Керстин Гир - Я сказала правду
– Половина этой суммы сразу, – сообщил Адриан. – Это только гарантированная сумма. Конечно, мы все будем надеяться, что «Ронина» принесет больше денег. Намного больше.
А вот теперь руки у меня задрожали, несмотря на все мои усилия себя в них держать:
– Двадцать четыре тысячи в год! Столько я никогда еще не получала.
Брови Адриана взметнулись вверх.
– Ну, это все относительно. Во-первых, вам предстоит еще уплатить с них налог. Во-вторых, вы должны будете предоставлять по два романа в месяц, а в-третьих – вы когда-нибудь пробовали подсчитать, сколько стоит час вашего труда? Меньше зарабатывают, наверное, только поляки, которые выращивают в теплице спаржу.
– И все же это явное улучшение по сравнению с тем, что было раньше, – заметила я. – К тому же моя работа доставляет мне удовольствие.
– И все-таки я хочу быть уверен, что вы справитесь с такой нагрузкой.
– Послушайте! Я десять лет писала для «Авроры» по два романа в месяц, все до единого я сдала вовремя. Без ошибок и готовые к печати.
– Да, конечно, – согласился Адриан. – Но... э-э... в интересах издательства я должен убедиться, что вы не попытаетесь еще раз себя убить. Вот тогда у нас возникнет настоящая проблема.
– Ну, – заметила я, – в этом никогда нельзя быть уверенным. Я хочу сказать, ведь никто не застрахован от болезни, или со мной может произойти несчастный случай. И с вами тоже. С каждым может что-нибудь случиться.
– Значит, вы не намерены совершить еще одну попытку?
– Э-э... пока точно нет, – ответила я.
Я ждала, что Адриан спросит, почему я хотела это сделать, но он сдержался.
– У меня не было никакой депрессии с невротическим компонентом, – все же решила объяснить я. – Просто затянулся неудачный период в жизни. В личной жизни, работе и других сферах – нигде никаких перспектив. Но теперь все изменилось.
– Очень рад за вас, – сказал Адриан.
– Не то чтобы сейчас все великолепно, – добавила я. – Просто стало лучше.
– Во всех областях?
– Что, простите?
– Личной жизни, работе и других областях? – перечислил Адриан.
Я немного подумала, прежде чем ответить:
– Да. Можно и так сказать.
Принесли еду, которая оказалась очень вкусной. Под шиффонадэ, очевидно, подразумевалась зелень для супа – нарезанный полосками зеленый салат. Адриан заказал себе суп-пюре со спаржей и чесночным песто[25] на первое и палтуса на второе. Я бы с удовольствием попробовала его блюда, но, конечно же, не осмелилась попросить. Моя цесарка была весьма недурна. Во время еды мы почти не разговаривали, но это молчание было приятным.
– А откуда вы знаете, что Девы отличаются пунктуальностью? – спросила я, когда мы перешли к десерту.
– Да я этого совсем не знал, – ответил Адриан.
– Но вы угадали мой знак зодиака! Там, в дверях, вы что, не помните? Вы сказали что-то
про мою пунктуальность, а я ответила, что это черта, присущая моему знаку, и тогда вы сказали...
– Я помню, что я говорил. Я просто запомнил, что вы родились четырнадцатого сентября, вот и все.
– Ах, вот как. – Я доела последнюю ложку своего малинового мороженого. Неужели?
Адриан откинулся на спинку стула:
– Эспрессо?
– А откуда вы знаете, когда у меня день рождения? – спросила я.
– Понятия не имею. Наверное, из старых договоров, которые я просматривал. А может быть, он был отмечен в календаре фрау Крице. Я всегда запоминаю то, что прочитываю. Эспрессо?
– Да, с удовольствием.
Странно. Могу поклясться, что Лакрица не знает, когда у меня день рождения, и ни в одном договоре дата указана не была. Иначе Лакрица не удивилась бы так, узнав мой возраст.
Я посмотрела Адриану прямо в глаза. Он отвел взгляд.
– Ну, хорошо, хорошо, я выудил информацию о вас из Сети, – сдался он.
– Но где это в Интернете можно узнать дату моего рождения?
Мне это даже польстило. Как мило! Он искал информацию обо мне в Интернете. Хотел выяснить про меня как можно больше. Я не додумалась сделать то же самое в его отношении. Хм, нужно будет непременно исправить это упущение, когда вернусь домой.
– На домашней странице вашей школы. – Адриан раскрыл карты. – А еще там есть оценки из вашего аттестата и отмечены продвинутые курсы, которые вы прошли.
– Но это, же наверняка подпадает под статью о защите личных данных!
– Да уж, это точно, – согласился Адриан. – Я бы подал жалобу на свою школу, если бы они обнародовали мои выпускные оценки. Но в вашем случае – средний балл одна целая семь десятых[26] – это очень даже ничего.
– Было бы еще лучше, если бы этот лысый неофашист Роте не испортил мне все оценки перед экзаменами. А так – это самый плохой аттестат, который когда-либо приносили домой члены нашей семьи. Ну конечно, не считая моей мамы, у нее вообще нет аттестата. И, тем не менее, она была сильно разочарована, узнав, что я не вошла в тройку лучших выпускников, как Тина, Рика и Лулу. Это мои сестры. Они ну просто во всем лучше меня. Они блондинки, умные и уже замужем. Или, по крайней мере, помолвлены. – Я замолчала, надеясь, что в моих словах не прозвучало горечи и зависти.
– А у меня два брата, – вдруг поделился Адриан.
Я улыбнулась его тону:
– Неужели все так же плохо?
– У одного докторская степень по ядерной физике. Да к тому же он участвовал в Олимпиаде в Сеуле[27] в составе команды по гребле. А все его дети играют на скрипке и на пианино. Второй мой брат продолжил дело отца, взял на себя управление семейным бизнесом и женился на фотомодели. Мои родители очень гордятся моими братьями.
– А вами нет? Но вы же...
– Я сижу в «Авроре» в какой-то кладовке, – перебил меня Адриан. – О чем, конечно же, никто из знакомых не должен узнать. Обычно обо мне рассказывают так: наш Грегор занимает руководящую должность в издательстве. Название «Авроры» под строжайшим запретом. Это настоящее табу.
– С ума сойти, – сказала я. – А сколько вам лет?
– Тридцать четыре, – вздохнул Адриан. – И я до сих пор должен каждое воскресенье являться к родителям на обед.
Я подалась вперед:
– Я тоже! И все это только ради того, чтобы дать им возможность меня растоптать. А вы никогда не думали уехать в другой город?
– О да, – отозвался Адриан. – Я два года учился в Англии.
– Ну вот, видите! Этим же ваши родители должны...
– А мой брат был приглашенным доцентом в Оксфорде, – снова перебил меня Адриан.
– Хм, да, я вижу, ваши братья – крепкие орешки, – улыбнулась я. – Но они не могут быть такими же красивыми, как вы! – Последнюю фразу я произнесла тоном, пронизанным уверенностью в том, что одержала победу в споре.
