Альянс бунта (ЛП) - Харт Калли
Теперь еще быстрее я провожу кончиком языка по ее клитору, впиваясь ногтями в ее плоть. Отпустив ее правую ягодицу, я провожу рукой по внутренней стороне ее бедра и погружаю пальцы в ее жар — она такая чертовски мокрая. Ее соки вместе с моей слюной намочили внутреннюю поверхность ее бедер, и ощущение ее возбуждения, покрывающего мою кожу, заставляет слишком агрессивное рычание обжигать заднюю стенку моего горла. Я звучу как бешеная собака, обезумевшая и готовая к нападению. Она моя. Эта маленькая, пылкая, великолепная девушка принадлежит мне, и я перережу горло любому мужчине, который попытается отнять ее у меня.
Просовываю в нее палец — сначала только один — и ухмыляюсь, как безжалостный ублюдок, которым и являюсь, когда Элоди начинает биться в конвульсиях у моего рта. Я вхожу в нее едва ли до второй костяшки среднего пальца, но моя милая девочка сжимает его чертовски крепко и уже готова взорваться. Это не займет много времени — малейшее давление поглаживающими движениями на внутреннюю стенку ее киски доведет ее до предела. При обычных обстоятельствах я бы затянул с этим и немного помучил ее. Заставил бы умолять меня об освобождении. Но мы в церкви, и есть такое понятие, как «испытывать удачу». Если бы сегодня не был день похорон Джейсона Стиллуотера, мне было бы все равно, если бы нас поймали.
Я загибаю палец внутри нее, затем медленно выхожу из нее, продолжая лизать и сосать клитор. Когда снова ввожу палец, медленно двигая им внутри, то стараюсь уделить особое внимание той области, которая, как я знаю, сведет ее с ума. Гортанный крик Элоди рикошетом разносится по церкви, как выстрел. При этом звуке мой член дергается, твердея до безумия, умоляя освободить его от стеснения брюк. Я не могу допустить, чтобы это случилось. Если хотя бы подумаю о том, чтобы расстегнуть ширинку и вынуть член, то обратного пути уже не будет. Я не смогу остановить себя…
Быстро ввожу и вывожу пальцы из Элоди, в моей крови разгорается дикий пожар. Она такая мокрая. Такая, блядь, мокрая и тугая, и у нее такой охренительный вкус. Я, черт возьми, больше не могу этого выносить. Отрываю свой рот от нее ровно настолько, чтобы посмотреть на девушку снизу вверх, упиваясь видом ее раскрасневшихся щек, припухших губ, полуприкрытых глаз, зрачки расширены до размеров омутов, и сквозь стиснутые зубы выплевываю проклятие богам. Они создали существо непостижимой красоты, когда выковали Элоди Стиллуотер. Ничто и никто никогда не сможет сравниться с ней.
Я пропал.
Я заблудился.
Я так чертовски потерян…
Она нежно проводит кончиками пальцев по моей щеке, вдоль края челюсти, втягивая нижнюю губу в рот, смачивая ее так, что она становится глянцевой и сияющей. Ее дыхание вырывается из нее, ее грудь вздымается и опускается почти так же быстро, как мои пальцы входят и выходят из нее.
— Кончай, — приказываю я. — Кончи для меня прямо сейчас, блядь.
Глаза Элоди расширяются — на секунду она выглядит полубезумной, но затем я понимаю, что происходит: она подчиняется. Она приближается, кончает, ныряет головой вперед с обрыва с очень большой высоты. Стена экстаза застает ее врасплох. Ее глаза закатываются. Девушка руками хватается за мои плечи и держится за меня изо всех сил, распадаясь на части.
— О, боже мой. О, бооожеее! Обожеобожеобожеобоже! — Ее слова наталкиваются друг на друга, превращаясь в неразборчивый шум, когда она достигает пика оргазма.
Я еще глубже погружаю свое лицо в ее киску, наслаждаясь тем, как ее бедра изгибаются и сжимаются в такт с моим ртом. Обвожу клитор языком, щелкая по нему все быстрее и быстрее, ввожу и вывожу из нее пальцы, быстро просовывая внутрь указательный палец, присоединяя к среднему, заполняя ее до отказа, пока стенки ее киски пульсируют и сжимаются вокруг меня.
Достигнув кульминации, Элоди откидывает голову назад, издавая сдавленный крик, который, наверное, слышен на улице, настолько он громкий, но я не останавливаюсь. Продолжаю, даже когда понимаю, что ее оргазм достиг предела чувствительности. Даже когда она вцепляется в мои плечи, извивается, отчаянно пытаясь сомкнуть ноги. Все, что ей удается — это обхватить бедрами мою голову, фиксируя меня на месте, пока я продолжаю доводить ее удовольствие до кричащего пика.
О, подождите. Это кричит Элоди.
— Рэн! Блядь! О черт, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Остановись!
Ощущения стали слишком сильными для нее. Каждый раз, когда я провожу по клитору языком, девушка вскрикивает так, будто вот-вот выпрыгнет из собственной кожи.
— Боже мой! Ну, Джейкоби, клянусь богом, в следующий раз, когда заставлю тебя кончить, я не перестану скакать на тебе, пока ты не начнешь молить о пощаде.
Ухмыляясь, как хладнокровный дьявол, я сажусь на пятки и смотрю на нее. Элоди выглядит чертовски красивой в таком виде: волосы растрепаны, щеки раскраснелись, глаза насторожены, в них пляшет электрическая энергия. Если бы я мог сделать так, чтобы эта девушка ходила с таким видом, будто ее только что трахнули, двадцать четыре на семь, можете не сомневаться, я бы так и сделал. Конечно, мне пришлось бы запереть ее где-нибудь. Если бы каждый встречный парень имел честь наблюдать ее сексуальное сияние, я бы ввязался в драку. И победил бы, конечно, но все же…
— Ты выглядишь очень довольным собой, — говорит она, проводя подушечкой большого пальца по моей нижней губе. Когда погружает палец в мой рот, проводя им по нижним зубам, я понимаю, что она вытирает влагу, которую оставила у меня на губах.
Я хватаю ее за запястье и останавливаю, когда она пытается сделать это снова.
— Даже не думай об этом, Стиллуотер. Я хочу чувствовать твой запах на своей коже и вкус на своих губах весь этот дерьмовый день и половину завтрашнего тоже.
Она удивленно приподнимает бровь, глядя на меня, левая сторона ее рта приподнимается в подобии улыбки.
— Да?
— Да.
— Возможно, это не очень хорошая идея, учитывая, что остаток дня нам придется провести с кучей военных.
— Как будто кто-то из этих усохших ублюдков знает, как пахнет киска, — парирую я, опуская ногу Элоди на пол.
Поднявшись, провожу руками по рубашке спереди, приводя себя в порядок. Элоди издает тихий смешок, тоже расправляя свое платье, разглаживая его. Она наклоняется, засовывая правую ногу обратно в черную лакированную туфлю-лодочку; видимо, та свалилась, когда я закинул ее ногу себе на плечо. Легкость ее смеха ослабляет напряжение, которое бурлило у меня за грудиной, с тех пор как проснулся сегодня утром. С ней все будет хорошо. С ней действительно все будет хорошо. Элоди такая чертовски сильная, стойкая и удивительная. Как бы трудно ей ни было, она всегда поднимается на ноги и отряхивается. Этот день ужасен, но это всего лишь день. Мы пройдем через это. Завтра мы проснемся, и вся эта неразбериха останется в зеркале заднего вида. Мы…
— Ух ты, ох… Господи!
Прежде чем я успеваю протянуть руку и схватить ее, Элоди отшатывается назад, теряя равновесие… и врезается в гроб Джейсона Стиллуотера. Как и все катастрофы, эта происходит как в замедленной съемке: потрясенное выражение лица Элоди, переходящее из удивления в ужас; звук удара ее спины о необычайно блестящее черное дерево; ужасающий момент, когда гроб, в котором покоится кусок дерьма, отец Элоди, скользит по поверхности полированного мраморного постамента, на котором стоит… и падает на пол.
Раздается оглушительный звук раскалывающегося дерева.
На мгновение мы с Элоди смотрим друг на друга. Никто из нас не смотрит в сторону гроба. Никто из нас не смеет. Сексуальное сияние Элоди исчезло, сменившись бескровно-пепельным выражением ужаса. Черт, кажется, ее сейчас вырвет.
— Что нам делать? — шепчет она.
— Что ты хочешь сделать? — шепчу я в ответ.
Гроб определенно сломался. Дерево, по крайней мере, расколото, если не разлетелось на тысячи кусочков по полу. Я рискую взглянуть на другую сторону мраморного постамента, и о черт. Да. Это нехорошо. Джейсон Стиллуотер, седой и одутловатый, как раздувшийся кит, вывалился из роскошного плюшевого гроба и весьма недостойным образом растянулся на холодных церковных плитах. Одет он, конечно, в полные военные регалии. Правда, не хватает фуражки. Я не сразу замечаю, что она лежит на полу рядом с кафедрой. Наверное, укатилась, когда Джейсон бесцеремонно выкатился из гроба.
