Юлия Кова - #20 восьмая
— Нет, Тань, спасибо, но в этот раз я к тебе ненадолго и исключительно по делам. — Таня всем телом изобразила обиду. — Расскажи мне, что ты знаешь про некую Ларионову?
— Э-э.... это которая из «Ирбис»?
— А что, у тебя ещё какая-то есть? — Я изогнул брови и взял в руки скрепку, бесхозно валявшуюся на Танином столе.
— Нет, другой нет, — раздражённо квакнула Таня.
— Вот и расскажи мне всё про эту твою, единственную.
— В смысле? — насторожилась Сиротина.
— В смысле, кто она. Какая она. Где живет. Чем занимается?
— А можно поинтересоваться, тебе это зачем? — нахохлилась Таня. — Вообще-то, мы с Ленкой дружим.
«Да кто бы сомневался, что ты именно так и скажешь.»
— Можно…. Поинтересоваться, конечно, можно, Тань, но ты уж не обижайся, если я тебе пока не отвечу на твой вопрос. Ну, так что, есть у тебя информация для меня, твоего старого, доброго друга, или мне к Спицыну обратиться?
— Зачем к Сычу… э-э, то есть, зачем к Владимиру Вадимычу? — покраснев, очень быстро исправилась Таня.
— Подожди, как ты Спицына назвала? — расхохотался я. — Сыч? Тань, пять баллов.
— Это не я придумала, — моментально открестилась от выдумки Сиротина.
— А кто?
— Ну, предположим, Ленка…
«А я не ошибся в ней: восхитительная девочка. Интересно, а меня она как окрестила? Впрочем, какая разница, если мы это скоро узнаем. А если что — и подправим…»
Я усмехнулся. Отловив косой взгляд Тани, быстро исправил лицо:
— Ну, так что с Ларионовой?
— Ну, есть кое-какая информация... — неохотно начала Таня. Я сделал бровями знак, мол, не томи. — Ну, Ленке уже двадцать шесть, — подчеркнула Таня туповатое наречие «уже». — Ленка... она никогда не была замужем. Но у неё есть постоянный, симпатичный такой. Он архитектор. Довольно взрослый дядька. Работает на богатых людей. На очень богатых людей, — со значением добавила Таня.
— Ну, дальше, — не поверив в рассказ про архитектора, поощрил Сиротину я. — Не останавливайся на достигнутом.
— Да что рассказывать-то? — снова ощерилась Таня. — Я же не архитектор и с ней не живу. Дай хоть направление, в каком копать?
— Школа. Институт. Увлечения. Как она в профессиональном плане. Знание языков. Ларионова датский или немецкий знает?
— Не знает, — помедлив, сказала Таня, — Ленка только английский и знает.
— И как знает, прилично? — Я разогнул скрепку.
— Прилично, — пришлось смириться Тане. — У Ленки экономика и бухгалтерия в нефтегазовом на английском шли. GAAP там, IAS, аналитика. — Таня поморщилась.
— А как Ларионова по работе? — Я свернул из Таниной скрепки фигушку.
— Да нормально, вроде бы. Я лично не жалуюсь.
— Не жалуешься? То есть Ларионова по работе что-то делает лично для тебя? — Из фигушки я слепил розочку. — И что же именно, позволь спросить?
— Ну, на Ларионовой лежит вся отчётность.
— И — какая отчётность, если не секрет?
— Не секрет. Твою Ларионову взяли в «Ирбис» мне в помощь. Именно поэтому она в двадцать четыре стала замдиректора по партнёрам. — Таня небрежно фыркнула.
— Ясно, — кивнул я. Вскинул глаза на Таню, которой было тридцать, и которая тоже никогда не была замужем. — Тань, а скажи-ка мне, по баблу, откинутому на продвижение, Ларионова тоже отчёты пишет? — Я распрямил скрепку и упёрся взглядом в Танину переносицу. Сиротина немедленно подобралась на стуле:
— А ты с чего это взял?
— А я не брал, Таня. Это ты мне намекнула. А я только выводы сделал.
Таня испуганно раззявила рот.
— Держи, Сиротина, — я вручил Тане скрепку. — Ну, так что там ещё с Ларионовой?
— Да не знаю я её хорошо, — заюлила Таня. И тут в её глазах промелькнул боевой огонёк: — А хочешь, я запрошу для тебя информацию у безопасников? Скажу, у руководства к Ларионовой претензии есть.
«Ого! Удар ниже пояса. А как же женская дружба, Таня?»
— Не, Тань, не хочу, — засмеялся я. — Мне с тобой интересней. Кстати, а вы в кафе с Ларионовой ходите? Ну, хоть иногда?
— Ну да. Мы иногда обедаем. А что?
— И — что заказываете?
— Ну, я беру суши, компот... то есть фреш, — поправилась Таня, потому что слово «фреш» звучало лучше, чем «компот».
— Да не ты — Ларионова. — Я с интересом наблюдал за Таниными потугами.
— А-а... Ну, она только салатик берёт. Или кофе с мороженым. Она вообще следит за фигурой. И к тому же у неё Макс хорошо готовит, так что Ларионова у нас всегда и сытая, и довольная. — В прилагательное «довольная» прокрался намёк на похотливые обстоятельства.
«Значит, у Ларионовой действительно архитектор есть? Лиха беда начала. А я-то собирался её в Дании к интиму склонять. Впрочем, ничего не потеряно, если заранее определить вкусы и слабости женщины.»
— Вино заказываете? — задал следующий вопрос я, беря новую скрепку.
— Я — нет! — гордо бросила Таня.
«Да ладно! А мне твой “Сыч” пять минут назад очень ехидно поведал, как ты на очередном корпоративе в одно рыло выкушала литр “Mouton Cadet” и даже не закусила.»
— А Ларионова? — не дрогнул я.
— И Ларионова нет. Ленка у нас пить ваще не умеет.
— В каком смысле «пить не умеет»? — Я поднял глаза на Таню. — Твоя Ларионова что, потом песни поет? «Maybe, maybe…»? Это ваш с ней любимый репертуар от «Suede» в столичных караоке?
— Нет, — Таня обиженно шмыгнула носом, откладывая мою скрепку. — Она вообще не поёт. Она просто быстро хмелеет. Она от спиртного становится такая, такая… дерзкая, одним словом. — Таня игриво закатила глаза и бодро прищёлкнула пальцами. А я отчего-то подумал, что эту привычку Сиротина слямзила у Ларионовой. Только у той девочки это получалось изящно, а у Тани — топорно.
— Понятно. Ну, и последний вопрос, — перешел я к финальной фазе допроса. — Вообще, какая она, Ларионова, на твой взгляд?
— В смысле?
— Ну, жадная, добрая? Честная, искренняя? А может быть, недалёкая? — предложил я свои варианты. В глазах у Сиротиной мелькнула житейская хитрость. Сиротиной явно хотелось соврать, но она была опытной бабой и отлично понимала, что я и сам могу докопаться до правды.
— Ну, она такая... короче, Ленка не от мира сего. —Таня всё-таки нашла, чем уесть «подругу».
— То есть Ларионова в ближайшее время собирается в монастырь? — насмешливо предположил я.
— Да нет, — Сиротина досадливо поморщилась. — Она... короче, ей вообще ничего не надо. Ни от кого. Она, видишь ли, дочь богатых родителей. Отец трудится — или трудился в Газпроме. А мать — та пела в Большом театре. Элина Витальевна Ларионова. Мать Ленке денег на квартиру давала, но Ленка не взяла их. Сама хату купила.
— Ух ты. И — что за квартира?
— А, так, двушка – бэ-ушка на Ленинском. С видом на парк... Хотя я бы на эти деньги взяла дом в Испании, потому что там…
