кажется!
35После смены, грязный настолько, что только детей пугать, Алессио отправился в душ.
Чтобы привести себя в божеский вид, ему приходилось оттираться чуть ли не пемзой. Затем в раздевалке, которая не ремонтировалась с семидесятых годов, он поливал себя дезодорантом, одевался и тщательно причесывался перед зеркалом в разводах.
Был май. В два часа пополудни градусник показывал за тридцать. Начался купальный сезон — почти все пляжи были очищены от водорослей, лежаки и зонтики готовы к прокату, арабы в бермудах уже надрывно кричали: «Кокосы, орехи, кокосы, орехи…», разнося свой товар.
Алессио проштамповал карточку, попрощался с вахтершей и, чтобы сократить путь к парковке, перемахнул через шлагбаум на въезде для грузовиков.
Он шел к своей машине и не замечал, что за ним идут. Заводской гул заглушал все звуки и уж тем более легкие шаги девушки на тонких каблучках.
