Всегда только ты (ЛП) - Лиезе Хлоя
Райдер усмехается.
— Я не против ссор в машине с тобой. Обычно это приводило к последствиям, которые я терпел с большим удовольствием.
— Так, — я вскидываю руку. — Этот фургон — пространство с рейтингом 0+.
Это заставляет Уиллу издать фыркающий смешок.
— Я всё ещё не могу смириться с тем фактом, что ты купил фургон, — она счастливо вздыхает. — Это так в твоём духе.
— Учитывая парней в команде и Шекспировский Клуб, я вечно везу куда-то кучу людей. Кроме того, тут куча места для моей экипировки…
— И для детей, которых нарожаете вы с Фрэнки.
Не будь я спортсменом с чертовски хорошей координацией, я бы сейчас разбил машину.
— Уилла, — говорит Райдер с заднего сиденья. — Полегче с ним.
— Полегче? Мне неизвестно значение такого слова, — ткнув меня в плечо, Уилла наклоняется поближе. — Итак, расскажи мне, давно вы знакомы?
— Она начала работать на Кингз за год до меня.
— То есть, ты знаешь её всю свою профессиональную карьеру. Хм, — Уилла прищуривает глаза и поглаживает невидимую бородку. — Интересно.
— Уилла, — предостерегающе произносит Райдер.
Она делает в его сторону шугающее движение, будто он раздражающая мошка, а не парень, сложенный как полузащитник, который без проблем будет щекотать её, пока она не описается.
— И ты ведь воздерживался от свиданий с тех пор, как подписал контракт с Кингз? — выпытывает она.
Я старательно фокусируюсь на дороге.
— Как и большинство новичков, с момента подписания контракта я посвящаю практически каждую секунду своей карьере.
— Но ты больше не новичок.
— Это не означает, что у меня внезапно появилось время для романтики.
Она мрачнеет.
— Я в это не верю. Ты же как-то умудрялся в колледже, не так ли? Ты балансировал между требованиями хоккея первого дивизиона, академическими нормативами и романтикой.
— У меня не было девушки в колледже, — нажав несколько кнопок, но не отрываясь от дороги, я наконец-то нахожу ту, что опускает окно с моей стороны. Допрос Уиллы заставляет меня потеть.
— Ты явно уходишь от ответа. Смысл в том, что ты находил время, чтобы встречаться. Или, ради твоего романтизма эпохи Ренессанса, лучше сказать, чтобы ферлакурить и обхаживать дам.
Я закатываю глаза.
— Воистину, Вильгельмина, временами желаю я, чтоб судьба нас не сводила.
Уилла морщит нос.
— А? — она переваривает смысл сказанного и шлёпает меня по груди. — Эй, это грубо. И неправда. Ты меня любишь. Я твоя любимая почти-невестка
— Ты моя единственная почти-невестка.
— Ренни Ру, тебе не удастся меня отвлечь. Она тебе нравится, не так ли? Поэтому ты не встречался ни с кем с тех пор, как присоединился к команде.
Я смотрю на дорогу. Почему требуется так много времени, чтобы проехать несколько миль до Манхэттен-бич?
Уилла мечтательно вздыхает.
— Ах. Это чертовски романтично. Ты тоскуешь по ней.
Райдер сочувственно похлопывает моё плечо с заднего сиденья. Я не ожидаю, что он вклинится. Он самый тихий из нас всех, и когда Уиллу понесло, её всё равно не остановишь.
— Уиллис, — я смотрю на неё, пока мы стоим на красном сигнале светофора на Сепульведе. — Фрэнки невероятно серьёзно относится к работе. Я знаю её три года, и за всё это время стало очевидно, что для неё я лишь один из парней, часть работы. Работы, которая недвусмысленно запрещает отношения между игроками и персоналом.
Уилла смотрит на меня, но светофор переключается на зелёный и спасает меня от взгляда в эти интенсивные янтарные глаза.
— Интересный ответ, — она откидывается на спинку и открывает своё окно, впуская новый порыв тёплого весеннего воздуха.
— Чем это интересный? — спрашивает Райдер.
Уилла широко улыбается.
— Тем, что это вообще не ответ.
***
В отличие от большинства моих сверстников (и поверьте, они ненавидят меня за это), профессиональная игра в хоккей не была мечтой моего детства. Я происхожу из большой шведо-американской семьи футболистов.
Райдер, который по старшинству идёт сразу за мной, играл за КУЛА и был заслуженно уверен, что потом пойдёт в профессиональный спорт, но бактериальный менингит на первом курсе так сильно повредил его слух и ощущение равновесия, что его карьера закончилась. Фрейя тоже играла за КУЛА, но потом повесила свои бутсы, получила докторскую степень и начала работать в сфере физиотерапии. Она сказала, что любила футбол не настолько, чтобы посвятить ему всю жизнь. Аксель, мой старший брат, играл на протяжении всех старших классов школы и всё ещё с удовольствием играет в соревновательной лиге учащихся.
Два моих младших брата, Вигго и Оливер, оба превосходно играют, но только Оливер играет на уровне колледжа, тогда как Вигго решил не поступать в колледж и теперь играет в соревновательной любительской лиге, как Аксель. Наша младшенькая, Зигги, в разы превосходит уровень своих друзей-старшеклассников и играет за женскую национальную сборную U-20. Она решительно настроилась однажды попасть в женскую олимпийскую сборную, и если бы я сомневался в её способностях (а я не сомневаюсь), одна лишь её настойчивая натура убедила бы меня, что она придёт к этому.
Что касается меня, я играл в футбол, и мне нравилось. У меня хорошо получалось. Но я никогда не обожал этот вид спорта. Дойдя до старших классов, я не сдружился ни с кем из футбольной команды, и пусть из меня получился отличный вратарь, душа к этому не лежала. Тогда я только-только переехал из штата Вашингтон. Я не ладил с калифорнийскими парнями — этот долговязый, занудный, высокий рыжий, которому нравились стихи и живые театральные представления, которому не было комфортно обсуждать девочек так, как это делали другие парни, который ненавидел мелочные игры за власть и ту ужасную манеру, в которой парни обращались друг с другом в раздевалке и коридорах.
Когда я был в десятом классе, на вечеринке моих родителей коллега папы посмотрел на меня, видимо, увидел потенциал и спросил, не заинтересован ли я в хоккее. В свободное время доктор Эванс был тренером для лиги парней моего возраста и сказал, что даст мне индивидуальные уроки, чтобы посмотреть, понравится ли мне.
В хоккее присутствовала грация и плавность, которой мне недоставало в футболе, и это развернулось во мне в тот же момент, когда я зашнуровал коньки и ступил на лёд. Когда я взял в руки клюшку, когда ощутил холодную тишину арены и шайбу перед собой, я как будто наконец-то нашёл свою естественную среду обитания. Я ожил, катаясь на коньках и играя в хоккей. Я до сих пор оживаю во время этого.
Каждый день я щипаю себя, не веря, что это моя работа. Что мне платят за игру, которую я люблю, за то, чтобы я был примером для маленьких детей и вносил вклад в общество. Я также щипаю себя, не веря, что мне удаётся каждый день видеть Фрэнки на работе.
Она была одной из первых людей, кого я встретил после подписания контракта. Когда прошли встречи, касающиеся юридических нюансов, ожиданий, расписания и организационных моментов, на пороге появилась Фрэнки, вышагивающая с тростью дымчатого цвета и кедами в цветах команды. Посмотрев на неё, я почувствовал, как что-то в груди ёкнуло, и весь воздух вылетел из лёгких, будто я грудью врезался в ограждение.
Она села напротив меня, объясняя, что мне нужно для создания присутствия в социальных сетях, что писать в Твиттере, что публиковать в Инстаграме, как включаться в общение, как дополнять то, что она делала во время тренировок и игр.
Мой любимый момент — когда она окинула меня критическим взглядом и сказала:
— Заранее прошу прощения за то, что мне придётся это сказать, но если ты запостишь фотку члена в какой-либо социальной сети или отправишь это любой женщине в личные сообщения, то когда я с тобой закончу, у тебя уже не останется члена для подобных фоток. Намёк ясен?
После этого она вела себя вежливо и исключительно профессионально, будто вовсе не пригрозила кастрировать меня, пусть и по весомой причине. Я помню, как пытался слушать, что она говорит, хотя мне сложно было не пялиться на её губы. Мне до сих пор сложно не пялиться.
