Анри Труаия - Снег в трауре
Исай встал на одеревеневших ногах и тихо сказал:
– Ну, наконец-то! – И только после этого он осознал то, что произошло, и повторил уже громче:
– Наконец-то!
От радости перехватило дыхание, стало легко на душе. Он схватил Марселена за руку, потащил его к скамье, усадил силой и посмотрел ему прямо в глаза, как после долгой разлуки.
– Ты ел?
– Да, – сказал Марселен.
– Я все-таки согрею тебе супу.
Марселен не ответил. Все ли у него в порядке? Доволен ли? Поди узнай! На бровях у Марселена таяли замерзшие сосульки.
Пламя свечи играло в его черненьких, глядящих исподлобья глазках. Маленький рот двигался, перекатывая из стороны в сторону слюну. Вид у него был задумчивый и усталый. Исай развел под кастрюлей огонь. Ему не терпелось рассказать о скотине, но он все медлил. С каждым ударом сердца ему все труднее было сдерживать слова, готовые сорваться с языка. Он налил суп в тарелку и наконец сказал:
– Знаешь, я привел стадо. Все целы, и с ними три ягненка в придачу. Они в хлеву. Можешь посмотреть.
– Потом, – ответил Марселен.
Он взял тарелку из рук брата, ссутулился и стал есть, с шумом втягивая полные ложки супа. Исай не мог нарадоваться, глядя на такой аппетит.
– В деревне, – начал он, – старик Руби, Мари Лавалу, Белакки, Бардю, Колоз...
– Что? – переспросил Марселен.
Исай замолчал. Он забыл все, что хотел сказать. Но замешательство продолжалось недолго. Вскоре мысли пришли в порядок.
– Они все хотят иметь таких же овец, как у нас, – радостно воскликнул он, – они сами мне сказали. Потом мы говорили о самолете, который упал в горах.
– В городе тоже о нем говорят, – ответил Марселен. – В гостиницу журналистов полно понаехало, за новостями. Похоже, все там погибли.
– Ну, откуда им знать?
– Один пилот летал на разведку. Обломки самолета лежат у самой вершины. Нет никаких признаков жизни. Это был рейс из Калькутты. Можешь себе представить?
– Да, – проговорил Исай. – Путь неблизкий. Калькутта... Калькутта...
Он с уважением произносил непривычное слово, неловко шевеля губами, округлив глаза.
– Среди проводников не утихают споры.
Поговаривают об отправке группы спасателей.
– Это зачем? Ведь никого не осталось в живых.
– Чтобы забрать почту.
– Почту? Какую почту?
– Письма.
– А-а! Письма, – протянул Исай.
Он не совсем понял, в чем там дело с письмами, но не хотел этого показать.
– Опять в горах погибшие.
– Их было человек тридцать, – сказал Марселен. – Ну да ладно! Не будем об этом. Своя рубашка ближе к телу. – Он щелкнул языком.
У него были влажные губы. Лицо разгорелось от тепла. Длинной худой рукой он водил по столу. «Он мне как сын», – подумал Исай.
Сердце екнуло в груди.
– Хочешь еще супу? – спросил он.
– Нет.
– А молока?
– Давай.
Наливая молоко в чашку, Исай пытался вспомнить, какое поручение он дал брату утром.
– Ты попросил у Ривьера паяльную лампу? – спросил он наконец.
– Нет, не успел, – ответил Марселен.
– А с кем ты виделся?
– Да с разными людьми.
Исай ждал, когда Марселен расскажет ему о приятелях, о всех тех, кто снят на фотографии: о Николя Сервозе, Бландо, малыше Вернье. Конечно, он встречался с ними. Невозможно быть в городе и не увидеть их – в кафе, в конторе компании, на улице.
– Ты был в конторе?
– Нет.
– Ты видел друзей?
– Каких друзей? – проговорил Марселен сухим голосом.
Исай опустил голову. У него было такое чувство, будто он ступил на опасную тропу Надо скорей поворачивать назад. Но Марселен закурил сигарету, и Исай облегченно вздохнул. Это был хороший знак.
– Нет, – сказал Марселен с расстановкой. – Я не видел никого из компании.
Он сощурил правый глаз от поднимающегося вдоль щеки дыма.
– Да я и не собирался с ними встречаться.
Я не за тем туда ходил.
– А зачем ты туда ходил?
– Да было дело...
Увидев, что брат улыбается, что он спокоен, сыт, смотрит плутоватым взглядом, Исай совсем осмелел.
– Как у тебя прошел день? – наконец пробормотал он.
– Неплохо, – буркнул Марселен, стряхивая пепел в пустую чашку.
Тогда Исай набрал в грудь воздуха и спросил:
– Наверное, работу нашел?
– А я и не искал работу.
– Как не искал?
Марселен расхохотался.
– Ну что ты надулся, Зай? Разве я говорил тебе, что иду искать работу?
Он назвал его как в детстве – «Зай». Исай открыл рот, захлопал глазами. Сердце забилось от охватившей его нежности. Радость разлилась по всему телу до самых кончиков пальцев. Брат встал и зашагал по комнате.
Маленький, вертлявый, он сновал взад и вперед, так, что невозможно было уследить за ним.
– Лесоповал, лесопильня, что дальше? – говорил Марселен. – Ничего лучше нам и в городе не найти. Но я не собираюсь надрываться за гроши. Что я быдло какое, чтоб гнить в нищете? Нет, это не для меня. У меня другие планы.
В сознании Исая вспыхнул проблеск надежды, мысли прояснились.
– Ты хочешь... Ты хочешь стать проводником?
Марселен остановился, его взгляд стал жестким и отчужденным.
– Чтобы в один прекрасный день разбиться, как ты? Ты что, рехнулся?
– Да это я так... Я подумал... – смешался Исай.
Он расстроился от того, что разозлил Марселена, и не знал, как загладить свою неловкость.
– Ты прав. Эта работа не для тебя. Будь ты помоложе, тогда бы еще ничего. А так... Экзамен сдавать, испытательный срок проходить. Да и вообще, проводников много, а клиентов не хватает.
– Ну и что же нам теперь делать? Без денег не проживешь. А денег у нас нет. – Марселен оглядел брата с ног до головы, будто смерил взглядом препятствие.
– Да, что же нам делать, ты можешь мне сказать? – жалобно пробормотал Исай.
– Не сегодня.
– Почему?
– Мне надо все как следует обдумать. А там уже видно будет.
– Когда ты мне скажешь?
– Ну, может, завтра, – ответил Марселен, и, чтобы положить конец беседе, он вдруг спросил:
– Ну, а как там у нас овцы? Ты не покажешь мне овец?
Исай мгновенно забыл обо всем. Все опасения рассеялись. Марселен сам захотел взглянуть на скотину.
– Пошли скорей, – сказал Исай.
Он взял оплывший огарок свечи. Огонек двинулся с места. Марселен толкнул дверь в хлев. Из глубины донесся теплый запах сена и шерсти. Бледная масса тихо колыхалась во тьме. Заблеял ягненок, мать спокойно ответила ему. Стоя на пороге перед этой умиротворяющей картиной, Исай завидовал мудрости животных, которые жевали сено и ни о чем не думали. Как бы он хотел быть таким, как эти существа без надежд и воспоминаний, довольствоваться пучком сена и подстилкой.
– Подойдем поближе? – спросил он.
– Нет. И так хорошо, – сказал Марселен. – Закрой дверь.
