Джанет Дейли - Игра до победы
– Но это все же очень быстрая игра, – поддержал Клодию Эндрю. – Иногда у меня создается ощущение, что перед моими глазами из одного конца поля в другое проносится кавалерийская атака. Поло требует очень искусных игроков… и лошадей. То, что они выделывают, порой кажется немыслимым. Подумать только: человек, сидящий верхом на скачущей галопом лошади, должен точно ударить по маленькому мячику. И ударить не чем-либо, а длинной клюшкой… А теперь представьте, что всадник должен попасть по движущейся цели, сидя на движущейся лошади, и контролировать при этом и то, и другое. Да он должен быть смельчаком, бесшабашным удальцом, сорвиголовой, наездником-трюкачом, бильярдистом и жонглером зараз! И наконец, одновременно с ним по мячу желают ударить еще два или три игрока, которые непременно постараются сбить его с курса…
– Не забудьте и про лошадь, – сказала Лес. – Некоторые профессионалы утверждают, что на три четверти победа зависит именно от нее. Видите ли, мисс Бейнз, от пони для поло требуют того, что полностью противоречит всем их инстинктам. Их обучают не сворачивать в сторону от скачущей навстречу лошади. Пони должны внезапно останавливаться посреди бешеной скачки, круто разворачиваться почти на месте, нестись галопом или маневрировать, едва не сталкиваясь с другими лошадьми, в то время как клюшки так и мелькают возле их ног. Более того, от лошадей требуют, чтобы все перечисленное они проделывали без единой передышки в течение семи минут. И к тому же, как вы сказали, это происходит очень быстро.
Клодия задумчиво нахмурилась:
– Судя по вашим рассказам, игра довольно опасна.
– Она и есть опасная, – хмыкнул Эндрю, созерцая молодую женщину с оттенком снисходительности. – Лошади весят где-то от двенадцати до пятнадцати сотен фунтов, вместе с всадником – это почти тонна. И носятся со скоростью от двадцати пяти до тридцати миль в час. Когда они сшибаются, даже в узаконенных столкновениях, то от удара не одна лошадь оказывается на земле.
Клодия, слегка покачав головой, глянула на игроков вдали, отдыхающих возле своих лошадей. Большинство из них либо устало лежали в шезлонгах, либо просто прилегли на густой зеленой траве.
– Почему они этим занимаются?
– Это очень просто, – засмеялась Лес.
И сама как-то невольно отметила разницу между звучанием собственного негромкого и «культивированного» смеха и беззаботными, мелодичными трелями Клодии. Когда-то и Лес смеялась так же – до того, как научилась сдерживать сильные чувства и выработала ту не поддающуюся определению ауру, которую ее мать называет «классом».
– Люди играют в поло потому, что это стремительная, опасная и возбуждающая игра, – сказала она. – Поло всегда испытывает игрока на мастерство и заставляет его находить пределы своих возможностей… а затем переступать через них. Еще на один шаг. Поло бросает вызов нервам игрока, его куражу, его смелости. И что, может быть, самое основное, оно пробуждает в человеке дух соревнования. Это игра победителей и побежденных, и всадник играет, чтобы победить – только ради одной радости победы.
– Но они получают что-нибудь за игру? Приз или нечто в этом роде? – Клодия была заинтригована и слегка удивлена тем, что люди прилагают так много усилий ради такой малости. Вопрос свой она обратила непосредственно к Эндрю.
– Обычно всего лишь памятный подарок. Правда, на некоторых турнирах награждают победителей денежными призами, но это бывает довольно редко, – сказал Эндрю.
Было совершенно естественно, что, отвечая Клодии, он сосредоточил на ней все внимание. Лес заметила, как одухотворено лицо мужа, однако живой интерес, горевший в его темных глазах, был вызван отнюдь не поло. Спорт совсем не занимал Эндрю, кроме тех случаев, когда играл Роб.
– Поло – это чистое увлечение, хобби, – продолжал вещать Эндрю. – И дорогое увлечение, если подсчитать, сколько стоит содержание в конюшне, корм и поддержка пони в спортивной форме. У Роба сейчас… сколько? Пятнадцать лошадей? – Он посмотрел на Лес, спрашивая подтверждения, и та согласно кивнула.
– Думаю, вы бы спрашивали совсем другим тоном, если бы это было вам не по карману, – вставила Клодия с веселой гримаской.
Эндрю расхохотался, а он не был из тех, кто часто смеется.
– Что я пропустил? – Фил Эберли влетел в ложу во главе экспедиции, нагруженной напитками. Он одарил Клодию сверкающей улыбкой, но та, казалось, осталась безразличной к его лестному вниманию и мужественной внешности.
– Ничего. Всего лишь светскую беседу… разговор о поло. – Клодия взяла протянутый ей стакан и отвернулась.
Лес заметила, как молодой человек сжал в досаде губы, но затем заставил себя напряженно улыбнуться. У нее создалось впечатление, что дела с Клодией продвигаются у Фила Эберли не слишком-то быстро, а он не привык к тому, чтоб его отвергали.
– Думаю, что напоминаю сейчас ребенка, который беспрестанно задает вопросы, но… – Клодия замялась.
Сидевшие в ложе разбирали напитки, получил свой стакан и Эндрю.
– Не стесняйтесь, – подбодрил он девушку.
– Я не понимаю насчет количества забитых в ворота голов и того, сколько их на счету у каждого из игроков. Комментатор говорил, что у некоторых их шесть, а у других – три, но в этой игре не забито так много голов. Счет еще невелик.
– Комментатор упоминал о рейтинге игроков. У нашего сына, например, рейтинг в два гола. Это система гандикапа, как в гольфе, основанная на мастерстве игроков. Только в гольфе чем лучше игрок, тем ниже его гандикап, в то время как в поло – совершенно наоборот. Наилучший игрок получает наивысший рейтинг. Самый высокий – десять голов.
– И таких игроков с рейтингом в десять голов во всем мире наберется только небольшая горстка, – добавила Лес. – В США на сегодняшний день нет ни одного такого.
– А женщины играют в поло?
– Да. У нас в стране есть даже несколько женских лиг, но вы редко встретите смешанные команды… Разве что в семейных турнирах. – Лес посасывала коктейль через пластиковую соломинку. Широкие поля шляпы почти закрывали от нее лицо собеседницы.
– Вы сами играли когда-нибудь в поло, миссис Томас?
Лес приподняла голову, чтобы получше видеть Клодию. Почему брюнетка обращается к ней так официально, а не называет просто Лес? Она никак не могла привыкнуть к тому, что тяжеловесное обращение «миссис Томас» относится не к матери Эндрю, а к ней самой. Себя она мысленно именовала Лес Томас-Кинкейд, хотя свекровь умерла уже лет десять назад, а других женщин, которых можно было бы назвать «миссис Томас», в их семействе не было.
– Да, играла, в колледже, – сказала она. – Затем вышла замуж за Эндрю, появились дети… И я стала играть только в семейных турнирах с моим отцом или с Робом и Тришей, когда они были помладше. А теперь в основном помогаю Робу тренироваться, даю ему подачи.
