Хоум-ран! - Райли Грейс

— Ты должна рассказать маме с папой правду. Я сохраню твою тайну, но только до дня барбекю. Мне нужно идти.

— Постой, Джа…

Прежде, чем я успеваю договорить, она вешает трубку.

47

Себастьян

Сосредоточиться на игре было чертовски сложно от осо­знания, что на трибуне сидит Мия.

После нескольких иннингов мне наконец удалось собраться, но это потребовало всего моего самоконтроля. Тем не менее это того стоило, потому что я отлично отыграл в защите и прошел на базу три раза из четырех выходов на биту, а самое главное — помог команде победить, что, следовательно, вылилось в полный разгром Бингемтона. И все же, дав Мие свою форменную футболку, я подписался по собственному желанию на настоящую пытку — весьма необычную и мучительную. Каждый раз, когда я бросал хотя бы малейший взгляд в ее сторону, меня накрывало чувство собственничества — настолько сильно, что это даже ненормально.

Как только тренер Мартин сообщает нам, что мы свободны, я тут же направляюсь к трибунам. Другие ребята идут в раздевалку, чтобы переодеться и принять душ, но мне хочется как можно скорее увидеть Мию. Если она не окажется в моих объятиях в ближайшие несколько минут, то я совершенно точно сойду с ума.

Сначала я замечаю Купера. Он обнимает меня и, хлопнув по спине, говорит:

— Отлично сыграл, братишка! Потрясающе от начала и до конца.

— Спасибо, — благодарю его я, делаю шаг назад и по очереди обнимаю остальных. — А где Мия?

— У нее там что-то с сестрой, — говорит Пенни. — Она отошла поговорить с ней по телефону.

Я хмурю брови.

— «Ч­то-то» — это что?

— Не знаю, — отвечает она и указывает рукой на лестницу к верхней части трибуны. — Мия пошла туда. Может, найдешь ее? Мне почему-то кажется, что она не захочет говорить ни с кем, кроме тебя.

— Да, конечно. — Я снимаю бейсболку и засовываю в задний карман. — Тогда встретимся дома, ладно?

Попрощавшись с ними, я иду туда, куда указала мне Пенни. По пути я здороваюсь с уже покидающими стадион болельщиками, подписываю бейсбольный мяч для мальчишки лет десяти, пожимаю руку мужчине, который уверяет, что когда-то играл в Малой лиге вместе с моим отцом, — и наконец замечаю ее. Она прячется в небольшой нише около комнаты для хранения инвентаря — скрестив руки на груди и нервно закусив губу.

Мне отлично известно, как она выглядит, когда пытается не расплакаться, и сейчас у нее именно такое выражение лица. Вот черт.

— Мия?

Она поднимает на меня глаза.

— Привет.

— Пенни сказала, у тебя что-то случилось. Все хорошо?

Я протягиваю руку, но она отмахивается.

— Ты рассказал Зои Андерс о моих планах на бу­дущее?

— Что?

— Она выложила в соцсетях пост о том, что я хочу работать в НАСА.

— О. — Я не имею ни малейшего представления, почему это ее так расстроило, поэтому решаю действовать осторожно. — Да, я рассказывал ей о тебе. А что такого?

— Черт, Себ, — резко произносит она, — зачем ты сказал ей?!

Я смотрю на нее, вытирая все еще мокрый от пота лоб.

— Потому что горжусь тобой. А что, это какая-то тайна?

Она буравит меня взглядом, впившись зубами в нижнюю губу. В ее глазах бушует пламя.

— Моя семья не знает, точнее, не знала, Себ. — Ее голос бессильно надламывается. — Я сказала им, что учусь на преподавателя. Аспирантура, НАСА, мое исследование — они ничего об этом не знали. А теперь благодаря тебе и этой Зои моя сестра в курсе, черт возьми!

— Я не понимаю. Почему ты им так сказала?

— Это сложно объяснить, — говорит Мия, вытирая глаза. — Моя семья не похожа на твою. Я не могла просто взять и…

— …И сказать, что хочешь заниматься тем, что у тебя отлично получается? Тем, чем ты горишь?

— Послушать тебя, так все до смешного просто.

— По-моему, тут и правда все очень просто.

Она качает головой.

— Прости, что пропустила часть матча. Сначала ко мне привязалась Зои, а потом я разговаривала с Джаной — и вот он уже закончился.

— Ничего страшного.

— Но ведь это одна из последних игр в сезоне. — В ее золотисто-карих глазах стоят слезы. — Ты заслуживаешь большей поддержки.

Я прижимаю ее к себе.

— Мия. Успокойся. Ты пришла, и я это невероятно ценю. Спасибо.

На секунду она замирает, но потом все же обнимает меня в ответ.

— Не хочу сейчас об этом думать, — шепчет она. — Прости, что сорвалась на тебя. Ты ведь ничего не знал.

— А ты прости, что я рассказал про тебя Зои без разрешения. — Я чуть отстраняюсь, чтобы заглянуть ей в глаза, а потом, убрав с ее лица волосы, нежно целую в лоб. У меня на языке вертится куча вопросов, но, раз она не хочет сейчас это обсуждать, я не стану давить на нее. — Она все выпытывала у меня информацию об отце, и вместо этого я… решил поговорить о тебе.

Мия слабо улыбается.

— Правда?

— Честное слово. Я не мог упустить шанса рассказать кому-нибудь о моей гениальной ученой.

Ее улыбка становится шире. Я воспринимаю это как свою победу, поэтому беру Мию под руку и говорю:

— Кстати, ты так и не показала мне, как хорошо играешь в софтбол.

Мы направляемся к выходу с трибуны.

— Почему это звучит как вызов? — спрашивает она.

Я притягиваю Мию к себе и ерошу ее волосы. Она взвизгивает и в отместку пытается наступить мне на ногу.

— Не вызов, — говорю я, — а авантюра!

* * *

— Если получится ужасно — чур не смеяться! — предупреждает Мия. — И я сейчас абсолютно серьезно.

Я делаю вид, что застегиваю рот на молнию.

— Обещаю. Ну, подавай!

На самом деле приходить на тренировочное поле без предварительной записи запрещено, но я решил рискнуть — и вот мы с Мией здесь, с моей спортивной экипировкой и с корзиной, полной софтбольных мячей. Поле располагается прямо за стадионом, поэтому света вполне достаточно, и, кроме нас, тут никого нет. Я подумал, что если Мия все еще расстроена, то выплеснуть эмоции во время игры ей не помешает, а позаимствованный инвентарь я потом просто верну на место.

Мия опускает взгляд на неоново-желтый софтбольный мяч и корчит гримасу.

— На всякий случай еще раз повторю, что не делала этого уже несколько лет.

— Думаю, что смогу отбить в любом случае, — говорю я, поправляя шлем и закидывая биту на плечо. Она металлическая и намного легче моей деревянной — наверное, звонко ударяется о мяч. — Давай! Не бойся.

Мия пристально смотрит на меня.

— Как грубо.

— Хотя, конечно, если ты боишься, то эта авантюра, пожалуй, не для тебя.

— Как грубо! — повторяет она, а затем со всей силы бросает мяч.

Я замахиваюсь битой — и не попадаю, едва не теряя равновесие. Мия на противоположной стороне поля хохочет.

— Знаешь, ты был прав, — кричит она. — Мне стало намного легче!

Я, качая головой, снова беру в руки биту.

— Еще раз.

Она снова бросает. Мяч летит слишком низко — мне его не отбить — и приземляется у первой базы. Я опять качаю головой.

— Ну же, Ди Анджело! Ты можешь лучше.

Она берет в руки очередной мяч и занимает позицию. В царящей на площадке полутьме мне трудно различить все ее движения, но я все же понимаю, что она готова к подаче. Она замахивается и бросает — на этот раз я отбиваю. Воздух прорезает приятный металлический стук, и мяч, перелетая за ограждение, исчезает в ночи. Я картинно подбрасываю биту, и Мия снова заходится хохотом.

— По трибунам разносится радостный рев! — громко комментирует она.

Я подбегаю к ней и протягиваю ей биту.

— Твоя очередь.

— О боже, — говорит она, — отбивать у меня не особенно получалось.

— Ты попробуй, — советую я, помахивая битой у нее перед лицом. — Ударить что-нибудь порой чертовски приятно.

— Хорошо, что я понимаю, в каком контексте ты это сказал, — шутит она, беря биту. Мия снимает с меня шлем и надевает себе на голову. — Правила те же: если у меня не выйдет — не смеяться.