Э. Бушан - Вторая жена
Я пошептала ему на ухо и Лукас перешел на визг:
— Мамочка, не бей меня.
— Минти! — Натан бросил салфетку, вскочил на ноги и вырвал у меня Лукаса. — Я разберусь.
Они с Лукасом исчезли наверху и мы услышали смех Лукаса. Мои щеки пылали, и мы с Роджером обменялись долгим взглядом.
— Натан отличный отец, — прокомментировал он.
— Ну, не совсем, — сказала я. — Только когда совсем не думает о работе. — Я перешла к делу. — Планируете ли вы серьезные изменения в этом году? Новые проекты?
— К сожалению, даже если и планировали, я бы не мог об этом говорить, Минти.
Роджер наслаждался своими коммерческими тайнами.
— Понимаю, Роджер.
Тогда я предложила Барри обсудить один из последних успехов «Парадокс Продакшн». Когда немного взъерошенный Натан спустился к столу, я поднялась (10.45 — подать кофе) и пригласила перейти в гостиную.
Пейдж поморщилась. Мы с ней обсуждали, следует ли пить кофе за столом или в гостиной. Я колебалась. Пейдж утверждала, что это даст гостям возможность к отступлению, если им станет скучно. Я сухо ответила, что скучать им не придется.
— Ayez putie de moi[2], - умоляла Пейдж, которая иногда вспоминала свое международное прошлое. — Я нетранспортабельна. Я бы предпочла поскучать за столом. Во всяком случае, под столешницей никто не разглядит моего варикоза.
Я пожертвовала Пейдж.
Я показывала Гизелле ванную комнату для гостей, рай из сияющих белизной полотенец, ароматов от Джо Малон и французского мыла в форме русалки.
— Дом выглядит очень красивым, — Гизелла наклонилась вперед, чтобы взглянуть в зеркало. Ее голос был теплым и мягким, и у меня появилось ощущение, что она про себя отметила мою кандидатуру на более серьезное знакомство.
Я поправила уголок полотенца.
— Потребовалось немного времени и кое-какие способности к убеждению. Натан не очень склонен к переменам… — Я запнулась, не разумно было рассказывать это жене босса моего мужа, — в вопросах выбора цвета стен.
— Ох уж эти мужчины! — Гизелла поправила волосы. Она была слишком умна, чтобы попасть в мужскую ловушку. — Натан выглядит немного усталым. — Ее холеные пальцы продолжали расправлять пряди. — Он хорошо себя чувствует?
— Он подхватил простуду от близнецов. Мужчины тяжелее переносят грипп, чем женщины.
Она немного повернула голову, рассматривая прическу в профиль.
— И все-таки он выглядит немного потертым.
Когда-то я сама была стройной сияющей двадцатидевятилетней женщиной. Я покосилась на свою грудь.
— А мы все нет?
Гизелла взяла мыло-русалку.
— Очаровательно. — Она вернула его обратно на блюдце. — Кэролайн действительно не стоит носить эти бархатные обручи для волос. И… платье, конечно, прекрасное, но мне кажется, синий не ее цвет. — Очаровательной и легкой улыбкой Гизелла смягчила критику. Она наклонила голову набок и задумчиво вздохнула. — Бывает нелегко быть второй женой… или третьей.
— Это было так ужасно?
Гизелла поискала помаду в своей крошечной вечерней сумочке и достала ее.
— Николя был очень стар, и мне пришлось долго ухаживать за ним. Мне было очень одиноко, а его дети ненавидели меня. Ричмонд был не так стар, и его дети были не так уж плохи. На самом деле, мы даже нравились друг другу… пока Ричмонд не умер. — Она скривила накрашеные губы. — Вот тогда весь ад вырвался на волю. Мы жили в нашем особняке в Саванне, потом я переехала сюда, встретила Роджера и, оп-ля, все сразу стало хорошо.
Она сказала это очень просто, но я готова была поклясться, что все было совсем не так.
— Не пойми меня неправильно, Минти. Но я решила это сделать и сделала.
Словно на внутреннем проекторе передо мной мелькнула моя собственная жизнь. Картина была совсем не романтическая. Моя жизнь была подчинена практическому расчету, но такова была моя жизнь.
— Я тоже.
Когда мы спускались вниз, Гизелла удивила меня, спросив:
— Не кажется ли Вам, что мы всего лишь реалисты?
— Вы имеете ввиду, что мы просто заботимся о себе?
Она взяла меня под руку.
— Именно это я и имела ввиду.
Я внесла кофе в гостиную и Мартин помог мне поставить поднос на столик.
— Мы скоро поедем, — сказал он, — Пейдж уже хочет спать.
У него были светлые волосы и очень темные брови, которые придавали его лицу удивленное выражение. Впрочем, когда он хмурился, лицо его менялось, что вместе с решительным характером, должно быть, помогало ему в его работе в качестве заместителя председателя правления банка, где он и встретил Пейдж.
— Ты очень мил с ней. Вы готовитесь к родам?
— Это к Пейдж, — ответил он, — у нее они распланированы до последней схватки.
Я подала Роджеру его кофе, он сделал глоток.
— Прекрасно, — он поставил чашку на блюдце и взглянул на Барри, загнанного в угол Гизеллой. — Натан не возражал, когда ты решил выйти на работу после близнецов?
Это был не тот разговор, на который я надеялась.
— Но я просидела с детьми три года. И сейчас работаю не полный день. Нет, не очень.
— Конечно, нет, — сказал Роджер, — он уже сделал подобную ошибку с Роуз.
Я плохо спала. Холод проникал в меня и я искала, где мне согреться. Мое тело казалось мне оболочкой для гулкой пустоты. Я понимала, что люди осуждают меня, но пыталась понять, за что именно. Натан рядом со мной дышал глубоко и немного прерывисто — расплата за плотный ужин и хорошее вино. Я погладила его по щеке, прикосновение было легким, как паутинка. Он вздрогнул и отодвинулся. Моя рука упала на подушку.
Около 4.30 я выскользнула из постели и прошла на кухню сделать себе кружку мятного чая. Поднявшись наверх, я приоткрыла дверь в спальню близнецов и просунула голову внутрь. Феликс раскинулся на спине, шумно сопя носом. Лукас свернулся клубочком, и я могла бы разглядеть его позвоночник под пижамой. Сладкий, невинный сон. Я никогда не могла так спать.
Прижимая к себе чай, я поднялась еще на один лестничный пролет. Близнецы занимали небольшую спальню рядом с комнатой Евы. Выше находилась еще одна комната, рассчитанная только на одного человека, поскольку я не хотела поощрять гостей. Кровать стояла у стены, над ней висела картина с белами розами в оловянной вазе. Натан особенно любил ее, но я не понимала почему. Я не часто заходила сюда, но после того, как мы построили новую ванную комнату, Натан стал использовать шкаф для своей одежды. Его отглаженные рубашки стопкой лежали на кровати. Я взяла их и стала укладывать на полку. Когда я закончила, мои пальцы наткнулись на твердый предмет. Это была старая записная книжка в черном переплете, стянутая круглой резинкой. Я сняла ее и раскрыла книжку наугад. Страницы были исписаны почерком Натана с характерным наклоном влево. Деловые заметки? Финансовые расчеты? Натан был весьма бережлив и аккуратен со своими деньгами. Личные записи?
