Гримстоун (ЛП) - Ларк Софи

Я высовываю босые ноги из-под одеяла и нахожу на полу свои кроссовки. Все лучше, чем лежать здесь и сводить себя с ума. Я обойду дом, чтобы доказать, что это ерунда, и тогда смогу заснуть.

У меня не хватает смелости обыскивать чердак ночью, и, в любом случае, шум доносился снизу.

Я спускаюсь по первым ступенькам в спальню Джуда на втором этаже. Я прислушиваюсь, затем тихонько поворачиваю ручку и заглядываю внутрь, чтобы убедиться в форме его спины под одеялом. Затем я закрываю дверь и медленно отодвигаю задвижку, издавая меньше шума, чем мыши, снующие по стенам.

Я рада, что у Джуда не было проблем с засыпанием — я просто удивлена, что он не храпит.

В соседней комнате на библиотечных полках полно пустот, недостающие книги разбросаны по полу, как упавшие птицы. Мое собственное отражение пугает меня в серебристом зеркале. Я пересекаю комнату, чтобы посмотреть на себя, босоногая, в рубашке DMX⁶ большого размера. Футболка принадлежала Гидеону. Я украла ее без угрызений совести — это меньшее, что он мне должен.

Еще один скрип заставляет меня крутануться на каблуках, тени кружатся, когда фонарь поворачивается. Снизу, из столовой, доносится отчетливый звук клавиш пианино…

Мой скальп стягивается, а кожа холодеет.

Звучит одна нота, потом другая, потом еще: бинг, бинг, бинг…

Я застываю на месте, сердце превращается в кусок льда в моей груди. Затем внезапно я несусь вниз по лестнице, бешено размахивая фонарем. Я перепрыгиваю через сломанные ступеньки внизу, только чтобы поскользнуться на мокром пятне на плитке и растянуться. Мой фонарь разбивается о стену.

Я поднимаюсь и прихрамываю в столовую.

Там пусто. Клавиши открытого пианино блестят в лунном свете, как кость. Комната наглухо закрыта, все разбитые окна забиты досками.

Я все равно осматриваю пространство, сердце уже проснулось и колотится. Я услышала, как кто-то движется здесь внизу. И я знаю, что слышала игру на пианино.

Я ощупью пробираюсь на кухню, нахожу спички и свечи, которые оставила на столешнице. Свет от свечи менее мощный, чем от фонаря, и освещает всего пару футов перед моим лицом. Я проверяю заднюю дверь, затем переднюю и даже дверь в застекленный зимний сад. Все три заперты на засовы.

Сейчас дом кажется пустым, темным и тихим. Окна заколочены, все двери надежно заперты.

Повинуясь интуиции, я хватаю ключи от машины и забираюсь в Бронко, возвращаясь по единственной дороге прочь от этого дома. Когда я подъезжаю к точке с железными столбами забора, я выключаю фары и подкрадываюсь немного ближе. Затем я паркуюсь и выхожу.

Я иду в лес в направлении темно-синих фронтонов, пустот на фоне звездного неба.

Я должна быть напугана больше, чем когда-либо, одна здесь, в темноте, но мной движет странная уверенность. Под моими ногами хрустят ветки и опавшие листья.

Уже больше двух часов ночи.

И все же, как я и подозревала, в доме Дейна горит единственный свет.

* * *

Мне бы хотелось встретиться с ним лицом к лицу прямо здесь и сейчас, но я чувствовала себя немного уязвимой без штанов.

Вместо этого я поехала домой, поспала несколько беспокойных часов, натянула джинсы и чистую рубашку, затем помчалась обратно, чтобы постучать в его дверь.

Отвечает Дейн, выглядя помятым и крайне раздраженным.

— Ты пришла на двенадцать часов раньше, — он проводит рукой по своим густым, растрепанным волосам, от чего они только еще больше встают дыбом. На нем тот же халат, без рубашки, свободные брюки, босые ноги. Я вдыхаю теплый, пряный аромат его сна и не могу не представить, каково было бы забраться к нему под простыни.

Каким-то образом, только что встав с постели, он выглядит еще лучше. Возможно, это потому, что он выглядит немного более человечным с растрепанными волосами и слегка раскрасневшимся лицом. Его кожа выглядит мягче, но его желудок тяжелеет еще до того, как он что-нибудь съест.

Он прекрасен пугающим образом, как ледник или меч, эти золотистые глаза жестоки, как у хищной птицы. Все это чрезвычайно отвлекает, и если это делает меня поверхностной, то да, должно быть, так оно и есть. Потому что трудно составить предложение, и не только из-за трехчасового сна…

Я выпаливаю:

— Ты был в моем доме прошлой ночью?

Дейн бросает на меня долгий взгляд, который я не могу прочесть.

— Ты видела меня в своем доме?

— Странный способ ответить на этот вопрос...

— Не такой странный, как то, что ты стучишь в мою дверь в семь часов утра. Что является ужасным способом расположить меня к себе на случай, если тебе интересно.

— Я не уверена, что пытаюсь расположить к себе, — я искоса смотрю на него. — Отчасти зависит от того, вломился ли ты.

— Зачем мне это делать? У меня есть свой собственный дом прямо здесь.

Он не улыбается, но что-то в его тоне заставляет меня думать, что это была его версия шутки. Это, безусловно, напоминание о том, что дом за его спиной массивный, красивый и в отличном состоянии, в то время как мой — груда хлама. Даже у призрака был бы лучший вкус, чем преследовать меня, пока есть такая возможность.

— Я услышала, как кто-то внизу, — говорю я довольно неуверенно. — Играет на пианино.

— Какую песню?

Это снова сбивает меня с толку. Он так... бесит.

— Они не играли My Heart Will Go On, — огрызаюсь я. — Это была пара нот.

— Может быть, мышь пробежала по клавишам, — Дейн выглядит скучающим, и кажется, что он предпочел бы вернуться в дом выпить кофе или еще поспать. Судя по теням у него под глазами, я бы предположила последнее.

— Это была не мышь, — говорю я, хотя уже не так уверена. В ярком утреннем свете мысль о том, что кто-то вломился в мой дом, чтобы поиграть на пианино, звучит примерно так же глупо, как привидения.

— Это тоже был не я, — Дейн зевает и не утруждает себя тем, чтобы скрыть это.

— Почему же ты тогда не спал?

Его взгляд заостряется, и зевота исчезает.

— Откуда ты знаешь, что я не спал?

— Я приехала сюда. Я видела у тебя свет.

Его рот слегка изгибается.

— Ну и кто теперь кого преследует?

Он прислоняется к дверному косяку, и халат, будто не желая больше сдерживать его, распахивается, обнажая больше его длинного, худощавого тела. Мышцы его, такие рельефные, что я видела подобные только на страницах журналов, а не у реального человека, стоящего всего в двух футах от меня. В 3D это выглядит еще ярче, даже в 4D — каждый раз, когда он двигается, я ощущаю его теплый постельный аромат, и моё лицо вспыхивает ещё сильнее.

— Я не преследовала, — я смотрю на его босые ноги, которые на самом деле очень хороши для мужских ног — чистые и гладкие, как и все остальное в нем. Вместо этого я заставляю себя посмотреть ему в лицо, которое особенно пугает, когда он наклоняется так близко. — Я подумала, может, Эрни дал тебе ключ.

— Ты даешь своему врачу ключ от своего дома?

Его спокойствие заставляет меня чувствовать себя идиоткой.. Как этому парню удается сохранять превосходство, если я никогда не видела его без пижамы?

— Я думала, вы могли бы быть друзьями.

— Мы были друзьями, — говорит он, удивляя меня. — Видит бог, ему это было нужно, — выражение его лица снова стало жестким и презрительным.

С меня хватит.

— Да, я бы тоже хотела навестить его, — я заставляю свой голос оставаться тихим и ровным, хотя мне хочется кричать. — К сожалению, я жила за две тысячи миль отсюда, работала на трех работах, пытаясь уберечь своего брата от отчисления.

— Ты его сестра или мать?

— Оба! Мне пришлось заботиться о нем уже через неделю после того, как мне исполнилось восемнадцать, и это было чертовски тяжело. Так что, если бы ты мог перестать быть таким самоуверенным, я и так чувствую себя достаточно дерьмово из-за того, что мой дядя умер в одиночестве!

Я унижена, осознавая, что в моих глазах стоят слезы, а лицо, вероятно, приобрело цвет раздавленного помидора. К черту этого парня и его гребаные суждения.