Людмила Сурская - НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 3. СЕМЕЙНАЯ КРЕПОСТЬ.
Но Зинаида не хотела считаться ни с главным, ни с настоящим. Реальность в которой она могла потерять единственного сына затмила всё.
- Ты не чувствуешь того, что я вот тут, - дотронулась она до сердца. - Это я не смогу жить, а ты ещё раз замуж выйдешь.
- Вы не можете так говорить, - встала на дыбы Даша. - Мне может быть ещё хуже сейчас, чем вам.
Но Зинаида пришла до тямы. Голова включилась. И она осекла сноху:
- Остынь. Самое хреновое, что ты во всём права. Прости Дарья, где это бесчувственное бревно?
- Думаю, вишни в саду жуёт. Пойдёмте к нему, мама.
Слёзы лились из глаз Зинаиды рекой.
- Ты меня так назвала? - глотала она солёные капли нерешительно поглядывая на сноху. - Так назвала?
- Так и назвала - мама, - твёрже повторила Даша.
Роман появился вовремя, не дав утопить кухню в слезах, поставив миску с вишнями на стол. Он обнял их и горячо зашептал:
- Девчонки, это уже похоже на рёв водопада. Я люблю вас обоих и постараюсь не принести вам беды, но моя работа такая, и она мне нравится.
Зинаида смачно хрюкнув объявила:
- Полезный плач не во вред, змей.
- Славу Богу, раз ругаться начала, значит, в себя пришла. Похоже, ваш дождь к концу идёт, вишен нарвал - вареников хочу. Сделайте паршивцу.
- Рома, ты родился такой тихий, некрикливый, лапушка, а не ребёнок. Я думала застенчивым паинькой будешь. А врач смеётся: бабник будет и драчун, яички до колен и кулачками здоровенными лупит направо и налево. Посмеялись мы тогда, а оно так и вышло, - плакала мать рассказывая.
- О, в какой стриптиз тебя качнуло. Мамуля, ну хватит тебе так переживать. Смотри, какой я лапушка, - подставил он свою стриженую голову под материнские руки.
- Как отцу-то скажем? Он так радовался...
- В баньке, под рыбку и пивко. Глядишь и пронесёт.
- Юморист новоявленный, выметайся отсюда. Вареники с Дашей лепить будем.
Роман не стал спорить, хотя желание имел огромное оставить мать на варениках одну, а жену умыкнуть. Страх, как нужна самому и для другого дела. Но после таких сопений матери не рискнул. Вздохнув, оставил мать с женой трудится и ушёл помогать Санычу готовить баньку. Вечером ей предстояло выдержать пыл отца. Надо постараться, чтоб всё было, как любит родитель. Хотя что-то ему подсказывало, что главная высота взята и с мужиками будет проще договориться.
Вечером семья собралась на посиделки и разбор полётов. Вечер был как по заказу. Откуда-то издалека доносилась протяжная музыка, да тишину нарушали бродячие собаки припускавшиеся в бег за проезжающей машиной или мотоциклом. При луне и звёздной карусели, мужики, как водится, завалились в баню.
- Ничего нет лучшего для нашего мужика русской баньки, - блаженствовал Борис Викторович, потягивая холодное пивко.
- С рыбьим хвостиком или раками, - поддакнул и Фёдор, выползая из парной.
- У меня к вам дело, - вздохнул Роман, сожалея, что придётся поломать кайф.
- Как только захочешь получить удовольствие в бане, то непременно испортят делом.
- Это ты сват чересчур. У нас дела только в саунах и решаются. Давай твоё дело, зятёк, выкладывай.
Роман не заставляя себя ждать и выложил:
- Я, в Югославию, уезжаю.
Глаза отца удивлённо расширились. Он возбуждённо, словно пытаясь прочистить уши, замотал головой.
- Вот это, ядрёный корень дело, - облился пивом от дрогнувшей руки он. - Темнил зачем, стервец? А мать, а Даша, а внуки? Мы внуков хотим. А теперь ты предлагаешь забыть нам про мечты.
Роман сжав кулаки прошёл к стене, упёрся рогами в кафель и выдохнул:
- Будут вам внуки в следующий раз. Надо мне поехать, понятно?
Отец понимать не захотел. Со своими поломанными планами расставаться было обидно и он в азарте наскочил на сына.
- Дубинкой по башке тебе надо и чтоб та потяжелее была.
- Не кипятись, Фёдор. Голосом тут не возьмёшь. Ремнём? Через лавку не положишь. Значит, будем рассуждать дальше. Он уже не раз доказывал мужицкую хватку и силу, это его. Парень по правильной дорожке гонит, шарахаться, получается, он не собирается. Хочет служить, как я понял. Давай не будем ему мешать.- Окончив разговор с Фёдором, он развернулся к Роману.- За Дарьей, мы приглядим. Поможем. Не волнуйся.
Почувствовав поддержку, да ещё какую, Роман приободрился. Может и пронесёт.
- Пап, каждый же своей дорогой идёт. Эта моя. Или тебе больше по душе моя прошлая жизнь?...
- Запутали вы меня совсем, - не сдавался Фёдор.
А Громов, взяв Бугрова старшего на себя продолжал:
- Чего ж его ломать-то с самого начала, Фёдор, если б он хотел уволиться, тогда другое дело, а так...
- Завтра поговорим. Баню испортил. Мать с женой хоть в курсе?
- Дашеньке сразу сказал, ещё в березняке. А тяжёлая артиллерия меня уже обстреляла. Спасибо вам за понимание...
Оба как по команде проворчали:
- Теперь понятно, какого ляда ты в папоротнике торчал...
Захохотав, прыгнули в бассейн...
Дождь зарядивший свою унывную песню на всю ночь кончился только на рассвете. Пробив тяжёлые тучи полезли в беспорядке стрелами солнечные лучи. Приблудившийся невесть откуда ветерок очистил небо... О! Обрадованное от избавления солнце облило всё горящим светом. Роман распахнул окно. Мокрые листья деревьев, поблёскивая каплями, как бриллиантами, притягивали к себе. Даша перегнувшись через подоконник, поймала ветку, которая тут же осыпала её ночным дождём. Дарья взвизгнула и метнулась назад. Бугор поймал её и подкинул к себе на грудь.
- Я безумно тебя люблю, малявочка! Верь и помни всегда об этом.
- Возвращайся, родной! Я буду ждать.
"Верь и помни!" "Возвращайся!" Давно улетел борт с миротворцами. Жизнь входила в накатанную колею. Девчонки работали и учились. Сидел бессонными ночами, ломая голову над новой статьёй, профессор. Димкина дочка росла. Ребята, скучая, часто звонили родным. Про себя рассказывали неохотно и-то врали, никто и не допытывался до той правды, понимая, что ребята не скажут, а наплетут с три короба. Больше и поподробнее сами хотели знать про житьё-бытьё близких. Все, не сговариваясь, выкладывали только хорошее. Дочка у Димки - красавица, девчонки доучиваются, а Лиза беременна. Миша развернул, в одном из ангаров настоящий завод по сборке мопедов и мотороллеров и крутится, почти не отдыхая, но с делами справляется. Скучаем, любим и ждём, что можно ещё поведать бездушной трубке. Не расскажешь же, что ребёнок, как ни смотрели, а переболел воспалением лёгких. У Дашки украли кошелёк, и она перебивалась кое-как, стесняясь рассказать о своём промахе кому-нибудь. Ленка сломала, поскользнувшись, руку. Лиза лежит на сохранении с угрозой выкидыша. Пусть уж себе служат, только с добрыми новостями.
