Ли Сын У - Тайная жизнь растений
Демонстрация визиток семье стала своеобразной церемонией открытия моей фирмы. Мама сразу спросила, может ли дело принести достаточно денег, но было видно, что она горячо поддерживает меня в намерении заработать, брат ворчал, мол, почему я выбрал именно посредничество, а отцу было все равно, как, собственно, и всегда. Наверное, если бы я привел в дом какую-нибудь девицу без роду, без племени и с парой-тройкой детей на руках, ему и то было бы все равно.
Вот так я начал свое дело — его масштабы не позволяли надеяться на большой объем заказов, поэтому я вынужден был браться за любые задания. Но все-таки. Следить за собственной матерью было делом в высшей степени странным. Человек не может знать всего — говорят, это даже к лучшему, потому что именно непредсказуемость делает жизнь стоящей штукой, но, мне кажется, бывают исключения, когда следует знать все. Вполне естественно, что я в первую очередь заинтересовался тем, кто же заказчик такого странного задания для меня. Терзаясь сомнениями, я спросил, откуда он узнал о моем офисе.
Он помолчал немного и ответил, что узнал обо мне из «Голубя». Так назывался один из рекламных проспектов, которые жители столичного региона получали бесплатно. Я и правда размещал там рекламу. Вначале я сам клеил листовки с моей рекламой на стенах лестниц в многолюдных торговых центрах, на телефонных столбах и в общественных туалетах, но тех, кто прибегал к моим услугам, было слишком мало. Поэтому, заработав немного денег, я решил разместить рекламу в столичном рекламном проспекте. Хотя я не возлагал на это больших надежд — работая в «Посреднике», я уже имел дело с подобными изданиями и знал, что такая реклама тоже была не особенно действенной. Вот уж не думал, что получу подобный заказ, — следить за человеком. Хотя если бы объектом слежки не была моя собственная мать, это было бы вполне стандартное задание.
Я спросил его, в каких отношениях он состоит с женщиной, за которой просит следить, явно дав понять, что меня интересует, кто он. Мой собеседник поинтересовался, обязательно ли должен меня в это посвящать. Ну вот, каждый раз одно и то же. Особенно с теми, кто заказывал слежку за другими людьми. В подобных случаях клиенты хотят, чтобы все делалось втайне. Тот, кто хочет выведать чужие секреты, больше всего боится открыть свои. Я понимал это как никто другой, и не мог настаивать, чтобы клиент рассказывал о себе. В противном случае он, возможно, просто бросил бы трубку, и на этом все бы кончилось. Я не получил бы значительной суммы денег, на которую рассчитывал, и не узнал бы, кто этот человек, что просил меня следить за матерью. Допустить этого я не мог.
Я ответил, что сведения о клиенте мне бы очень помогли, но тут же успокоил его, что не рассказывать о себе — его право. Он молчал, лишая меня возможности попытаться выжать из него хоть какую-нибудь информацию, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как спросить его о времени и месте встречи, и о той форме, в которой он бы хотел получать отчеты о ходе дела. Клиент сказал, что будет сам мне звонить время от времени, чтобы узнавать новости. После мы выяснили вопрос об оплате, и я продиктовал ему номер своего счета. Потом предупредил, что выйдет недешево, так как я включал в сумму дополнительную оплату за риск, но он как будто не услышал этого. Моим условием было, чтобы каждую неделю он перечислял мне на счет определенную часть оговоренной суммы, — он пообещал.
— Только после того, как первая часть денег придет на счет, я начну шевелиться, — по-деловому окончил я разговор и повесил трубку.
Деньги он перечислил практически сразу и, таким образом, стал моим клиентом. Из-за этого таинственного человека я поехал на «лотосовый рынок» и был свидетелем той шокирующей сцены. Я был в ужасном состоянии. Когда он вечером того же дня позвонил мне, я чувствовал себя так, как будто совершил преступление. Я был очень груб с ним.
— Да кто ты такой? Зачем тебе все это? Чего ты добиваешься?
Он не отвечал. Это еще больше взбесило меня, и я заявил, что не собираюсь больше на него работать. Он усмехнулся. Я не уверен в этом, но мне так показалось. Договор нельзя просто взять и уничтожить, возразил он.
— Вы получили деньги. Вы должны сделать свою работу.
Таким был его ответ.
Я больше не мог сдерживаться и начал на него кричать, но он уже повесил трубку.
5
После всего того, что произошло на «лотосовом рынке», неделю у нас дома было тихо. Даже слишком тихо, как будто все разом потеряли дар речи. Мы старались не смотреть друг другу в глаза. Мать, как всегда, рано утром уходила, а я спал допоздна. Женщина, которая работала у нас по дому в отсутствие матери, готовила еду, я наскоро хватал что-нибудь и спешил уйти. Иногда у меня были дела, иногда нет. Я уходил в любом случае. И возвращался за полночь. Я не хотел видеть брата. Хотя я приходил поздно, никто меня не встречал. Да мне это было и не нужно. Ключи от входной двери всегда лежали в кармане.
Раздеваясь в прихожей, я замечал, что не все в доме спят. Уж брат-то точно никогда не ложился в это время. Проходя мимо его двери, я слышал, как он стучал по клавиатуре компьютера. Он все время что-то там печатал. Но дверь всегда была плотно затворена, поэтому я не мог узнать, что именно. Каждый из нас имел свою отдельную комнату и ревностно относился к своему личному пространству. Ни один из нас не заходил к другому и не ждал никого у себя. Только мама иногда нарушала это правило. А вообще мы жили как посторонние люди. Зато не было никаких ссор и неудобств.
Прошла неделя, и как-то поздно вечером состоялся мой разговор с матерью. Начала она. Мама сидела в коридоре с выключенным светом. Как обычно, когда я вставил ключ в скважину входной двери, было уже очень поздно. Я собирался быстро прошмыгнуть к себе, но тут из темноты раздался голос матери: «Присядь-ка вот сюда». Она, очевидно, ждала меня. Я сел на противоположную сторону дивана. Она помолчала немного, как будто хотела перевести дух, и, наконец, произнесла:
— Ты приходил ко мне сегодня?
Я торопливо замотал головой.
— Ты же был сегодня около «Одуванчика».
Мама говорила тихо, как будто стараясь не беспокоить таинственных обитателей темноты. «Одуванчиком» называлось престижное кафе. В молодости мама работала там официанткой, а потом стала его хозяйкой.
Я смутился и спросил, откуда она об этом узнала. Она не ошибалась, я был там сегодня. Хоть я и заявил, что не буду дальше выполнять заказ моего клиента, хоть и не собирался предоставлять ему сведения о матери, мне было любопытно, что же он хотел выяснить, и я чувствовал, что есть нечто, о чем, возможно, и матери стоило узнать. Ну, и кроме того мне было совершенно нечего делать. Поэтому я и торчал днем у «Одуванчика», пока не почувствовал, что это бесполезно, да и, что греха таить, унизительно как-то, и ушел. Вот только непонятно, как мать умудрилась заметить меня.
