Вера и Марина Воробей - Рыцарь-невидимка
– Ой! – слабо вскрикнула Наумлинская. – Зачем ты так?
– Да я сама теперь вижу, что это совершенно не то, – на этот раз миролюбиво отозвалась Снегирева. – Слушай! А давай как-нибудь намекнем в стихах на эту лужу? Ну типа, «как брызги грязи на твоих щеках»… Или: «и забрызганные джинсы все висят в моем шкафу».
– Нет, ни в коем случае! – Ира испуганно замахала на Галю руками. – Тогда он сразу все поймет! А я хочу, чтобы он мучился в догадках, понимаешь? Хочу посмотреть вначале на его реакцию… Конечно, Володя не подумает на Лу и начнет думать, присматриваться… И только он успокоится или решит, что это чья-то шутка, как я ему второе письмо… Нет! – неожиданно выкрикнула девушка. – Ты не думай, я сама второе письмо напишу, в прозе… У меня получится, я знаю. Просто начать хотелось бы со стихов. Во-первых, Володя очень любит стихи. Он мне сам об этом сказал. А во-вторых, первое письмо должно стать чем-то вроде шока, понимаешь? – Наумлинская с надеждой заглянула в глаза одноклассницы.
– А может быть, сочинить что-то типа рыцарской баллады, только как бы от женского лица? Как ты на это посмотришь? – В глазах Снегиревой заплясали веселые огоньки.
– Здорово! – поддержала ее Ирина.
Но Галя, словно не слыша ее, закатив глаза к потолку, вдруг заголосила трубным голосом:
– Где гладиаторы сойдутся, там места нет пустым словам… Там реки крови шумно льются, тарам-тарам-тарам-тарам!
– Ужас! – прикрыла ладошкой рот Наумлинская. – При чем тут гладиаторы и кровь?
– Да шутка! – широко улыбнулась Снегирева. – Не волнуйся. Все будет в лучшем виде. Я, кажется, нащупала ниточку!
Уже около девяти вечера Снегирева позвонила Ире и прочитала стихотворение «Рыцарь-невидимка». На этот раз у нее получилось просто здорово. Без гладиаторов, Татьяны Лариной и рек крови. В стихотворении речь шла об обычном школьнике, который на самом деле был средневековым рыцарем и ходил в тяжелых рыцарских доспехах. Только почему-то никто ни этих доспехов, ни меча со щитом не видел, никто, кроме одной девушки… Но когда она попыталась однажды рассказать об этом своей подружке:
– Он настоящий, он без страха, без упрека.
Он рыцарь, правда! У него доспехи есть!
Ты присмотрись к нему получше на уроке,
Увидишь, как блестит на солнце шлема жесть…—
та подняла ее на смех. Да еще всему классу рассказала, что у Маши Рабкиной (так Снегирева назвала героиню стихотворения) «поехала крыша».
Но вот однажды посредине урока с грохотом распахнулось окно, и в класс влетел огнедышащий трехглавый дракон. Все замерли от ужаса, и только рыцарь-невидимка не растерялся. Он выхватил из ножен меч и кинулся навстречу чудовищу. Тогда-то все и увидели, кто он на самом деле! Рыцарь побеждает дракона, а та девушка, которая всегда знала, кто он такой, дарит ему свою любовь.
– Ну ты даешь! – в восхищении выдохнула Ира, когда Галя закончила читать. – Если честно, я такого не ожидала…
– Стараемся, – с шутливой скромностью ответила Снегирева. – Правда понравилось?
– Спрашиваешь!
– Тогда пиши, – вернулась к своему наставническому тону Галя и принялась медленно, по строчкам, диктовать.
6
Они договорились встретиться возле школы в восемь часов. Наумлинская пришла даже раньше, и минут пятнадцать ей пришлось прохаживаться взад-вперед по асфальтированной дорожке в ожидании Гали.
– Представляешь, Галь, он только что прошел! Буквально минуту назад! – возбужденно затараторила Ира, выбежав навстречу Снегиревой.
– Кто? – не поняла та.
– Как кто? Володя!
– Вот и замечательно, – улыбнулась Галя. – Значит, план действий такой: пока народу мало, я под любым предлогом выманиваю Надыкто из класса, а ты тем временем…
– Да! Так и сделаем, – не дослушала Ира. Она очень волновалась и поэтому казалась какой-то взвинченной, будто бы ее кто-то за ниточку дергал все время.
– Ты знаешь что, – Галя строго взглянула на новую подругу, – прежде всего давай-ка успокойся. Так у нас ничего не получится.
– Почему это? – обиделась Ира.
– Да потому, – отрезала Галя, резко потянув на себя тяжелую школьную дверь.
…Володя раскладывал на парте тетради, когда почувствовал, что кто-то осторожно дотронулся до его плеча.
– Привет, – улыбнулся он, увидев Галю. – Что-то случилось?
– Володя, можно тебя на пару слов? – тихо обратилась она к парню.
– Можно, – пожал плечами он, продолжая при этом сидеть на месте.
– Нет, это не для посторонних ушей, – зловеще прошипела Снегирева, хотя в эту секунду даже не представляла, о чем поведет речь, когда они выйдут в коридор.
Надыкто, не скрывая удивления, все-таки вылез из-за парты и послушно поплелся за девушкой к выходу.
Наумлинская вытащила из кармана сумки сложенный вчетверо листок, оглянулась по сторонам. В классе находились трое – Фишкин, Андреева и Черепахина. К счастью, в ее сторону никто из них не смотрел. Одноклассники, сгрудившись возле парты Кати Андреевой, возбужденно обсуждали новую телевизионную программу. До Наумлинской лишь долетали обрывки фраз: «Вот увидите, эта передача продержится пару месяцев – не больше!» – убеждала товарищей Катя Андреева. «А по-моему, прикольно, – возражал Фишкин. – И ведущая очень даже ничего…»
На всякий случай Ира еще раз взглянула на одноклассников, потом на дверь и, сделав три неуверенных шага, дрожащей рукой потянулась к дневнику Надыкто. В этот миг ей показалось, что голоса одноклассников внезапно смолкли, и девушка даже ощутила устремленные на нее взгляды. Одернув руку, она резко обернулась. Нет, все было в порядке. Фишкин и Черепахина в этот момент склонились над партой Андреевой, разглядывая картинку в каком-то журнале. Так, во всяком случае, показалось Ирине. Не дав себе более времени на колебания, девушка решительно открыла дневник Надыкто и вложила между страниц листок со стихотворением. И хотя все было проделано ею с молниеносной быстротой, краем глаза Ира успела выхватить числа, написанные аккуратным почерком Надыкто. Случайно Ира открыла дневник как раз на текущей неделе. «Ну и ничего, – успокаивала себя Наумлинская. – Быстрее заметит». Девушка перевела дух. Сердце колотилось, как после стометровой пробежки. Ира чувствовала, как пульсирует в висках кровь. Кончики пальцев замерзли и даже слегка посинели. Так случалось с ней всегда – в минуты сильного волнения начинали мерзнуть руки. Наумлинская спрятала их в карманы вязаного жакета и с силой сжала кулаки.
А в это время за стеной класса, в коридоре, происходил следующий диалог:
– Володь… понимаешь… В общем, мне…
