Влюбляться нам нельзя - Фарди Кира
– Очень надо!
Специально задерживаюсь на урок, жду, пока все уйдут из раздевалки. Наблюдаю из-за угла, как староста обрабатывает вахтершу, просит открыть шкаф с потеряшками. Наконец та встает и идет в бытовку.
Я ныряю в мужскую раздевалку. Черт! Где вещи Макарова? Куда этот недоумок спрятал мобильник? Если не найду его и не удалю фотки, сойду с ума от беспокойства.
Лихорадочно оглядываю вешалки, узнаю Сашкину сумку, кидаюсь к ней и тут же испуганно приседаю.
– Тук! – будто что-то падает.
Оглядываюсь: пусто, вещи на местах.
И снова:
– Тук! Шр-р-р…
Теперь точно знаю: шорох доносится из-за стены, за которой находится душевая комната. Кто-то бутылочку шампуня уронил? Но моются обычно после физры, а не до нее.
О боже! Голову простреливает мысль, мое сердце набатом отвечает на прилив адреналина. А вдруг кто-то увидел, как я шарю по чужим сумкам, и спрятался? Лоб покрывается испариной.
Я встаю, подкрадываюсь на цыпочках к двери и прикладываю ухо к створке.
– Не капризничай, иди ко мне, – слышу слова, кто-то говорит, задыхаясь, сдавленным низким голосом.
– Я тебя ненавижу! – хнычет девчонка, и сразу глухой звук удара.
Ба, да их там двое!
– Да ладно, забудь! – говорит чуть громче парень. – Это мелочи!
– Ты же мне клялся, что вы расстались. Клялся! – тональность меняется с обиженной на капризную.
– Ну, не дуйся.
Я напрягаюсь. Да кто там? По шепоту разобрать невозможно. И вообще, чем в душевой занимаются эти двое? Явно не кроссворды решают.
Отступаю от двери, бросаю взгляд на пол, света не видно. Еще и затихарились в темноте. А ладно! Не мое дело! Сами заварили кашу, пусть теперь и расхлебывают.
Уже дергаюсь к выходу, но застываю.
Нет, какая все же наглость! В школе! В мужской раздевалке! Во время урока физкультуры! Это кто такой отчаянный?
Я резко распахиваю дверь…
Ох, зря я это сделала! Зря!
Понимаю в ту же секунду, что лучше бы мне ничего не знать и не видеть. Хочу возмущенно крикнуть, но слова застревают в горле.
В душевой мой Влад.
Он уже переоделся в футболку и спортивные шорты. А рядом с ним, плотно прижатая к горячему телу, стоит Ритка.
Моя Ритка!
У меня дыхание перехватывает от увиденного. Ее руки обнимают Влада за шею, голова лежит на груди, а его ладони обхватили ее талию. Они настолько увлечены друг другом, что даже не дергаются на вторжение.
– Эт-то… к-как понимать?
Больше у меня нет слов. Пробирает икота. Я глупо таращу глаза и икаю. Все тело сотрясается от каждого «ика».
Они отрываются друг от друга и смотрят на меня затуманенными взглядами. Влад первым приходит в чувство. Он отталкивает Ритку и бросается ко мне.
– Зайка, ты все неправильно поняла!
Я отшатываюсь, выставляю перед собой руки.
– Нет! Не прикасайся ко мне! – взвизгиваю не своим голосом.
– Зайка? – вскидывается и Ритка. – Ты же сказал, что с Полиной расстался. А сам… Ах ты, сволочуга!
Подруга толкает Влада в грудь и выбегает из душевой, а я стою, как замороженная, превратилась в глыбу льда.
– Поль, Рит…
Я разворачиваюсь, пулей вылетаю из раздевалки…
Выскакиваю в коридор и теряюсь: куда бежать? В спортивный зал не могу, боюсь, завизжу, так меня бомбит. Просто ныряю в женский туалет. Здесь Влад меня не достанет.
А Ритка? Да плевать на нее с высокой колокольни! С ней отдельный разговор будет. Сидя на крышке унитаза, обхватываю голову руками и даю волю эмоциям.
– Подлец! Ублюдок! Я же его… а он…
Говорить не могу, слезы катятся градом. А главное, не понимаю, за что? Как получилось, что мой Влад и Ритка вместе? Любимый и лучшая подруга – такого врагу не пожелаешь.
Внутри все обрывается, отчаяние душит, рвет на части, кажется, что мир раскололся, а я лечу в преисподнюю.
Сколько так сижу, не знаю. В туалет кто-то заходит. У меня чувство дежавю, трясу головой, прогоняя наваждение, но первые же слова вошедших бьют прямо в сердце…
– Слышала новость? – доносится голос Михайловой.
Я настораживаюсь, теперь нельзя выходить, хотя последним уроком стоит математика, а на ней разбор контрольной. Но о тангенсах и теоремах думать сейчас не могу: в голове пусто и только звенит: «Влад мне изменяет!»
– Какую?
А это подружка Михайловой, Настя Захарова.
– Козловский с Полиной расстался.
Я замираю, боюсь выдать себя, прислушиваюсь к голосам одноклассниц. Пока ничего нового для себя не услышала, но все же неприятно, когда о тебе сплетничают.
– Это все фигня, – фыркает Настя и включает воду. Из-за шума доносятся только рубленые фразы. – Для родаков представуха… папаша Полькин хайпанул… Пифа пожаловалась.
Вот стерва, сжимаю пальцы в кулаки.
Настя, как и Ритка, давно сохнет по Владу, вот и злится, хочет, чтобы мы по-настоящему разбежались.
– Нет, говорят, в натуре все. И Полька дерганная какая-то, сегодня что-то в мужской раздевалке искала.
– Да ты что! – охает Настя. – Наверняка компромат.
– А еще, – голос Михайловой снижается до шепота. – Я видела, как из мужской раздевалки выскочила, как ошпаренная кошка, Голубева.
О боже! Что же делать? До боли закусываю нижнюю губу, крик так и рвется из груди. Новость мгновенно разлетится. Теперь фотки, сделанные Сашкой, приобретают другое значение.
– Во Влад дает! Он и Ритка? Они же как небо и земля. Не поверю, пока сама не увижу.
– Ну, почему, Ритка хорошенькая, похожа на рыжую кошечку. Такие киски – губки сердечком – парням нравятся.
Язвительное хихиканье пронзает до печенок. Я нащупываю ершик для чистки унитазов и вскакиваю…
Сплетницы замолкают, видимо, прислушиваются. Я тоже не двигаюсь. Первый порыв прошел, хочется узнать, что еще обо мне одноклассники думают, хотя в груди все сжимается от боли.
– А что! – наконец продолжает Настя. – Сколько девчонок по Козловскому сохнет, а он связался с этой заучкой.
– Стопэ, Настюха! Полька нормальная, – возражает Светка, – даже не скажешь, что директорская дочка.
– Много ты знаешь! Может, она всех нас закладывает.
Вот змея! Костяшки рук белеют от напряжения. Знала бы, давно рассказала бы папке о том, что Захарова курит в соседнем дворе, причем не стесняется.
– Не придумывай! – защищает меня Светка, хоть один хороший момент в дерьмовом дне, и со вздохом продолжает: – А ведь Влад и Полина крепкой парой казались. Я даже думала, что они после школы поженятся.
– Ага, держи карман шире. Влад просто решил приударить за директорской дочкой перед выпуском.
– Да ты что? – охает Михайлова. – Не верю!
Одноклассницы выходят, я тоже выбираюсь из кабинки. Стою перед зеркалом и не узнаю себя: лицо отекшее, губы дрожат, вокруг глаз черные пятна, тушь дерьмовая оказалась. Выброшу на помойку, как только что одноклассницы спустили в унитаз мою привычную жизнь!
Вот почему Ритка так резко изменилась! Получается, она за моей спиной с Владом замутила?
А он? На два фронта решил поработать?
Подлец! Какой же Влад подлец! А главное, вины за собой не чувствует, будто так и надо: одну сегодня целую, а вторую завтра. Может, он нас еще и по дням недели раскидал?
Осознание случившегося сводит с ума.
Умываюсь ледяной водой. Что делать? Хочу домой. Закрыться в своей комнате и дать волю эмоциям, а они переполняют душу, вот-вот сорвусь.
Нет, нельзя. Сразу куча вопросов возникнет, мама всполошится, нужно будет придумывать новую ложь.
Глубоко вздыхаю и плетусь в класс. Не на ту напали, я вас, предателей, выведу на чистую воду! Влад караулит у двери в аудиторию. Я останавливаюсь, смотрю мимо.
– Пропусти!
– Поль, не устраивай концерт, если не хочешь, чтобы новости дошли до Ивана Михайловича.
– Ты мне угрожаешь? – наконец поднимаю тяжелые веки.
– Твою ж налево! Нет, конечно! Но и тебе будет плохо, если отец узнает.
– О своей шкуре переживай?
– Поль, поговорим после уроков, лады?
– Бро, не загораживай проход.
