Сбежать нельзя остаться (СИ) - Плай Селена

— Через двор твоя гостиница — сотня метров. У нас ещё двое на хвосте, я их погоняю минут пятнадцать, — быстро заговорил таксист. — Номер сними, но не заселяйся, тут в паре кварталов такой же клоповник, скажи на входе, что ты от Савельича. Только утром съезжай!

Бросив таксисту пару купюр за поездку и поблагодарив, я выскочила из машины и помчалась через двор. Что ж, чем дальше в лес, тем злее дятлы! Что-то мне подсказывало, теперь-то Райт точно перевернёт город, чтобы меня найти. Упёртый и принципиальный тип. И явно не привык сдаваться, прощать, отпускать, не любитель быть в роли лузера. А перспектива остаться лишь моим развлечением на вечер ему точно не пришлась по вкусу! Глаза прямо молниями сверкали, когда понял, что я ему не рада и вообще к нему не спешу, а направляюсь в такси! Мне бы только неделю продержаться, экзамен сдать да получить диплом, а уже в следующие выходные уеду на полгода в гастрольный тур! И Райт меня не достанет!

Глава 5

Как и советовал таксист, я расплатилась за комнату, к слову, за сутки вышло дешевле, чем за его услуги. И я даже поднялась в свой номер, сделала вид, что расположилась. А потом вышла прогуляться и не вернулась. В паре кварталов действительно была похожая гостиница, спрятанная во дворах. Спуск вниз в подвальное помещение одного из жилых домов, запах сырости и духота. На входе небольшой импровизированный ресепшн — высокая облезлая стойка, отгораживающая угол. За ней немолодая женщина с коротким рыжим хвостиком и суровым лицом, блюдцем семечек и газетой в исписанных тюремными наколками руках подняла на меня глаза и поздоровалась, не вставая. На бейдже, прикреплённом вверх ногами к розовой футболке, я прочитала имя Валя.

— Здравствуйте. Мне бы переночевать у вас, — улыбнулась я. И, вспомнив, добавила, — Я от Савельича.

Валя оценивающе оглядела меня и, затребовав оплату вперёд, выдала ключ и указала направление по коридору. Документы не спросила, только записала что-то в обычной клетчатой тетради.

Номер был маленький, но чистый. Минимум мебели, кафельный пол — явно чтобы проще наводить чистоту… Окно под потолком открыто, воздух свежий, хлорка выветрилась, её запах остался только на постельном белье, и это давало уверенность, что оно чисто выстиранное! Я заперлась, бросила рюкзак на стул и упала спать, как была, не раздеваясь и поверх одеяла.

На субботнюю репетицию явилась уставшая и морально вымотанная. Последний месяц мы репетировали прямо в одном из залов малого городского театра, привыкали к сцене, тёмному пространству впереди, слепящему свету софитов и отсутствию зеркал на стенах. По мне так для профессионала не важно, где и как репетировать. Я быстро адаптировалась к новым условиям. Но не все у нас были так же легки на выход из зоны комфорта. Марьяна Павловна, директор нашего коллектива, и наш режиссёр Вера Михайловна, которая, в отличие от директора, присутствовала на всех наших репетиция и была всецело погружена в процесс, никогда не пускали в зал посторонних. Ни пап, ни мам, ни братьев-сестёр-мужей, и даже детей не пускали. Но мне всё равно мерещилось, что в зрительном зале сидит Райт. Я прямо чувствовала его взгляд! Меня бросало то в холод, то в жар, мне не хватало кислорода, и сцена под ногами будто пружинила. Итог: я делала много ошибок и получала выговоры, несколько в довольно жёсткой форме. Настроение стремилось к нулю. Но сильнее был страх… Поэтому на же первой пятиминутке, пока все стояли в очереди к кулеру, я обошла зал. Была зла, как фурия! На этого типа за то, что вызывал во мне все эти не поддающиеся ни контролю, ни осмыслению эмоции. На себя за то, что никак не могла перестать думать о нём, хотеть увидеть его здесь в темноте зрительного зала и бояться этой встречи! Не знаю, что делала бы, окажись здесь Александр Райт, как того требовало моё воображение. Но никого в зале не было, кроме педагогов, режиссёра и директора. Зря себя накрутила! И вроде было радостно, но как-то странно, с привкусом разочарования.

Третий час репетиции прошёл легче. А потом я забыла о том, кто такой Александр Райт. Просто сил не было! Душа в театре не было тоже, поэтому топала пешком до гостиницы, мечтая о воде. Было даже плевать, что в общественной душевой могут быть грибки и прочая зараза. Вечер был свежий, небо хмурилось и грозило пролиться дождём. Я только надеялась, что вода не зальёт мою комнату прямо через окошко.

На ресепшне меня встретила встревоженная Валя. Она преградила мне путь и кивнула в сторону двери с табличкой «Администрация». Сердце нехорошо сжалось.

— Кто там? — перехватив поудобнее рюкзак, в котором сейчас была только тренажка*, и соображая, чего из личных вещей лишусь, если сейчас сбегу, шепнула я.

— Да никого уже! — ответила так же шёпотом женщина.

Мы вошли, и она прикрыла дверь. Указала на стул возле обеденного стола, приставленного к стене. В комнате царил полумрак, освещаемый включенным без звука телевизором. На столе стыли остатки чьего-то ужина, и я вспомнила, что не ела сегодня…

— Чаю хочешь? — предложила женщина, включая электрочайник.

— Не откажусь. И, если есть что-то к чаю, я доплачу. Не ела сегодня ещё.

— То-то тощая такая! — хохотнуа женщина и положила передо мной нож, батон колбасы из холодильника и свежую буханку хлеба. — За счёт заведения, — усмехнулась. Подтащила стул откуда-то из тени и села рядом, наблюдая, как я тонко нарезаю колбасу. — От кого скрываешься?

— Так заметно? — уточнила я, не поднимая глаз.

— Заметно! — снова усмехнулась она. — За тобой трое приходили. Два мента и какой-то мужик. Синеглазый такой, здоровенный… Тыкали мне в лицо твоей фоткой, потом пошли все номера шмонать. Шарили тут, вынюхивали. Записи с камер просили, — вот тут я напряглась. Но Валя, заметив это, успокоила, — Да не переживай, камера у нас одна, и та для виду. В общем, штрафами за неработающую камеру грозили, пугали, стращали. Давай по-честному, по какой статье накосячила? Мне хозяин голову снимет, если мокруха!

— Да нет там статьи, Валь, — сообщила я со вздохом. — Я от этого синеглазого бегаю. Разозлила сильно.

— Не дала? — рассмеялась женщина низким хриплым смехом.

— Вроде того, — поставив на стол локти и спрятав лицо в ладонях, ответила я. — Флиртовала всю ночь, танцевала, а потом оказалось, что про имя наврала, адрес не свой назвала, ну и по городу салки устроила и не была поймана, — пока я говорила, Валя смеялась всё громче, и теперь хохотала в голос. Нас ненадолго прервали новые постояльцы, громко зовущие «хозяев».

— Ладно. Ешь пока, — махнула рукой женщина и вышла.

Вернулась она уже через пару минут.

— Значит так. Я тебя, как баба, понимаю. Но помощь денег стоит.

— Тысячи хватит? — понимая, что на эти игрища уже потратила больше, чем обычно на гардероб и увеселения, вздохнула я и полезла в рюкзак за кошельком. — Хватит, — резво согласилась предприимчивая Валентина, села и дождалась расчёта. — Смотри расклад, девка! — склонившись к столу, напряжённо заговорила явно более опытная в вопросах преследования и побегов женщина. — Они сейчас весь город пройдут, тебя не найдут и вернутся ночью. Кто-то тебя в этом районе видел. Очень упёртые мужики, у соседей, где ты тоже за номер заплатила, проверили даже чулан с хламьём. Может, конечно, поостынут, но вряд ли. Сумку свою не разбирай. Как придут, я пожарную сигнализацию включу. Выскочишь в окно. Ты худая, как раз проскочишь, — оглядев меня оценивающе, кивнула Валя. — Сюда больше не возвращайся. На вокзалах и в аэропортах не появляйся, у друзей-знакомых тоже, там тебя пасут прежде всего. Я тебе адрес дам, там можно заночевать — но тоже одну ночь, не больше. Расценки за помощь как здесь. И лучше из города вали, пока гормоны у твоего поклонника не улягутся, — она говорила, а я по ощущениям погружалась в какое-то болото. Холодное, липкое, смрадное. По телу бегали мурашки, волоски на затылке становились дыбом от неприятия происходящего! Неужели всё действительно так паршиво, как говорила эта женщина? Как блин я могла так вляпаться!