Порочные сверхурочные (СИ) - Кей Саша

Да грудь у меня маленькая, но очень чувствительная…

Босс знает, что делает, когда ласкает меня таким образом.

Мне кажется, рядом стонет какая-то женщина, но я вся во власти того напряжения, которое растет во мне.

И только горячие пальцы, забирающиеся под трусики на попе, дают моему сознанию волшебный пендель.

Етить твою налево!

Товарищ гендир, видимо, отчаявшись задрать узкую юбку-карандаш, просто спустил собачку на застежке и вторгся в приграничную зону!

Как это произошло? Почему я все прохлопала!

Я отпрыгиваю от Соколова, судорожно застегивая блузку.

— Ну что еще? — злится босс, делая шаг ко мне.

Я пячусь от него.

Нельзя стоять рядом. У него какая-то магия. Оп, и сиськи наружу, оп, и юбка расстегнута. Еще немного волшебства, и трусишки постигнет печальная участь.

— Я не буду кататься с вами в лифте!

Вид у Соколова расхристанный и весьма грешный. Рубашка его с моей помощью наполовину выправлена наружу, почти все пуговицы расстегнуты. Волосы взъерошены, а на смуглой груди розовеют следы моих пальцев, кончики которых зудят от желания опять ощутить эту стальную твердость.

— Почему? Тебе же явно нравится секс.

— А вот и не очень. Слишком утомительно, да еще и ноги мерзнут, поясницу тянет, — несу я какую-то ересь, продолжая отступать и на ходу застегивать юбку.

— Мерзнут ноги? — брови Соколова ползут вверх. — Поясницу тянет?

— И вообще, все это нелепые телодвижения… — я уже почти добираюсь до двери, когда босс в два шага оказывается возле меня.

Я шарахаюсь назад, но в спину мне упирается дверная ручка.

Генеральный кладет руки мне на талию, скользит ими за спину, отчего у меня ускоряется сердечный ритм и пропадает воздух из легких.

— Хорошо, Маша, — мрачно цедит он. — Не насиловать же тебя. Но если ты еще хотя бы раз покажешься мне на глаза, я тебя выдеру так, что тебе на антологию мемуаров хватит! Это понятно?

И застегивает мне юбку.

Я судорожно киваю.

Во мне борются облегчение и иррациональная женская обида.

Властная рука поверх ткани проходится по моей груди, как бы запоминая мои изгибы.

— Понятно, я спрашиваю?

— Да!

И нащупав позади себя ручку, поворачиваю ее и вылетаю в приемную.

Слава богу, там никого. Секретарь, наверное, уже ушла.

За дверями кабинета босса, раздается громкий звук, похожий на удар по столешнице.

Ничего, Дмитрий Константинович.

У меня тоже трусики мокрые. Кому сейчас легко?

Но во избежание рецидивов, я точно не стану попадаться генеральному на глаза.

Не думаю, что это будет сложно.

Я же за все три недели работы в компании ни разу его не встречала.

Завтра уже пятница, а потом выходные. Он кого-нибудь покатает в лифте другого, и забудет про Машу Корниенко.

Козел.

Просто не буду выходить из бухгалтерии, и все.

Но, видимо, Соколов уже приговорил меня к постельному режиму и менять своих решений не собирался.

Утро рабочей пятницы началось с поручения Светланы Анатольевны:

­— Маша, Дмитрий Константинович попросил, чтобы ты принесла ему прогнозы по расходам на оплату труда на следующий квартал.

Глава восьмая

У меня даже глаз дергается.

И как это соотносится с требованием босса не показываться ему на глаза?

Спрашивать у Светланы Анатольевны, почему именно мне выпала такая честь, я не рискую. Она и так смотрит на меня с подозрением.

Чисто теоретически Дмитрий Константинович и знать не должен о моем существовании.

Понятия не имею, что ему там в голову стукнуло, но я совершенно не готова к встрече с Соколовым.

Ночью я очень плохо спала.

Очень.

Настолько плохо, что даже сегодня пришла на работу вовремя, а не пораньше, как я это делаю в последнее время. Не уверена, что прямо сейчас мне стоит писать эротические сцены.

Слишком яркие воспоминания о возмутительном, я сказала — возмутительном, поведении генерального, и так заставили меня ворочаться на простынях всю ночь.

Из плюсов — я, наконец, поверила, что бывает, как в моих книгах. Ну это самое: он прикоснулся мизинцем к ее браслету, и она вся затрепетала и потеряла голову от страсти…

Из минусов — недосып, неудовлетворенное желание и готовность позвонить бывшему.

Чем черт ни шутит, вдруг он сейчас меня тоже всего лишь потрогает, и я воспламенюсь, и даже получу удовольствие… Может же так быть, что у меня наконец заработали правильные мозговые центры, или что там отвечает за положительные эмоции от секса? А то пока мне сама идея нравится больше, чем ее воплощение.

Если не отпустит, стоит попробовать.

Я задницей чую, что звонить бывшему — хреновая идея, но у каждой девушки, я считаю, есть право пару раз наступить на грабли.

Правда, я один раз уже наступала, будучи пьяненькой. В смысле звонила.

Но отрубилась я раньше, чем он приехал, и я просто не услышала его звонков в дверь и на телефон. Боженька миловал, не иначе.

Однако ночью мне так хотелось, чтобы меня жестко и бескомпромиссно…

Удержаться от звонка удалось, только потому что «жестко и бескомпромиссно» — это не про моего бывшего. Реально иногда в процессе замерзали пальцы ног.

Да и на ощупь он был не такой твердый, как Дмитрий Константинович.

«Уже можно просто «Дима»».

Ыыыы!!!

И мурашки, как вспомню взгляд, которым Соколов разглядывал мою грудь.

Так плотоядно, хищно…

И кажется, я сама себя еще больше накручиваю, представляя, как бы это было, если бы я дрогнула. Особенно сцена на третьей странице.

Логично, что с утра я похожа на вздрюченного воробья.

С тех пор как встала с кровати, бешусь. Злюсь на Димочку за то, что раззадорил, что вообще позволил себе неслужебные действия, несовместимые с деловой этикой, и еще больше за то, что не настоял до конца!

Если так подумать, нехорошо поступил Соколов. Не по-товарищески.

То, что я сама дала задний ход, когда уже засветила сиськи, это мелочи!

Я же женщина! Имею право быть ветреной, в конце концов!

А теперь, значит, он меня к себе вызывает.

А я снова без колготок и лифчика. Сейчас опять затребует голую грудь.

Поздно. Надо было вчера думать.

Вчера я была в растрепанных чувствах. А сегодня я — решительная, уверенная в себе девушка! Даже платье надела красное. В пятницу можно.

И не буду я думать о том, как охренительно целуется наш генеральный директор. Поцелуй как прелюдия, блин. И вспоминать не стану, как позорно намокли трусики еще до того, как босс подключил тяжелую артиллерию. Не стану, и все тут.

А то у меня сразу начинаются проблемы с дыханием, температурой и суставами. Прямо ноги не держат. Хочется лечь или хотя бы на коленки встать…

— Маш, ты уже отнесла прогнозы? — высовывается из своего террариума Светлана Анатольевна, и весь налет храбрости слетает с меня моментально.

Это я на рабочем месте такая дерзкая.

Вот как пить дать, стоит Соколову прижаться ко мне эрекцией, и я опять струшу.

— Нет еще…

— И чего сидим? Кого ждем?

— Минутку… — сиплю я. Перед смертью не надышишься.

Ира, шуршащая бумажками справа от меня, обращает внимание на мое состояние:

— Ты чего какая бледная? Хорошо себя чувствуешь?

— Нет, — говорю правду я. И тут же пытаюсь прощупать ходы отступления. — Ир, у меня живот болит, сил нет. Можешь выручить?

— Чего надо? — вид у коллеги сочувствующий, но по глазам вижу, что соглашаться непонятно на что, она не хочет.

— Ты все равно к финансистам сейчас пойдешь. Занеси в приемную прогнозы, а?

У Ирки на лице проступает облегчение: просто оттараканить бумажки — это не свод за меня делать. Она соглашается, даже не задумавшись, зачем вообще генеральному эта береста, когда мы живем в продвинутый век цифровизации. Всю инфу можно переслать по почте. С первичкой-то биг-босс не работает.

Ира уходит, а я немного расслабляюсь.