Я буду держать тебя (СИ) - Торен Эйлин

Сорокин и на следующий день расстроенный был. На льду, оказавшись рядом с Агаевой, нагрубил ей, а хотелось в лёд вкатать, так взорвала его Виталина.

— Ты охренел? – и пусть бывшая друга не заметила настроения Дениса, лишь пропищала извинение, а вот Аделаида прям просчитала всё, нависла над ним в перерыве между группами.

И как только получилось нависнуть – с её-то комплекцией.

— Чё? – ему захотелось встать, но эта демоница мелкая, сверкающая глазами над ним – прям картинками в башке яркими, как она на нём сверху смотрелась бы.

“Не хрена се, тебя, Ден, вштырило?” – ухмыльнулся сам себе, вглядываясь в злюку-тренершу.

— Ты какого прессуешь мою помощницу? – процедила Аделаида.

Ухмылка расплылась на лице Дениса.

Правда, чего она скромничает – горячая же… дымиться от неё всё вокруг, такую только на лёд, чтобы уравновесить. Хотя ему не надо – он справится и с такой огненной.

— Что я такого забавного сказала? – продолжала шипеть демоница.

— Ничего, – он встал всё же, навис уже в свою очередь и так как тренерша была в кедах, а он на коньках, разница в росте стала вообще колоссальной. Эти его природные метр девяносто три и её (сколько?) метр пятьдесят? Существенно их отделяли друг от друга в принципе… — Приношу свои искренние извинения, Аделаида Георгиевна, больше не повторится. Может вам сказать мне расписание, чтобы я скорректировал своё и больше вам не мешал?

Она выдохнула, задрав на него голову. Дракон мелкий. Потом отчеканила, когда занимаются, развернулась и ушла. Он бы поспорил, что обрадовалась такому раскладу.

Сорокин дважды повторил про себя сказанное расписание. Подумал, что ему нравится видеть эту колючку мелкую. А так как узнавал расписание, чтобы сказать Козыреву, не для того, чтобы и дальше помогал с тренировками благотворительными, а чтобы, если нужно будет приехать на арену, не столкнулся с бывшей, то и… значит Сорокин будет намеренно подстраивать расписание, чтобы злить демоницу Аду сильнее.

А потом оказалось, что Виталина в комплексе спит!

То есть Денис, разбирая бардак оставленный Коняевым, всё надеялся поймать Аделаиду снова, прижать где в углу, но нашёл Агаеву, о чём с прискорбием сообщил другу.

Но потом Сороке повезло. Очень.

Выруливая поздно вечером со стоянки ледового комплекса, он узрел в пустынном проулке нервно поглядывающую в телефон Аделаиду.

“Да ты везунчик, Денис!” – повернул к ней.

5

День мягко говоря не жалел Иду.

С утра вызвали в пансионат, потому что Марго сделалось плохо – на деле оказалось, что всё нормально и тётка просто вовремя не приняла лекарство.

К моменту, когда Ида приехала, старушка была уже бодра и весела. Восседала в постели и… смотрела сериал.

— Ох, я говорила, чтобы они тебя не тревожили, – сокрушилась Марго, увидев в дверях запыхавшуюся племянницу. — Прости, деточка, прости меня старую. Была уверена, что приняла таблетку, а проверить – ума не хватило.

— Марго, – вздохнула Ида, — всё хорошо, дорогая, всё хорошо.

Она прошла в комнату, села рядом.

— Тебя с работы дёрнули? – проницательно заметила тётка.

— Ничего… – кивнула женщина и улыбнулась.

— Ты плохо выглядишь, Идочка.

— Просто устала, просто Новый год этот…

— Как дела с Павлом? – очень вкрадчиво поинтересовалась Марго, поймав руку Иды в свои.

Она обожала руки тётушки – всегда тёплые, даже горячие. Ей никогда не нужны были варежки или перчатки зимой. Не надевала в самые суровые холода и постоянно грела руки Иды.

— Никак, – ответила женщина, пытаясь понять, что чувствует.

Ей сложно давалось выговариваться. Скорее слушала сама. Но и, как педагог, считала, что это её обязанность. Только с Марго и, наверное, Тамарой Андреевной Шепелевской расслаблялась, насколько это было возможно.

Маргарита – семья, последний родной человек, поддерживающий всю жизнь, а Шепелевская – первый тренер… первый и последний. Ида стала для заслуженого и именитого мастера спорта тем самым триумфом и… самым трагическим крушением в карьере. Всегда есть такой, когда – вот-вот, но нет… и дальше бездна.

Они выбрались, конечно, но…

— Ты не хочешь вернуться? – поинтересовалась Марго.

Ида нахмурилась. Нет, понимала, что тётка всегда будет на её стороне. Всегда поддержит и будет считать правой в любом решении. Она спросила просто из-за переживания, из-за желания вытащить племянницу на разговор, которого та усиленно избегала.

Вопрос тем не менее кольнул обидой какой-то, только…

— Я всё думаю, а может надо было раньше, столько всего в голове всплывает сразу… хотя, я понимаю его, я понимаю, – прошептала Аделаида, всмотревшись в тёмный экран планшета, который старушка выключила, когда племянница только пришла.

— Ида, – протянула Марго, — не надо так! В чём ты виновата?

Она не могла ответить и, одновременно с тем, могла – уж наговорить на себя была способна ого-го сколько. И все эти – нет, нет, всё не так, перестань говорить про себя гадости, – не помогали. Ни разу!

Кажется, что все нечаянно встречаемые ею на просторах Интернета разнообразные информационные, психологические разборы, советы, рекламы, мотивационные ролики, а также книги и журналы офлайн, да просто обрывки фраз других людей, идущих мимо, пытались Аделаиде ответить на главный вопрос – почему?

Что с ней не так? Где она ошиблась? Как так вышло, что человек бывший рядом двадцать лет, вдруг стал не просто чужим, а она оказалась той, которая мешает ему построить счастье?

Ведь так и было, а иначе как?

Больнее всего то, что Павел принял на себя роль даже не виноватого или пусть страдальца, а… буддиста, которого сжигают. Когда Ида обвинила его в измене, он начал задавать вопросы, вместо прямого ответа – “да” или “нет”.

“Ты правда думаешь, что я мог с тобой так поступить?”

“После всего? Да, Ида? Так ты обо мне думаешь?”

А ей что оставалось?

Она не узревала доказательств, не поймала его с поличным, но чувствовала… она чувствовала – и не справилась со своими эмоциями.

И ведь, если подумать, терпела очень давно.

Оправдывая мужа, находя столько объяснений и его холодности, дежурным поведению и фразам, а порой безразличию. Однажды она ушла из дома на несколько часов, а он не заметил… удивился, когда она вернулась.

Аделаида, кажется, тогда сломалась – она сказала ему, что уходит, а он кивнул, но получается не слышал вообще? Как так?

Безусловно люди привыкают друг к другу, после долгих лет совместной жизни. Притирки прошли, скандалы на ровном месте не случаются, секс прост и понятен – скучно?

Да. Аделаида понимала Павла, он чувствовал её.

Или нет?

Ведь не обратил внимание на то, что она собрала вещи и уехала жить в квартиру тётки, которая закрыла договор аренды, чтобы племяннице было, куда уйти.

Сомнительное пристанище, правда – от живших студентов остался хлам, тараканы, клопы, плесень на обоях…

Но это же можно пережить, исправить. Были бы деньги!

А как исправить то, что Павел понял, что жена ушла от него по-настоящему только спустя несколько дней?

Заявился в квартиру, где Ида уже ободрала обои и обрабатывала стены средством от паразитов и жутких разводов плесени. Ухмыльнулся, что она развела какую-то странную деятельность, потому что и так всё было норм при сдаче, в его понимании… И очень удивился, что оказывается, жена собралась тут жить?

Возмутился и обиделся.

— Я его бросила, – очевидный же вывод, да? Потому она не может быть не виноватой, как тётя говорит! — Вдруг это слухи всё же?

— Ида, – Марго склонилась к ней, притянула, приобнимая одной рукой. — Не надо, солнышко моё. Ты знаешь правду. Знаешь. Увы…

И слухи, правда, не появляются на пустом месте.

Сама Ида замечала странное отношение между Пашей и одной из воспитанниц Тамары Андреевны. Слишком часто видела, как они говорят, улыбаясь и смеясь, а потом девушка краснеет, видя Аделаиду. Слишком много Паша её тренировал, подтягивая пластику и навыки в гимнастике.