Ирина Лобановская - Неземная девочка
— Поеду, — бормотала Нина, хотя ей было бы страшно расстаться с матерью. Но все равно…
И эта таинственная Германия, по которой так тосковала бабушка…
— Бабушка, — каждый раз просила Нина, когда видела, что бабушка вновь запечалилась, особенно после очередного спора с отцом, — расскажи мне опять по Валечку. Как вы с ней решали задачки… Как к ней приезжал мальчик…
— Про Валечку? — улыбалась бабушка. — Тебе не надоело? Звездочка ты моя ясная…
Нина старательно мотала головой:
— Нет, не надоело. Расскажи, бабушка! И про моего деда Диму. Как он пел свою песню…
Бабушка вставала и плотно закрывала дверь в комнату. И начинала свой рассказ, который Нина давно знала наизусть…
Глава 3
Первое свидание Зиночке Борис назначил в самом центре. Просто ничего другого в Симферополе он пока не знал. Кругом гомонила вечерняя суетливая толпа, напоминая кипящий овощной суп. Люди куда-то спешили, хотя куда уж так торопиться вечером? Но все они были на взводе, как старые механические часы. Их пружины, опасно заведенные до отказа, почти перекручивались и заставляли всех мчаться, словно удирая от погони, отчаянно нестись, теряя чувство времени и гармонии с миром.
Борька вырос в Москве, но привыкнуть к городской суете и бешеному ритму, к несоразмерной ни с чем скорости, непонятной и ничем не оправданной, никак не мог. Да и не старался привыкнуть. Он все равно жил по-своему, отчужденно, в стороне от мегаполисного галдежа, по возможности всячески избегая его.
Но сейчас так уж получилось: ресторан, центр, круговерть… Да и Зиночка, видно, совершенно не замечала городского безумия и вечной спешки, поэтому Акселевич решил потерпеть. И не пожалел об этом. Неожиданно выяснилось, что он просто сейчас не видит, не замечает окружающего, абсолютно ничего вокруг не слышит, кроме одной лишь Зиночки. Крымский город словно исчез, растворился в своих собственных размытых влагой огнях, скрылся в вечернем сыром сумраке — его не было. Может быть, он вообще перестал существовать? А все вокруг — призраки, иллюзии, привидения? Была и оставалась одна только Зиночка, улыбнувшаяся Борьке неуверенно, доверчиво и приветливо.
Она оказалась так наивна и простодушна, что даже не потрудилась умышленно припоздниться, не додумалась специально опоздать на свидание, чем всегда развлекаются прожженные опытные кокетки. Борис вспомнил своих многочисленных девок и усмехнулся. Им очень нравилось заставлять себя ждать. Вечно опаздывающие, притворно сокрушающиеся по этому поводу, ненатурально себя ругающие: «Ах, опять я опоздала! Прости меня! Никогда не могу правильно рассчитать время. А ведь вышла сегодня заранее!» Лгуньи и лицемерки! Все как одна. Кроме Нины…
— А почему вы не опоздали? — спросил он. Зиночка подняла на него удивленные глаза.
— Но пробок сегодня нигде не было. Я доехала на редкость удачно.
— Пробок не было, — задумчиво и почти радостно повторил за ней Борис. — Ишь ты подишь ты… Как это хорошо, что их не было… А то у некоторых дам они бывают постоянно, даже там, где их никогда не бывает. Девушки всегда опаздывают. Даже если такая мадам — твоя шефиня. Нарвался я на одну… Встречались исключительно по редакционным делам — так она все равно неизменно опаздывала, ни разу не пришла вовремя! Вперед? — И он уверенно подхватил Зину под локоть.
Но перед самым входом в ресторан Зиночка неожиданно спасовала.
— Давайте туда не пойдем, — сказала она. — Там нет ничего хорошего.
— А куда? — спросил Акселевич. — И где же вам нравится?
Ему нравилось коверкать слова на свой лад.
— Погуляем, побродим… — неопределенно предложила Зиночка.
— Жаль, что у вас нет моря, — отозвался Борис, закуривая и заслоняясь от ветра. — Человек всегда, с самого начала своего существования, любил и продолжает любит смотреть на воду и огонь. Они несут с собой жизнь. И между прочим, они же ее нередко и отбирают. Но это значительно позже.
— А я не понимаю и никогда не понимала, почему люди любят смотреть на воду. Реки, моря и озера не успокаивают, — возразила Зиночка. — Они, наоборот, будят тихо дремлющую до поры до времени печаль. Или люди так нуждаются именно в этой безмятежно текущей и плывущей мимо грусти? И луну я тоже не люблю. Она чересчур безрадостна. Когда я ее вижу, мне хочется уныло завыть, как собаке. И светит она не настоящим светом, потому что мертва. Она — пустое место в небесах…
Борис вновь посмотрел на свою спутницу с возрастающим интересом и выдвинул альтернативный вариант — кино. Болтаться по сырым симферопольским улицам ему не улыбалось. Зиночка согласилась.
В фойе кинотеатра Борис разглядел ее повнимательнее. На этот раз колготки с какими-то замысловатыми рисунками… Борька осторожно коснулся ее икры и спросил:
— Вопрос можно? А что тут у вас нарисовано?
Пока смущенная Зиночка раздумывала над ответом, он провел ладонью по коленке:
— А вот тут что?
Зина неловко засмеялась:
— Борис, не валяйте дурака! Неудобно, люди смотрят…
— Пардон… — пробормотал Акселевич.
Кроме загадочно разрисованных колготок на Зине красовались крохотная юбчонка и, разумеется, топик — суперхит молодежной женской моды последних лет. Иногда казалось, что, кроме топиков, девушки уже ничего больше не признавали — и зимой и летом.
Борька весело указал на Зинин животик:
— Пузечко голое! Как не холодно?! И зачем вам тогда плащ?
Зина пришла именно в нем.
— Нет, без плаща я мерзну. Очень сыро и ветрено…
Акселевич хмыкнул:
— Ишь ты подишь ты… Без плаща никуда, а ходить в холодрыгу с голым животом — пожалста!
Зиночка смущенно одернула топик (жест бессмысленный, топик не одернешь) и еще растеряннее отозвалась:
— Я привыкла, и именно живот у меня не мерзнет…
Давно поднаторевший в общении с молодыми дамами, весьма опытный Борька сразу припомнил всех своих подруг: Марьяшку, Маргаритку, Нину, Дусю, Веронику, etc… И произнес несколько высокопарным и саркастическим тоном:
— Между прочим, мадам, из-за ношения топиков в зимнее время, по моим наблюдениям, наши девушки пребывают в состоянии хронического насморка. Вечная течка из носа. Пардон… Но что делать, что делать — мода обязывает! И приходится мучиться, зато выдерживать стиль. Кстати, осмелюсь вам скромно заметить: раньше мужики остро, стой мене, прямо-таки болезненно, с повышенным любопытством реагировали на раздетых по-летнему дам в метро. Но теперь они мужикам опротивели, глаза намозолили, и реакции — ноль. Смотрят только на одетых. Эти возбуждают. Опять пардон…
