Джоан Хол - Сердцу не прикажешь
Майкл Маканна воздержался от ответной улыбки и опять вздохнул.
— А нельзя ли поточнее? Я хочу сказать, — было очевидно, что он недоволен, и нетерпеливый тон лишь подчеркивал это впечатление, — хочу сказать, не мог бы ты хоть примерно прикинуть время?
— А какие, собственно говоря, проблемы? — Лукас продолжал возиться с дипломатом. — Разве ты один не справишься? — Рукой, в которой были зажаты документы, он сделал кругообразный жест, видимо, имея в виду не только этот достаточно строго обставленный офис, но и вообще все дело, включая и сталеплавильный завод.
— Нет, справлюсь, конечно, только вот…
— Что — вот? — Лукас с треском захлопнул дипломат, выпрямился и, сделав недовольное лицо, уставился на своего младшего брата. — Мы ведь, кажется, вчера уже все с тобой обговорили, Майкл. Покуда меня не будет, ты проконтролируешь текущие контракты, срок которых истекает, а также проследишь за работами, которые висят на нас. Не понимаю, какие тут могут быть еще проблемы?
— Ну мало ли… — Майкл неопределенно пожал плечами. — Мне просто кажется, что раньше тебе никогда не приходилось заниматься чем-либо подобным.
— Подобным — чему?
— Ну, я имею в виду, ты раньше никогда не уезжал, предварительно не сообщив, где тебя в случае чего искать, чем именно ты собираешься заниматься и когда тебя ожидать. Все это не похоже на тебя.
Лукас приподнял бровь, почти такую же черную, как и сами его глаза.
— Вот как?
— Именно, — и Майкл для убедительности кивнул. — Ранее бывало так: что бы ты ни задумал, тебе всегда было известно, что именно, когда и каким образом ты намерен сделать.
— Ну, если уж на то пошло, Майкл, то и сейчас я прекрасно знаю, что именно собираюсь делать, — сказал он. — Что касается «когда» и «каким образом», это я определю только лишь после того, как получу всю информацию и смогу определить размеры проблемы. Однако если ситуация окажется уж очень паршивой, а это скорее всего так и есть, точно знаю, что буду делать.
— Ну так и что же это все-таки за ситуация? — поинтересовался Майкл, испытывая явное раздражение. — Может быть, ты все-таки поделишься со мной?
— Пока тебе не обязательно все это знать, тем более что я толком и сам еще не разобрался. — Лукас пожал плечами. — Речь идет о компании хирургических инструментов «Острое лезвие».
— Мы ведь поставляем им сталь, — сказал Майкл, испытывая некоторое замешательство.
— Именно. И, насколько тебе известно, в последнее время нам все сложнее получать с них наши деньги.
— Я в курсе этого, но… — Майкл пожал плечами. — Сколько у нас было клиентов, в отношениях с которыми время от времени возникали проблемы с платежами. И что же ты намерен предпринять?
— Завтра утром у меня встреча с президентом этой компании.
— С Гарольдом Стайером?
— Да.
— Но почему? — Майкл нахмурился. — Слушай, Лукас, раньше ведь ты никогда не наведывался к нашим клиентам, чтобы выбить из них платежи.
— Я встречаюсь с ним вовсе не для того, чтобы выбить платежи.
— Тогда зачем? — поинтересовался Майкл.
— Потому что в последнее время мне доводилось не раз слышать весьма тревожные сплетни относительно Стайера.
— Какие еще сплетни?
— Ну, главным образом о том, что этот миляга Гарольд вовсю доит свою разлюбезную компанию.
У Майкла даже лицо вытянулось.
— Шутишь, должно быть?
— Нисколько.
— Но сплетни… — он вновь нахмурился. — Лукас, сам-то ты уверен, что сплетням вообще можно доверять?
— Не уверен. Но с того самого момента, как мне довелось впервые услышать про Гарольда, у меня в душе поселилось сомнение, потому как в последний год или около того этот Гарольд очень неровно рассчитывался с нами за поставки стали. И я намерен выяснить наконец истинное положение дел.
Майкл нахмурил лоб и опустил глаза на дипломат.
— Стало быть, все эти бумаги, что ты засунул в дипломат, имеют отношение к компании «Острое лезвие»?
— Именно.
— И все-таки, боюсь, многое для меня не ясно, — сказал Майкл, в голосе его появился оттенок смущения, чего не было ранее. — Ведь даже если ты выяснишь, что сплетни соответствуют действительности, что ты сможешь предпринять? Я имею в виду, что еще, кроме отказа поставлять им впредь нашу сталь?
Появившаяся на губах Лукаса улыбочка придала его лицу хищное выражение, как у настоящего мародера.
— Что еще, говоришь? А яйца отрежу у свиньи, вот что я сделаю.
— Боже! — выдохнул Майкл, слова брата явно произвели на него сильное впечатление. — Уж не помню, когда я видел такое лицо.
— Какое еще «такое лицо»?
— Вот-вот, именно такое. — Майкл помешкал, как бы пытаясь найти слово. — Когда ты так вот прищуриваешься — ну прямо кот на охоте. Это всегда означает, что ты опять что-то задумал. — Он нервно поежился. — Давненько, Лукас, давненько не видел я у тебя такого выражения.
Лукас рассмеялся низким гортанным смехом, как смеются изумленные люди.
— Ты хочешь сказать, что я сделался старым, вальяжным, устал от былых успехов, так, да?
— Именно так, — сухо признался Майкл. — Должно быть, напрасно я так думал, а?
— Пожалуй, хотя если уж на то пошло, жизнь способна опровергнуть какое угодно предположение. — В глазах Лукаса полыхнул озорной свет. — Ты ведь и сам знаешь, что иногда говорят про такие умозаключения?
— Понятия не имею, — признался Майкл и отрицательно покрутил головой. — Что именно? Ну-ка.
Взяв свой дипломат, Лукас направился к двери, ухватился за дверную ручку, затем обернулся и одарил брата широченной улыбкой.
— Всякое умозаключение приводит к тому, что тот, кто говорит, остается в дураках, и тот, про кого говорят, также оказывается в тех же самых дураках. — И, смеясь, Лукас шагнул за дверь.
Майкл оторопело смотрел ему вслед.
Однако уже каких-нибудь два часа спустя Лукасу было не до смеха: он тихо матерился, отчаянно поливая всех и вся. В салоне автомобиля от густого мата было даже тяжело дышать.
Двигаясь на восток по объездной дороге №422, которая огибала Поттстаун, он угодил в весеннюю грозу, какой давно уже не видел: сверху лило и грохотало будь здоров как. Стоило только Лукасу покинуть свой загородный дом в Ридинге, тут как тут появилась гроза, которая двигалась с той же скоростью, что и сам Лукас. Сейчас он приблизился к автомобильной развязке, откуда можно было попасть на дорогу № 202, минуя Вэлли Фордж, а с нее уже без всякого труда можно было свернуть на автостраду, ведущую прямиком до Филадельфии. Из разрывов в темно-зеленых облаках то и дело вырывались зигзагообразные молнии. Гром ударял с такой силищей, что даже земля вздрагивала. Ливень висел сплошной непроницаемой завесой, которую автомобиль разрезал как пароход. Видимость на трассе приближалась к нулевой.
