Самый настоящий бывший босс (СИ) - Варшевская Анна

Интересно, опоздает или нет? Если опоздает… Довольно киваю сам себе. Три косяка – и увольнение. Терпеть блатных и офисный планктон я не намерен!

Вот только она, чёрт побери, не опаздывает. Сначала я чувствую запах. Опять этот хренов апельсиновый аромат! Поднимаю голову и прищуриваюсь, глядя на девушку, стоящую на пороге моего кабинета.

– Доброе утро, Алексей Иванович, – говорит она негромко.

– Я не слышал, чтобы вы стучали, – отвечаю жёстко.

Пусть с самого начала понимает: никаких поблажек не будет.

Глава 4

Маруся

Утро понедельника начинается именно так, как может начинаться поганый первый день рабочей недели.

– Матюш, – я с трудом сдерживаюсь, чтобы не начать поторапливать сына, – дорогой, давай ты закончишь свои исследования вечером?

– Мама, как ты не понимаешь? – Матвей сосредоточенно выкладывает предметные стёкла для подаренного ему несколько месяцев назад микроскопа по одному ему известному принципу. – Всё должно быть сис-те-ма-ти-зи-ро-ва-но.

Сложное слово сын произносит по слогам. Если бы не сегодняшняя встреча с Алексеем, из-за которой мне не удавалось заснуть полночи, я, наверное, раздулась бы от гордости за своего умного сына. Но сейчас его стремление к порядку очень некстати. В мои «офисные» дни Матвей ходит в частный детский сад, расположенный совсем недалеко от нас – нанимать няню на целый день выходит дороже, её я приглашаю только время от времени. Но если мы не выйдем через пять минут, я могу опоздать.

К счастью, сын заканчивает со своими научными делами, и мы выносимся из дома. Я успеваю закинуть ребёнка в сад, а сама еду на работу и – ура! – успеваю вовремя. Есть у меня смутные подозрения, что задержку мне не простят.

Забежав в туалет, расчёсываю растрепавшиеся волосы и глубоко вздыхаю, успокаивая себя. Всё будет нормально. Мы все люди. Ну подумаешь, мало ли что между нами было чёрт знает сколько лет назад? И потом, это он меня бросил, так что...

Стараюсь не концентрироваться на последней мысли, чтобы не будить в себе обиду. Он профессионал. И будет объективен.

Что насчёт объективности я промахнулась, становится понятно почти сразу.

– Я не слышал, чтобы вы стучали, – звучит холодное в ответ на моё приветствие.

Сжимаю губы, считаю про себя до пяти.

– Дверь была открыта, – произношу спокойно. – Мне закрыть и постучать?

– Нет, – он кривится. – Проходите.

Захожу в кабинет и усаживаюсь сбоку длинного стола. Алексей молчит, глядя на меня исподлобья. Ну, он сам приказал, чтобы я пришла, так что разговор первой заводить не буду… изображаю на лице отрешённую полуулыбку и молча утыкаюсь взглядом в узел его галстука. Кстати, завязан чуть-чуть криво, мелькает мысль. Это странным образом немного помогает мне прийти в себя.

Непонятное молчание прерывает секретарь, зайдя в кабинет после стука и мрачного «войдите» от начальства.

– Алексей Иванович, это оставшиеся личные дела, куда положить? – слегка приподнимает стопку папок в руках.

– Сюда, – Алексей кивком указывает на стол перед собой.

Хмурится, когда документы оказывается перед ним и тут же переворачивает несколько папок, лежащих другой стороной, выравнивает стопку. Меня вдруг пронзает сильнейшим чувством дежавю, и я не могу не улыбнуться.

– Что? – мужчина смотрит на меня, сведя брови. – Всё должно быть…

– Систематизировано, – договариваем мы с ним хором.

– Да, – он смотрит на меня непонятным взглядом. – Не ожидал, что вы это скажете.

Прикусываю щёку изнутри. Ну надо же.

– Итак, Мария Вячеславовна, – начинает говорить Алексей, – я позвал вас сегодня, потому что, как вы помните, в пятницу было общее собрание, на которое вы не явились.

Опять считаю про себя, на этот раз до десяти.

Мужчина, видимо, ждёт, что я буду возражать или оправдываться. Может, моё молчание и сбивает его с толку, но он этого не показывает и после паузы продолжает:

– А мне, как я вам уже говорил, важно, чтобы все сотрудники понимали, в каком направлении должна работать компания, чтобы повысить свою эффективность.

Дальше идёт какая-то ерунда, которая не имеет никакого отношения к моей работе. Я, в конце концов, айтишник, с клиентами не пересекаюсь, зачем мне непонятные софт скиллы? Код это написать не поможет. Поэтому я даже не вслушиваюсь толком в слова начальства, пока меня не вырывают из собственных мыслей словами:

– Надеюсь, пока вам всё ясно?

Это ещё что? Он меня сейчас завуалированно дурой обозвал?

– С пониманием человеческой речи у меня проблем нет, – говорю холодно.

– Вот как, – Алексей говорит таким же ледяным тоном. – А с чем есть?

– На работе – ни с чем, – отвечаю сквозь зубы.

Он встаёт и подходит к стопке документов с другой стороны стола. Перебирает папки, пока не выбирает одну из них. Открывает, и на его челюстях сжимаются желваки. Что он там увидел, спрашивается?

– Мария Вячеславовна… Кравцова? – смотрит на меня зло.

– Да, это я. Приятно познакомиться, – киваю ему.

Алексей опять утыкается в папку, и брови его ползут вверх.

– Вы закончили… – он называет известный технический вуз с отличной репутацией.

– А что вас удивляет? – поднимаю брови. – Вы ведь в курсе, в каком отделе я работаю. Полагаете, меня взяли туда в качестве украшения коллектива?

Судя по его лицу, именно так он и полагал. Во мне начинает медленно просыпаться бешенство. Я столько работала и создавала себе репутацию здесь не для того, чтобы теперь надо мной издевался этот… бывший козёл! Пусть он какой угодно гений аналитики!

Но тут Алексей перелистывает страницу и произносит:

– Семейное положение…

Меня словно окатывает ледяным душем.

Мужчина внезапно замирает, уставившись в документ. Я вдруг замечаю, что его пальцы так судорожно сжимают бумагу, что, кажется, сейчас порвут её. Меня и саму начинает колотить нервной дрожью, которую с трудом получается сдержать. Знаю, в личном деле указано: не замужем, есть ребёнок. Но ни пола, ни возраста там не прописано. И я очень надеюсь, что Алексею не придёт в голову выспрашивать подробности.

Потому что если он начнёт это делать… Меня вдруг охватывает дикое желание сказать ему. Сказать так, чтобы ударить побольнее тем фактом, что его сыну, прекрасному, замечательному, умному мальчику, уже шесть, а он с ним незнаком. Подавляю эмоциональный порыв. С чего я взяла, что для Алексея ребёнок – это ценность? Может, у него, как в каком-то старом фильме, «двое в Пензе, один на Камчатке».

Мужчина как будто приходит в себя, расправляет плечи.

– Оставила фамилию, значит, – вроде бы бормочет сквозь зубы, но так, что толком не разобрать.

– Прошу прощения? – переспрашиваю, но он качает головой.

– Ничего. Как поживает ваш отец? – выплёвывает резко, и я совсем запутываюсь.

Откуда столько злости? И при чём здесь мой папа?

– Всё хорошо, спасибо, – отвечаю растерянно, даже не подумав спросить, откуда он знает моего отца. – Алексей Иванович, я не совсем понимаю…

– Значит, не понимаете. Ну ладно, – его лицо вдруг становится отстранённым и холодным. – Полагаю, на этом всё.

– В смысле? – хмурюсь в недоумении.

– Мария Вячеславовна, вы вроде бы говорили, что у вас нет проблем с пониманием человеческой речи. Я неясно выразился? Вы свободны!

Медленно встаю, не сводя взгляда с мужчины. Что же ты за идиотка, Маруся. Радуйся, что отпускают! Но нет – почему-то я совсем не рада, а ещё в груди свербит какое-то беспокойное чувство… Недосказанность? Незавершённость? Как будто застыла с поднятой ногой – надо сделать шаг, а не получается.

– Алексей Иванович, с вами всё в порядке? – спрашиваю неожиданно даже для себя самой.

– Нет, – выдыхает мужчина и поднимает на меня глаза, в которых мечутся какие-то эмоции, вот только я не могу понять, какие. – Уходите. Уходите сейчас же!

Пячусь к двери, потому что меня вдруг охватывает страх. Такое ощущение, что передо мной дикий хищник – только повернись спиной, только побеги, и тебя поймают и сожрут!