Ирина Мельникова - Дрянь такая!
— Всем немедленно в душ! — весело крикнул он.
И весело гомонящая компания скрылась за еще одной дверью. Я ее поначалу не заметила, так как она была не выкрашена, а отделана, как и стены, вагонкой.
— Вы к кому? — спросил тренер.
Я не успела открыть рот, как мальчик на входе вскочил на ноги и вытянулся по стойке «Смирно».
— Они к Александру Васильевичу! — громко доложил он. — Я попросил подождать, когда закончится тренировка.
— Молодец, Синельников, — похвалил его тренер. И обратился ко мне: — Александр Васильевич, освободился. Если вам срочно, пройдите в зал. Он сейчас индивидуально с ребятами занимается.
Я прошлепала в зал. Он был раза в четыре больше остальных. Пол его закрывал борцовский ковер, в углу находился боксерский ринг, на котором два юных боксера обменивались ударами, а несколько подростков подбадривали их громкими криками. Суворова я увидела на ковре. Он был босиком и в кимоно, и что-то объяснял мальчику лет пятнадцати в точно таком же кимоно. Вероятно, какой-то захват, потому что, то и дело, хватал его за шиворот и с каким-то вывертом бросал на ковер. Парень, в конце концов, кивнул головой и весьма ловко бросил Суворова через бедро.
Тот поднялся с ковра, если я правильно помню, он называется татами, и одобрительно хлопнул паренька по плечу. Затем пожал сопернику руку и направился в противоположную от меня сторону.
— Александр Васильевич! — крикнула я.
Суворов резко оглянулся. Я ожидала увидеть на его лице удивление, недоумение, вежливый интерес, но не такой всплеск восторга, который вылился на меня.
— Костя! — крикнул он высокому парню, который находился возле ринга. — Замени меня! — и быстро направился ко мне.
Восторг в его глазах исчез, зато появилась тревога.
— Что случилось? — спросил он, пожимая мне руку. — На вас лица нет.
— Мое лицо при мне, — тихо сказала я.
Мне вдруг стало страшно. А вдруг откажется? Конечно, я и сама в состоянии добраться до Озерков, просто затрачу гораздо больше времени на дорогу и не сумею обернуться за один день, но в случае его отказа, я уже не посмею снова обратиться к нему за помощью. А из этого следует, что больше мы никогда не увидимся…
И все же надо было как-то начинать…
— Мне нужно, просто необходимо съездить в одно место. Это более двухсот километров в один конец… — Я подняла на него взгляд. — Я не могу объяснить, но это очень важно. И я очень прошу вас съездить со мной.
— Подождите, — прервал меня Суворов. — Я сейчас приму душ, переоденусь, и вы все мне расскажете.
— Но… — начала я.
— Никаких но, — опять перебил меня Суворов. — Я понимаю, вы нуждаетесь в серьезной помощи, но прежде, чем браться за дело, я должен хотя бы в общих чертах представлять, в чем ваша проблема.
— Хорошо! — пролепетала я, с трудом сдержавшись, чтобы не подпрыгнуть от восторга.
Четыре, пять, шесть часов мы будем вместе. Сейчас меня не так волновала мысль, что в Озерках я обнаружу своего негодного мужа и его любовницу, как предвкушение долгого путешествия рядом с человеком, который не давал мне авансов, не делал никаких намеков или предложений, но умел смотреть так, что мороз пробегал по коже, ладони становились мокрыми, а коленки стучали друг о друга, как зубы у продрогшего до костей человека.
Я смотрела ему вслед. Суворов быстро, снимая на ходу кимоно, прошел в противоположный конец зала и открыл дверь, вероятно в тренерскую комнату. Спина у него была загорелой, крепкой, под кожей перекатывались мышцы. А под правым нижним ребром я заметила вдруг крупный, серпообразный шрам. Похоже, от осколка…
В горле у меня пересохло. Нервно сглотнув, я отвела взгляд от двери, за которой скрылся Суворов. Давно у меня такого не бывало, чтобы нравилось все, абсолютно все в мужчине. И не просто нравилось…
Я бросила быстрый взгляд по сторонам: не заметил ли кто, с каким пристальным вниманием я наблюдаю за Суворовым. Кажется, все обошлось. Каждый в этом зале занимался своим делом, и на меня не обращали внимания.
Присев на длинную, узкую скамейку возле шведской стенки, я стала наблюдать за кувырками мальчишек на татами. Это было презанятное зрелище, и я вздрогнула, когда Суворов окликнул меня. Он настолько бесшумно подошел, что я даже не заметила, когда он это сделал.
Сейчас он был в спортивных брюках и в майке, а в руках держал кроссовки. На шее у него висело полотенце, а волосы были влажными.
— Аня! Я готов! — сказал он.
Я молча уставилась на него. Сейчас он выглядел намного моложе, лет на сорок с небольшим. И я подумала, что его отставка вызвана наверняка не возрастом, а, скорее всего, ранением.
Но Суворов понял мой взгляд по-своему.
— Аня! Вам плохо? — спросил он встревожено. — Пойдемте на свежий воздух.
Он подхватил меня под руку и вывел из зала. На выходе он обул кроссовки, а я чуть не ушла босиком, если бы он не засмеялся и не подал мне спортивные туфли.
После прохладного зала на улице мне показалось нестерпимо жарко.
— Пройдем ко мне? — спросил Суворов.
— Нет, лучше поговорим в машине. Там мне спокойнее.
Мы прошли к машине, и я была уверена, что все, кто в это время находился во дворе, от дряхлых бабушек до грудных младенцев, проводили нас взглядами. Я их чувствовала спиной и, вероятно, поэтому несколько раз споткнулась.
— Осторожнее, — сказал Суворов и снова подхватил меня под локоть. — Ничего страшного. Будет тема для разговоров до начала сериала.
— Вы умеете читать мысли? — поинтересовалась я.
— Конечно, — вполне серьезно ответил Суворов. — Вы сейчас подумали, что старушки замучат меня расспросами по поводу вас. И не беспочвенно, потому что все как одна желают скорее женить меня.
— И они добились успеха в сватовстве?
— Пока нет, но я не исключаю, что добьются.
Я, может быть, резче, чем следовало, выдернула руку из его пальцев и открыла машину.
— Приземляйтесь, — сказала я и села на место водителя.
Суворов послушно занял соседнее кресло.
— Я весь внимание, — сказал он.
Я молчала, не зная с чего начать. Мне казалось унизительным раскрывать подноготную своей семьи. Тогда Суворов обнял меня и ободряюще похлопал по плечу.
— Успокойтесь, Аня! Я все пойму!
И я принялась рассказывать. Не знаю, сколько прошло времени, но Суворов ни разу не перебил меня, даже когда я сбивалась или повторялась. Только попросил разрешения закурить, и опустил стекло, чтобы дым вырывался наружу.
— Вот и все! — закончила я свой рассказ. — Мне абсолютно не у кого попросить помощи, поэтому я обратилась к вам. — И замолчала, ожидая приговора.
— Аня, как вы познакомились с Людмилой? — спросил Суворов совсем не то, что я от него ожидала.
