Дочь моего друга (СИ) - Тоцка Тала

Выдыхаю с облегчением. Не представляю, что меня в таком виде увезут в участок. Что придется рассказывать, как все было, чужим незнакомым мужчинам.

Себя не вижу, но представляю, как жалко сейчас выгляжу. Запекшаяся кровь, треснутая губа. Потекший макияж, взлохмаченные, спутавшиеся волосы. Платье так измято и растянуто, что годится только для помойки.

Я и сама сейчас ничем не лучше бомжихи с помойки. Если в таком виде меня увидят сотрудники отеля, точно умру от стыда.

А из полиции наверняка позвонят отцу, и это меня пугает больше всего. Потому что как настоящий отец он должен сорваться, бросить все и прилететь домой. Наказать обидчиков, заступиться за единственную дочь. Меня.

Только после слов Руслана внутри зреет уверенность, что ничего этого не будет. Заранее представляю, как папа хмурит брови, играет желваками, слушая мой сбивчивый рассказ. Выдерживает паузу, затем говорит с нотками упрека в голосе:

— А теперь давай посмотрим на ситуацию объективно. Ты приехала на пьянку с малознакомой девицей, поднялась в номер, полный пьяных и обдолбанных парней. О чем ты думала, дочь? Как ты могла так подставиться и подставить меня? А теперь ты ждешь, чтобы я поставил под угрозу все, что выстраивал все эти годы?

Дальше начнет перечислять, какие его связывают отношения с отцом каждого из этих пятерых. Все закончится тем, что я стану испытывать жесточайшее чувство вины, возможно даже попрошу у отца прощения.

Папа меня любит, но только до того момента, пока не встает вопрос о деньгах. Тогда он становится удивительно лояльным и гибким.

А я этого просто не переживу. Пусть лучше ничего не знает.

Вообще ничего.

— Ты уверена? — резко переспрашивает Демид, и я несколько раз подряд киваю.

Уверена. Убеждена.

— Ладно. Пойдем, — он кивает в сторону выхода.

Ищу взглядом сумку, она валяется на полу в соседней комнате. Поспешно поднимаю и сжимаю ручки. Если бы я ее не забыла в туалете, ничего бы не было. Я бы ушла с Риткой и Богданом.

Демид никак не комментирует, молча наблюдает с хмурым видом. Идет первым, но перед самой дверью останавливается и пропускает меня вперед.

Стараюсь не смотреть на сидящего под стенкой Исмаилова. Он обнимает себя за колени, утыкаясь в них головой.

Короткой вспышкой мелькает воспоминание, как его палец по-хозяйски шарил между ног, и я с трудом сдерживаю рвотный рефлекс.

Демид выводит меня в коридор и подводит к соседнему номеру, открывает дверь и пропускает внутрь. Поднимаю удивленные глаза, он ловит мой взгляд и утвердительно кивает.

— Да, я сначала слышал, как ты час рыгала в туалете. А потом когда закричала, понял что все плохо.

Это оказывается последней каплей.

— Это была не я! — выкрикиваю с отчаянием. Закрываю руками рот и бросаюсь в туалет.

Меня выворачивает над унитазом. Спазмы сотрясают тело, кажется я на время глохну и слепну. Слезы градом катятся по щекам.

— Это была не я, — твержу шепотом в промежутках между спазмами.

Когда прихожу в себя, перемещаюсь к умывальнику и долго плещу в лицо холодной водой. За спиной раздается шум воды, это Демид включил кран над ванной.

— Не ты, значит не ты. Уверена, что не хочешь написать заявление в полицию? — говорит он резким голосом, и я глухо стону, обеими руками уперевшись в держатель для умывальника. — Может, передумаешь?

Яростно мотаю головой, но не оборачиваюсь. Представляю, на кого я сейчас похожа.

— Успокойся, — передо мной материализуется полотенце, — чего ты так реагируешь?

Долго тру лицо полотенцем. Не потому что надо, а потому что не могу себя заставить посмотреть на Демида. Но в конце концов отнимаю полотенце от лица.

— Я пришла на вечеринку, здесь все из нашего универа были, студенты. Одной девочке стало плохо, Рите. Я помогла ей умыться и привести себя в порядок. Это вы ее слышали в туалете, а не меня.

— Ладно, — соглашается Демид, — я же сказал. Не тебя, так не тебя, что ты так завелась?

Пожимаю плечами.

Я понятия не имею, что делать дальше. Тереблю полотенце, собираюсь с духом, поднимаю на Демида глаза. И словно с головой ныряю в глубокий омут.

— Вы не знаете, из отеля можно выйти незаметно? Не через ресепшн. Сами понимаете, мне не хотелось бы...

— Снимай с себя эту тряпку, — показывает Демид на мое платье. — Примешь ванну, сколько нужно, столько в ней и сиди. Можешь сделать пену, но я бы лучше рекомендовал вот эти травяные настои. В общем, разберешься. Если что, стучи.

И выходит из ванной комнаты, оставляя меня в одиночестве.

***

Пользуюсь гостеприимством хозяина номера и лежу в ванной наверное больше часа. Вода расслабляет, приводит в чувство. Постепенно пропадает ощущение, что я вся в грязи. Налипшей, засохшей, дурно пахнущей.

Мысли тоже постепенно приходят в почти нормальное состояние. И чем больше я думаю, тем больше убеждаюсь, как правильно поступила, что отказалась вызывать полицию.

Я верю тому, что сказал Руслан, и если папа финансирует предвыборную программу Исмаилова, скандал с его сыном не нужен им обоим.

Вот только Демиду ничего об этом знать не следует. И чья я дочь, по возможности, тоже.

Нахожу глазами сумку и радуюсь, что забрала ее с собой в ванную комнату. Демиду достаточно было в ней порыться, чтобы понять, кто перед ним. И если он не знаком с моим отцом, вычислить, кто он, для такого как Демид труда не составит.

Значит надо притвориться, что я это не я. Бортников назвал Демида ликвидатором. Что же Демид ответил? Напрягаю память, даже глаза закрываю, вцепившись в бортики ванной.

«Я не киллер. Я ликвидирую предприятия». Вот что он сказал.

Я знаю, что это означает. Демид поскромничал, он киллер, только экономический. Я совсем недавно слышала в разговоре отца это слово. Ликвидатор. Он обсуждал с кем-то по телефону, что нужно «убить одну зарвавшуюся контору».

Открываю глаза и смотрю в белоснежный потолок. Кого я обманываю? Я не хочу, чтобы Демид знал, чья я дочь не потому, что ему что-то угрожает. А потому, что мне дико, невыносимо, жгуче стыдно перед Демидом за реакцию отца.

Не хочу, чтобы он знал, насколько я для него не на первом месте. Конечно, убедительно солгать Демиду будет нелегко. Уверена, что он уже срисовал логотипы на платье, сумке и туфлях.

Поднимаюсь из воды и тянусь за полотенцем.

Думай, Арина, думай. Все должна выглядеть правдоподобно.

И пока вытираюсь и натягиваю свое «помоечное» платье, в голове уже складывается нужный план. Надеюсь, когда-нибудь Демид перестанет сердиться.

Или, что скорее всего, ему будет просто очень сильно наплевать.

***

Демид

Если бы я не щелкал таблом, а первым поднял ее сумку, она бы не утащила ее с собой в ванную. И я бы знал о ней гораздо больше, чем знаю сейчас.

Второй вопрос — насколько эти знание нужны мне?

Нет, не так. Нужны ли они мне в принципе?

Интуиция подсказывает, что не нужны вообще. И если я вот прямо сейчас посажу девчонку в такси и отправлю домой, это будет лучшим моим решением.

Подхожу к двери, поднимаю с пола сброшенную туфлю. Верчу в руке, нахожу логотип марки, цены которой уже давно пробили небо и уверенно движутся в направлении открытого космоса.

Судя по стоимости их продукции, для ее производства компания использует шкуры радужных крылатых единорогов, выведенных черными магами на растущую луну. А на отделку идут их золотые рога.

Сам эту марку знаю и люблю. Полгардероба таких.

Хмыкаю и ставлю туфлю обратно. Радужные крылатые единороги вполне вписываются в ценовую категорию сумочки и платья. И самой девочки.

В общем, ничего удивительного. Толпа малолеток под воздействием коктейля из гормонов, алкоголя и наркоты настолько потеряла берега, что не нашли ничего лучшего чем воспользоваться девушкой из своей же компании.

Вот только есть кое-что в этой истории, и это кое-что мне не нравится.

Парни не боялись. Совсем. Даже этот ссыкун Бортников. Если девчонка из их круга, то насколько они оторвались от реальности, что не побоялись гнева ее отца?