Елена Холодная - Tomorrow
Павел был сыном дяди и двоюродным братом Мамору. Они часто с ним разговаривали по веб-камере, обмениваясь впечатлениями, а прошлым летом Павел даже приезжал в Японию на каникулы. Однако с братом ему удалось провести всего два-три дня — Мамору нужно было ехать в Корею на гастроли. Однако это время запомнилось им надолго. Во-первых они успели выучить половину матного алфавита на зубок (скорее всего большую половину), во вторых все хорошие парни вокруг стали "классными чуваками", а в третьих все коллективно поняли, что Павел самый саке-устойчивый. Именно ему удалось выпить четыре бутылки и устоять на ногах.
— Ниче, наш самогон крепче будет. Знаешь, какого градуса пойло бабки в деревнях гонят? — авторитетно заметил тогда он. — Чистый спирт рядом не стоял.
— Есть немного, — пожал плечами Мамору.
Певец почти не помнил дядю Михаила. Когда он приезжал с матерью, ему не было ещё и трех лет. Но по рассказам родителей он представлял себе некую помесь медведя с человеком. И в самом деле — Михаил производил просто огромное впечатление. Это был человек ростом свыше двух метров, с большими плечами, зелеными глазами и посеребренными сединой волосами и в золотистых очках. Мамору никак не мог понять, как они с его матерью могли родиться близнецами. Мама была худенькой низенькой женщиной с длинными, до талии русыми волосами травяными глазами. Отец говорил, что молодая она напоминала испуганную лань. И Мамору всегда мечтал о том, что поедет в Россию и встретит там свою половинку с такими же глазами. А потом обрядит её в кимоно и будет у него послушная и любящая жена.
— Давид, знаешь чего, а давай по приезду в баньку завалимся? У меня вот какая банька дома! Ваша сауна рядом не стояла! — дядя поднял вверх большой палец.
— А почему Вы зовете меня Давидом? — задал наболевший вопрос Мамору.
— Так тебя Оксанка так назвала, ток на английский манер. Дейвом, что ли.
— Дэвидом, — поправил Мамору. — Но мне нравится мое японское имя — Мамору.
— Ма…мо… - рассмеялся дядя. — лучше тебе так не называться в России. Заморышем прокличут. Так что лучше уж Дейв…
— Дэвид, — проскрежетал Мамору.
— Какая разница. Один хрен — англичанином ты не выглядишь.
С течением времени Мамору понял, что дядя весьма непосредственный человек и с ним можно много о чем поговорить. Они обсуждали игру команды, которой владел его отец, количество голов, которые забьет их нападающий в следующем сезоне, марки машин, и превосходства Лотоса над Ламборджини, ну и конечно же девушек… Совсем осмелев Мамору даже спросил где ему можно найти такую русскую красавицу, на что дядя, хохотнув, ответил:
— На Тверской. Там тебе и белые, и рыжие, и красные… И все как одна прекрасные…
— НатвЕрской? Это город? Далеко от того, куда мы едем?
— Это улица такая, племянник! Там стоят девушки легкого поведения…
Мамору вздохнул. Но как бы не складывалась линия судьбы — он еще не знал, что буквально через восемь часов встретит такую девушку и влюбится в нее с первого взгляда.
На следующий день…
Я встала с каким-то чувством целостности… Такого у меня уже давно не было. Словно маленькое облачко окутало меня и теперь никуда не пускало. Вдруг легкий ветерок прошелся по коже, заставляя открыть глаза.
— Ты уже встала, малышка? — около меня, держа на коленях поднос с кофе, сидел Лекс. Растрепанный — и так не короткие волосы, теперь спускались чуть ниже плеч — но довольный, словно кот, объевшийся сливок.
Неужели это не сон? Разве он правда здесь и это не горячечный бред? Мне хотелось и плакать и смеяться одновременно. Я провела рукой по его лицу, ощутив двухдневную щетину. Тут… Правда тут…
Я же, сначала обрадованная, что он здесь, насупилась и толкнула его в грудь.
— Уйди.
— Что? — не понял Лекс. — Почему? Может быть, принести чай?
— Да какой к черту чай! Ты больше полугода не появлялся в моей жизни! Ты хоть знаешь, ЧТО я пережила? Ты хоть представляешь себе, КАК я справлялась с этим? Ты что не можешь понять, каково это, проснуться после брачной ночи в пустой постели… Не записки… Ни малейшего намека на твое возвращение! — я выскочила из-под одеяла и подобно бешеной фурии носилась из угла в угол. — Да я места себе не находила! Я думала что сойду с ума! А ты… Подонок!
От злости я рукой сбила все предметы на столике, раздался звон стекла. Не в силах больше смотреть на предавшего меня мужа я галопом спустилась вниз.
— Алиса Яковлевна? — из кухни высунулась Ксеня. — Госпожа, что-то случилось?
За эти полгода она круто изменилась. Мне кажется, ей даже понравилось мне прислуживать. Я не подозревала, что психика человека такая пластичная вещь.
— Ксень у нас есть большие вазы?
— Кажется, да, — нахмурилась служанка. — Аркадий Александрович привозил что-то из Китая.
— А кроме?
— Нет. Еще не все доставили из магазинов.
Дай мне тогда тарелок и побольше, — я хищно осмотрела предоставленное мне сию секунду метательное оружие. Ну и попляшешь же ты у меня, муженек. Хватит мне страдать одной! На-До-Е-Ло!
— Дорогая! — раздался голос сверху. — Ты уже успокоилась?
Да, я успокоилась. Теперь ты точно попал, мушш, здесь правят не эмоции, а холодный расчет. Едва супруг показался на лестнице я тут же натянула улыбку и пятясь задом закрыла собой стопку из летающих снарядов.
— Алиса, я виноват, конечно! Поступил как дурак!
— О, ты абсолютно прав! — я ладонью нащупала первую тарелку. — Но почему ты не позвонил мне не разу?
— Я, — Лекс не успел закончить, как первый снаряд полетел к нему. Его глаза расширились и он еле успел уклониться. — За что?
— За все хорошее! Ты хоть представляешь себе, — вторая тарелка, — что я должна была делать, чтобы оставаться в реальности и не потерять рассудок, — третья тарелка, — от той боли, что ты мне причинил?
Супруг с легкостью преодолел последние ступеньки под градом тарелок и мои крики. Я зайцем попрыгала от него. Все еще наобум пуляясь последними пятью блюдами. Под конец, когда я запустила оставшуюся у меня тарелку в него, он сделала невероятный прыжок и с размаху впечатал меня в стенку.
— Ты хотела мне что-то сказать? Говори!
— Ты ублюдок.
— Да, — Лекс наклонился и коснулся губами моей шеи.
— Подонок!
— Да, — он немного покусывал кожу, и я млела от наслаждения.
— Сволочь!
— Еще та! — языком провел по укусам, вызвав во мне дрожь и я автоматически обвила ногами его талию.
— Идиот! — почти простонала я.
— Еще какой
— Я люблю тебя!
— Я тоже! — он коснулся губами моих губ и я ответила на поцелуй.
