Энн Мэтер - Райская птица
Клео неприятно поразило то, с какой легкостью она вспомнила имя этой женщины. Она слышала его всего пару раз, и в то же время ей казалось, что оно является частью ее самой.
Официантка разлила кофе и предложила сахар и сливки. В отличие от Клео, Доминик отказался. Девушка унесла поднос, одарив Доминика оценивающим взглядом. Но он ей не ответил. Доминик попробовал кофе, и его лицо перекосилось.
— Когда англичане научатся делать приличный кофе? Уверен, ты готовишь этот напиток гораздо лучше.
— Сомневаюсь. — Клео не придала значения его лести. — Почему вы считаете, что Новаки не являются моими настоящими родителями?
Глава 3
Другими словами, почему бы нам не побеседовать по существу? — ледяным тоном предложил Доминик.
Клео кивнула в знак согласия.
Да, Серена была права насчет этой девушки. Мисс Новак оказалась весьма несговорчивой особой. И ее не сбить с толку парочкой комплиментов. Хотя ему показалось, она обрадовалась, узнав, что они не связаны кровными узами.
Доминик не был тщеславным человеком, но он никогда не страдал от отсутствия внимания со стороны женщин. И он мог побиться об заклад, что нравится Клео Новак как мужчина.
Но в данной ситуации это не играло никакой роли. В его жизни предостаточно женщин. Тем не менее он не мог не отметить привлекательность Клео…
Доминик раздраженно вздохнул:
— Ладно, но, может, для начала расскажешь о себе? Прежде чем мы перейдем к более серьезным вещам, мне бы хотелось узнать, как тебе жилось с Новаками.
— Вы хотите сказать, с моими родителями?
— Хорошо, с твоими родителями. Как Генри… твой отец зарабатывал?
Клео замялась, затем произнесла:
— Ну, какое-то время он работал таксистом, затем почтальоном. А потом он и мама устроились к одной пожилой леди из Ислингтона. Они занимались ее садом и… домашним хозяйством, а она разрешила им жить у нее в подвальном помещении.
— Правда? — Доминик нахмурился. А что же случилось с огромной суммой денег, которую им дал его отец? Судя по всему, Клео получила достойное образование. Но это его уже не касается. Он посмотрел на Клео и продолжил: — Но ты ведь не жила с ними?
— Это так важно? — с вызовом бросила Клео. — Зачем вы спрашиваете? Я думала, вы и так все знаете.
— Почти ничего, — с сожалением ответил Доминик. — Что ж, оставим это на потом…
— На потом?
— Да, на потом. — В его тоне послышались металлические нотки. — Я ведь должен объяснить, как ты попала к Новакам, не так ли?
— Если вы считаете это необходимым, — безразлично ответила Клео.
— Да, считаю, — еще более резко произнес Доминик. — Что бы ты там себе ни придумывала, ты дочь Роберта Монтои, и я могу это доказать.
— Каким образом? — подозрительно спросила Клео.
Что ж, подозрительность лучше, чем безразличие. Она вопросительно смотрела на него, и Доминик, впервые за все время, заметил в ней черты своего отца. Он достал из внутреннего кармана свернутый лист старой пергаментной бумаги и протянул его Клео.
Влажными от пота руками она развернула лист и увидела свидетельство о рождении. В графе «имя отца» значилось — Роберт Монтоя.
Клео, не взглянув даже на имя матери или ребенка, швырнула листок обратно:
— Это не мое. — Ее голос дрожал. — Мое свидетельство о рождении находится вместе с документами, которые оставили родители.
— Твое второе свидетельство, — бесстрастно поправил ее Доминик. — Отец подкупил чиновников в Сан-Клементе, чтобы они выдали другой документ на имя Новаков.
— Вы лжете!
— Нет, — холодно ответил Доминик. — В отличие от твоего отца.
— Откуда мне знать, что это не подделка? — запротестовала Клео. — Может, и вы были обмануты.
Доминик не стал с ней спорить.
Впервые за все время Клео забеспокоилась о последствиях. А вдруг ей говорят правду? Если так, выходит, что Новаки обманывали ее. Ей стало дурно.
— Есть такая штука, как ДНК, — тихо произнес Доминик.
— Я даже не знаю, что ответить, — едва слышно выдохнула она.
Он сочувственно посмотрел на нее:
— Почему бы тебе еще разок не взглянуть на свидетельство? Селеста настояла, чтобы тебя зарегистрировали.
Клео с неохотой вновь взяла лист. Там стояло имя Роберта Монтои. И ее собственное: Клеопатра. Место рождения: Сан-Клементе, но сам документ зарегистрирован в Нассау, на Багамских островах.
Разглаживая лист дрожащими пальцами, Клео посмотрела на Доминика:
— Если оно настоящее, почему же ваш отец отослал меня прочь?
— Это очень сложный вопрос, — вздохнул Доминик. — Я думаю, поначалу он не собирался этого делать. Селеста никогда бы не разрешила забрать тебя. Но… — Доминик сделал небольшую паузу. — Селеста умерла, и это все изменило. Роберт Монтоя не смог бы назвать тебя своей дочерью, ведь его законная жена была бездетна.
— Но он усыновил вас, — с горечью прошептала Клео, и Доминик почувствовал внезапный приступ гнева на человека, который его вырастил.
— Я был… другим.
— Не смуглым? Вы это имеете в виду?
Клео реагировала очень болезненно, но Доминик понимал причину ее обиды.
— Нет, — сказал он наконец, хотя то, кем была его мать, сыграло важную роль в деле усыновления. — Селеста Дюбуа работала в доме моего отца. Она вела дом, и когда открылась правда о беременности…
— Могу себе представить. — Губы Клео дрожали. Она сделала жест, выражающий презрение. — Прислуга должна знать свое место. Какая же у вас чудесная семья, мистер Монтоя.
— Это и твоя семья. — Он скривил губы. — И меня зовут Доминик. Ты не думаешь, что в сложившейся ситуации называть меня мистер Монтоя немного глупо?
— Я не знаю, что мне думать, — устало произнесла Клео. — Мне просто хочется… чтобы все это закончилось.
— Боюсь, этого не случится.
— Почему? Потому что мой дедушка умирает? — Клео подавила рыдания. — Почему я должна делать что-то для человека, который ни разу за всю мою жизнь не проявил ко мне никакого интереса?
— Ты не можешь знать его чувств. — Доминик обратил внимание, что на этот раз она сказала не «твой дедушка», а «мой». — Это ведь не старик решил отправить тебя в Лондон с Новаками.
— Но он наверняка принимал участие.
— Да, — вынужден был признать Доминик. — Но что сделано, то сделано. Зачем сейчас об этом беспокоиться?
Клео опять всхлипнула:
— Это должно послужить мне утешением?
— Это факт, — спокойно произнес Доминик. — Он будет потрясен, когда увидит тебя.
— Почему? Он ведь знает, кто были мои родители.
— Ты можешь прекратить мучить себя этим? — со стоном произнес Доминик. — Это не имеет значения. По крайней мере, первостепенного. Я хочу сказать… — запнулся он, а потом решительно продолжил: — что ты, Клео, очень красивая женщина. Уверен, многие мужчины говорили тебе об этом.
