Лиза Хендрикс - Заговор невест
– Это несправедливо, – сказала она. – Я стою тут голая как младенец, а ты все еще одет.
Он схватил ее за запястья и завел руки за спину, так что ее груди еще сильнее выпятились вперед. Зажав одной рукой ее кисти, он широко улыбнулся.
– Здорово.
Он нарочито медленно лизнул языком один сосок, потом подул на него. Коже стало холодно, и сосок съежился. Он улыбнулся и сделал то же самое со второй грудью, потом смочил оба соска и потрогал их пальцами, имитируя движения языком, а после этого уже пустил в ход язык.
Она наблюдала за всеми его действиями, стоя неподвижно, не в состоянии шевельнуться, просто купалась в ощущениях, которые вызывало каждое его движение. К тому времени, как он встал, чтобы снова поцеловать ее, ее груди стали такими чувствительными, что малейшее дыхание на них заставляло ее стонать в восхитительной истоме. Он поднял руки и протянул к ней.
– Как насчет того, чтобы помочь мне расстегнуть пуговицы на манжетах?
Ей пришлось поменяться с ним ролями – теперь она медленно расстегивала, снимала, лишала его защиты, как только что он поступал с ней. Стремясь отомстить ему, она поняла, что именно заставило его так медлить. Он был красив, и, открывая для себя оттенки его кожи, медного цвета соски, скрытые порослью черных кудрявых волос, и играющие мышцы живота, она почувствовала, что желание ее нарастает. Она смотрела на его лицо и узнавала по дрожанию ресниц или по напряжению подбородка, какая сила заключена в ее поцелуе или в поглаживании языком или кончиками пальцев чувствительной кожи.
Чем больше она изучала и дразнила его, тем сильнее нарастало ее желание, так что к тому моменту, когда она добралась до его ремня, ее пальцы стали такими нетерпеливыми и неуклюжими, что ему пришлось ей помочь. Вместе они сняли с него брюки, и через несколько секунд она смогла убедиться, как сильно он ее желает. Глядя ему прямо в глаза, она обхватила его стержень ладонью.
Он со стоном отвел ее руку.
– Если ты это сделаешь, то мы с тобой далеко не уйдем.
– Но я…
Он поцеловал ее и продолжал целовать до тех пор, пока она уже не могла вспомнить, что хотела сказать, и просто сдалась и обвила его руками. Он уложил ее на кровать и снова целовал, еще раз подведя ее к самому краю, и не переставал целовать, когда протянул руку, чтобы взять один из пакетиков.
Послышался звук рвущейся фольги, затем последовала пауза, пока он надевал презерватив, и вот уже он одним движением оказался между ее ног и раздвинул ей колени, чтобы поместиться между ними. Но вместо того чтобы войти в нее, он стоял и смотрел, и Таре уже начало казаться, что она сейчас вспыхнет пламенем от жара его взгляда. Ее пальцы вцепились в простыню на кровати.
– Если ты сейчас же не сделаешь кое-чего, я умру, – прошептала она.
– Этого я не допущу, обещаю! – Он откинулся назад, стоя на коленях, потом положил ладони на внутреннюю поверхность ее бедер и пошире развел ей ноги. – Как тебе это? А, ты краснеешь. Прямо вот тут. – Он дотронулся до нее.
– Господи, Брайен, ты сводишь меня с ума!
– Это только справедливо, – ответил он. – Ты со мной это делаешь уже целую неделю. Каждую минуту, во сне и наяву, Тара, я думаю только об одном: чтобы ты была со мной, вот так, готовая принять меня. Я хочу тебя. – Он провел пальцем по влажному месту. – Но чего хочешь ты, прекрасная Тара? Скажи мне.
– Тебя.
Он покачал головой и описал круг большим пальцем, вырвав у нее стон.
– Слишком неопределенно. Чего именно ты хочешь?
– Хочу, чтобы ты был во мне.
Он изменил позу, и теперь его руки обхватили ее голову и сжали ее, и он страстно поцеловал ее, прижимаясь к ней своим твердым телом, тяжелым и теплым.
– Ты уверена, Тара? Назад дороги не будет. На этот раз не будет.
– Возьми меня, – произнесла она по-ирландски, обвивая его руками и ногами. – Возьми меня.
Он взял ее одним сильным толчком, и они застонали. Они начали двигаться одновременно, медленными круговыми движениями, которые быстро унесли ее снова к той точке, где она перестала осознавать все, кроме Брайена. Она закрыла глаза, чтобы сосредоточиться. В глубине алькова два голоса шептали слова страсти, переходящие в бессвязное бормотание.
В последнее мгновение, когда она балансировала между землей и небом, он шепотом попросил ее открыть глаза. Это было очень трудно, настолько она ушла в себя для последнего взлета, но она повиновалась его мягкой настойчивости. На лице его была написана такая любовь и страсть, что внутри у нее что-то оборвалось.
И тогда она дошла до вершины, выгнулась дугой, выкрикнула его имя и увидела, что он последовал за ней, и они соединились в долгом, сладком падении.
Глава 17
Приближался час закрытия, и Томми был пьян. Он приложил для этого немало усилий: сначала выпил дома стакан виски после стычки в кафе у Дигана, потом продолжил в пабе «Нос солекопа», куда зашел глотнуть пива после мерзкого ужина из замороженных полуфабрикатов, приготовленного матерью. Она продолжала утверждать, что ей некогда готовить.
Он удержался от слез за пивом и снова переключился на виски, проглотил пару порций еще в самом начале вечера и теперь довел себя до приятного состояния отупения, когда плакать уже невозможно. Пора было идти домой.
Однако он не мог не допить свою пинту и сидел на табурете у бара в компании остальных мужчин, не снявших куртки и кепки, словно он вообще не собирались здесь задерживаться.
– Налей мне быстренько кружечку, Хью.
Томми осторожно повернул голову, чтобы не потревожить мозг, и посмотрел а человека, севшего на свободное место радом с ним.
– Дэниел, m сегодня поздно.
– Я работал в хижине.
– Вот как? – отозвался Томми. – Знаешь, мы с парнями как-то гадали, что ты там делаешь.
– Работаю, я вам уже говорил.
– Над чем работаешь?
– Ремонтирую хижину. Чтобы не развалилась.
– Не похоже, учитывая то, сколько времени ты там проводишь. Эта халупа не развалилась только потому, что тамошние жуки держатся за руки. – Он сделал глоток пива. – Мы думали, что ты занимаешься там каким-нибудь художеством и не хочешь, чтобы мы об этом узнали и подумали, будто ты спятил.
Хью Доннели поставил перед Дэниелом его пиво.
– Вот, сынок. Пей.
Дэниел не обратил на него внимания.
– «Мы думали», а? А кто это «мы»?
Томми пришло в голову, что Дэниел разозлился, но он не мог понять почему.
– Я и другие парни.
– Конечно, более знающего специалиста, чем ты, и найти трудно, да?
Томми выпрямился; прилив гнева вывел его из оцепенения.
– Что ты хочешь этим сказать?
Дэниел сделал большой глоток пива и отодвинул бокал от края стойки.
