Екатерина Риз - Такое вот кино (СИ)
- Ты мне поможешь?
- Чем? - удивилась я.
- Посмотри опытным глазом. - Сашка голову закинул, и я поцеловала его в губы, улыбнулась, совершенно не думая о его просьбе. Просто смотрела ему в глаза и улыбалась. А Емельянов меня по бёдрам погладил.
- Ты же у меня опытный рекламщик, - почти пропел он мне в губы.
Я снова расплылась в улыбке, Сашку поцеловала, но в следующий момент вскочила, почувствовав запах подгорающего мяса.
- Отвлёк меня, - пожаловалась я, - чуть без ужина не остались.
- Я умею отвлекать, - подтвердил Емельянов, прошептав это мне на ухо. Рука снова прошлась по моей... кхм, попе, а я обернулась, устремив на любимого проницательный взгляд. Подумала и решила уточнить:
- Ты что-то задумал?
Сашка тут же вытаращил на меня глаза.
- Я? - И, конечно же, возмутился. - Таня, мне просто нравится тебя обнимать. А ты уже подвох ищешь!
- Не ищу, - примирительно проговорила я. Притянула Сашку к себе за футболку и поцеловала в колючий подбородок. - Мой руки, и садись за стол. Всё готово.
Он глянул на сковороду, на аппетитное мясо, расслабился, но всё же не отказал себе в возможности ещё немного поворчать:
- Люблю, когда всё готово.
- А я знаю, - порадовала я его.
Вот что с ним делать?
За ужином всё-таки заговорили о рекламе. Сашка раздухарился, принялся жестикулировать, объясняя мне, чего хочет, даже пришлось пару раз напомнить ему, чтобы ел. А он говорил о рекламе на телевидении, на уличных билбордах, расписывал мне свои идеи, и как-то так выходило, по словам самого Емельянова, что с режиссёром рекламного ролика, мнения у них расходились.
- Мне не нужна просто красивая девочка на обложке. А они считают, что если реклама всего в комплексе, в том числе и ресторана, то нужно это преподносить соответственно. Длинноногая фря в дорогущем платье в зале "Лекадии". А я так не хочу.
- А как ты хочешь?
- Что-то человеческое хочу, в конце концов, это сеть развлекательных комплексов, а не ресторанов мишленовских.
Я усмехнулась.
- Милый, ты сам не перебарщивай.
Сашка губы надул, отодвинул от себя пустую тарелку.
- А ты не издевайся. Хочешь честно? Я сто раз покаялся, что "Лекадию" открыл, это я на Кирилла глядя. Работали в кинотеатрах кафешки быстрого питания, и всем было хорошо. А тут... нажил себе геморрой. Скатерти, салфетки, фирменное меню от шеф-повара. Вот оно мне надо? А теперь обо мне по этому ресторану судят. Поэтому и с рекламщиками договориться не могу. Мы всё по-разному видим.
Я придвинула к себе папку, в задумчивости пролистывала снимки девушек, претендующих на лицо рекламной компании.
- Это все, что есть?
- Это те, кого я отобрал.
- А. То-то я смотрю, все, как на подбор.
- Танька, сейчас получишь.
Я улыбнулась и решительно заявила:
- Мне ни одна не нравится.
- И, слава Богу, я тебе скажу. - Емельянов фыркнул, взял из вазочки печенину и откусил. - И, вообще, это не проблема, девчонок можно в Москве найти. Сама концепция никакая.
Я лишь плечами пожала.
- Давай снимем что-нибудь социальное, более развёрнутое по сюжету.
Сашка жевать прекратил.
- Объясни.
Я на стуле развернулась, закинула ногу на ногу.
- Сам же говоришь, что развлекательные центры и ресторан не вяжутся. Так может и не надо их связывать? Девушка определённой внешности на рекламу "Лекадии", ватага ребятишек на "Маленький остров", группа тинейджеров для кинотеатра и кафешек с пиццей. Конечно, это получится дороже, решать тебе, зато захватим весь спектр публики. И рекламу пустить тройную.
Емельянов скроил смешную, якобы задумчивую, физиономию, подбородок потёр, после чего хмыкнул.
- А в "Мире" боулинг хочу открыть, - проговорил он.
Я тут же поддакнула.
- И сауну. Но это совсем просто, там тебя с Завьяловым снимем. Дёшево и сердито.
Сашка сфокусировал на мне взгляд, секунда, чтобы вернуться из раздумий ему понадобилась, и он тут же скривился.
- Ты злая.
Я рассмеялась.
- Очень злая, - кивнула я.
Он подался ко мне, присел передо мной на корточки и поцеловал. Похвалил:
- Гений мой.
Я радоваться не спешила.
- Ты опять скажешь, что это дорого.
- Дорого, - согласился он, - но лишь бы отдача была достойная. Иногда на рекламу стоит раскошелиться.
- Золотые слова. Кстати, что за боулинг в "Мире"? Мы так не договаривались.
Сашка тут же поднялся и нетерпеливо начал:
- Таня!..
- Но ты мне его обещал! Я не хочу оформлять боулинг!
- Он ещё даже не мой! - крикнул Емельянов уже из гостиной. - Не торопи события!
- А потом будет поздно! - и пробормотала себе под нос: - Боулинг какой-то придумал...
На следующий день я вдруг осознала, что давно не была дома. То есть, в квартире родителей. Эта квартира всё же считается моим официальным домом, а я стала об этом забывать. Каждый вечер возвращалась в Яблоневку, уже привычным взглядом обводила сад и газон, наставляла приходящую домработницу, развешивала вещи в шкафу, свои и Сашкины, и всё это стало казаться привычным и правильным. И, наверное, это было плохо. Емельянов время от времени о своей свободе и независимости вспоминал, чем меня обижал, а я всё чаще ловила себя на мысли, что от своей свободы отвыкаю, как-то чересчур быстро, незаметно и безболезненно. Возможно, потому, что я женщина, а женщинам не нужна свобода. Им нужна семья, дом, муж, или хотя бы человек, о котором нужно заботиться. К этому мы привыкаем быстро, взваливаем на себя ответственность, ворох обязанностей, и даже счастливыми себя от этого чувствуем. И поэтому когда тебе напоминают, что ты не должна и не обязана, это обижает. Словно, никто не замечает ничего из того, что ты делаешь. Не замечает твоих стараний и доброго отношения. Разве не обидно? Думаю, если бы мужчины отдавали бы себя семейной жизни с той же страстью, они бы поняли женскую обиду. Но такое случается крайней редко, согласитесь.
Сашка настолько чувствительным не был, мою обиду если и принимал, то понимал не до конца, прочувствовать точно не мог. Предпочитал относиться к нашим мелким ссорам и недопониманиям легко. А я, в отместку, каждый раз вспоминала о родительском доме и о том, что я как бы живу там, и буду жить, вот уже завтра, плюну и перееду обратно. Правда, любимого я этим не шантажировала, больше мысленно негодовала и обещания давала самой себе, которые не сдерживала и сама же себя прощала. Но домой съездить не мешало. Хотя бы проверить, не превратила ли Дашка родительский дом в неопрятный бедлам. С неё станется.
- Ты ведь не собираешься с ней ругаться? - спросил Сашка за завтраком, когда я поведала ему о своих планах.
