Сигал Эрлих - Совершая ошибки
— Это то, что ты услышал из всего предложения? — я пытаюсь нахмуриться, но уголки губ все-таки изгибаются вверх.
— Ну, серьезно, Хейлз. Что случилось? Сильно болит?
— Да, сильно, я боюсь, что не смогу это пережить.
Он усмехается, проверяет время на часах и добавляет:
— Уже половина двенадцатого, давай собираться, а потом пойдем на обед к моей маме.
— Обед у твоей матери?
— Да.
Простой ответ, бесспорный пункт. Разговор окончен.
— Разве ты не хочешь сначала провести время со мной?
— Я только что сделал это, разве нет? — отвечает он сухо, закатив глаза.
Почему я беспокоюсь?
— Я могу отдохнуть, а ты можешь пойти посерфить. Такова же была цель этого уик-энда, не так ли?
— Цель уик-энда заключалась в том, чтобы привезти тебя сюда.
Я ухмыляюсь.
— Серфинг — это так, чтобы просто воспрянуть духом, — добавляет он, подмигивая.
— Ну, — он приказывает, и прежде, чем я могу даже попытаться возразить, он поднимает меня на плече, как будто я совсем невесомый маленький ребенок.
— Что ты делаешь? Отпусти меня.
— Тише, детка, я не принимаю никаких возражений, пока твоя задница на уровне моего лица.
— Дэниел... — я визжу, мой голос поднимается на несколько нот вверх по шкале, но он не принимает во внимание меня, полностью увлеченный представлением.
— Не дергайся, — командует он, усаживая меня на столешницу в ванной, — открой рот, — приказывает он решительно, еле скрывая свою ухмылку.
— Да здравствует комендант, — бормочу я.
— Mach schnell, meine liebe (Примеч. Живо, дорогая), Хейли, — он искоса смотрит на мое недоумевающее выражение лица, и отвечает на мой немой вопрос. — Моя мама немка.
— И что это значит?
— Поторапливайся, моя дорогая Хейли, — я улыбаюсь.
Он берет свою зубную щетку и пасту, выжимая ее медленно на щетку, а затем, к моему ужасу, он начинает чистить мне зубы.
— Эй, — бормочу я с зубной щеткой во рту. Он берет ее снова и чистит мои зубы быстрыми движениями, хотя его глаза ничего не выражают, я знаю, что он смеется надо мной.
— Ты что-то сказала?
Я вздыхаю с полным ртом пены.
— Я умоюсь... — я выплевываю излишки пасты в раковину под его наблюдательным взглядом. Насколько он думает это должно быть привлекательно. — Я могу сама сделать это. Я не инвалид, просто немного болит тело.
Он выгибает бровь со шрамом, качая головой, на его губах я вижу намек на улыбку.
— Как я уже говорил, здесь нет проблем в том, что у тебя болит задница. Теперь не заставляй меня повторять это снова.
— Или что? — дразню я.
Он просто качает головой и вознаграждает меня кривой улыбкой. Я смеюсь; теперь моя очередь качать головой.
— Так, а теперь тихо и широко открой рот, — он ухмыляется. — Тише! Широко открой рот, — повторяет он, бормоча себе под нос и наслаждаясь своей маленькой шуткой.
Я вздыхаю, усмехаясь.
— Плюй, — требует он игриво. Он наливает немного воды на ладонь и аккуратно протирает мое лицо, а затем похлопывает полотенцем по нему, пока оно не становится сухим. Отступив, он анализирует результаты своей работы и снова без предупреждения, закидывает меня через плечо, и я смеюсь.
Мы возвращаемся в спальню. Ну, что теперь? Его беззаботное, игривое поведение доводит меня до истерики. Положив меня на кровать, он поворачивается и шагает к шкафу.
— Не двигайся, — говорит он, и я фыркаю. Когда он возвращается с двумя крошечными кусочками — с моим белым бикини он выглядит еще более веселым, чем был, когда ушел минуту назад. Подойдя к кровати, он сначала осторожно снимает мою белую майку; затем наклоняется ниже, чтобы осыпать мою грудь поцелуями. Усаживаясь рядом со мной, он надевает на меня лиф от бикини, потом завязывает сзади завязочки на нем, повернув меня набок. Да уж, я нахожу этот процесс одевания очень даже возбуждающим. Когда оказываюсь повернутой на спину, я протягиваю руки к своим шортам, но Дэниел неодобрительно качает головой.
— Ничего подобного, — бормочет он, встав на ноги с бесстрастной и надоевшей гримасой.
— Ты смеешься надо мной? — я хмурюсь.
— Нет, я не смеюсь. Теперь, моя нимфоманка, я должен повторить то, что я говорил раньше? — говорит он, драматизируя неодобрение, сжав в линию свой рот и хмуря брови. Я таращусь на него. Он серьезно?
Не обращая внимания на мой взгляд, он движется к краю кровати, смещая баланс матраса, когда садится рядом с моими бедрами. Он наклоняется, чтобы стянуть с меня мои бледно-розовые кружевные стринги, и делает паузу, чтобы посмотреть на мою открытую нижнюю часть тела с пылающим взглядом. Затем он помогает каждой из моих ног надеть бикини, и, непосредственно перед тем, как полностью одеть меня, он целует меня долгим поцелуем в самый центр моей нижней части тела, заставляя меня извиваться, вызывая взрывоопасные искры в этой области.
— Итак, а это что? — спрашиваю я, хмурясь.
— Прелюдия, — он ухмыляется. Одно простое слово с таким значимым обещанием.
— Ты просто убиваешь меня сейчас, — я вдавливаю свою голову в матрас.
Он ухмыляется и небрежно бормочет:
— Когда боль пройдет, я все компенсирую, детка, обещаю.
— Ты так раздражаешь, я серьезно, — он подмигивает мне, и я не могу больше сдержать полу гневный взгляд.
— О, Хейлз, доброе утро, — он целует меня в губы. — И, я люблю тебя, — он улыбается и закидывает меня на плечо.
А я тебя, до безумия.
Продолжая исполнять свои придуманные обязанности няньки, он сажает меня на один из шезлонгов у бассейна, где разложены нарезанные фрукты и кофе на завтрак.
— Серьезно, Дэниел. Ты можешь пойти на пляж и поймать несколько волн. Я останусь здесь и позагораю, — я смотрю на него снизу вверх, лежа между его раздвинутыми ногами, когда он садится на мягкий, гигантский, плетеный лежак.
— Может быть, позже, мне слишком удобно сейчас, чтобы куда-то идти, — он улыбается мне.
— Откуда звучит музыка? — спрашиваю я, оглядываясь по сторонам.
— Там музыкальный центр в баре, — он кивает головой в сторону бара у бассейна в виде тропического острова.
— Довольно эклектичный плейлист, я бы сказала. Мне это нравится.
— Это мой плейлист Баха, — фыркает он, забавляясь. — Эксклюзивный плейлист из гимнов. Такой нигде больше не найти в Калифорнии.
— Гимны? — я хихикаю. — Это одна из действительно хороших песен, она такая мелодичная, — говорю я о треке, который играет.
— Шарлотта О'Коннор, если я не ошибаюсь. Это «Shine On», — говорит он мне.
Положив руку на мою, он медленно потирает большим пальцем мои костяшки. Он скользит вниз, чтобы лечь рядом со мной, притягивает меня к себе так, чтобы мое лицо покоилось на кубиках его живота, и расчесывает мои волосы легкими движениями. Я целую его упругие мышцы и закрываю глаза, совершенно расслабленная.
