Сокровенная правда (ЛП) - Олтедж Нева

— Хорошо. — Я поднимаюсь наверх. — Но ты должен кое-что знать. Она останется у меня, Роман.

— Что? Ты не можешь ее оставить. Она не чертова бродяжка, которую можно взять себе.

— Конечно, могу.

— Господи Боже! — раздается тяжкий вздох с другой стороны. Я могу представить его реакцию, как будто он здесь, передо мной, сжимает переносицу и качает головой. — Знаешь, у меня сейчас нет желания разбираться с твоим видением реальности. Позвони мне, если она что-нибудь скажет.

— Конечно, — лгу я.

Я не намерен делиться с ним ничем, связанным с Ангелиной, потому что планирую сам разобраться со своей маленькой лгуньей.

Я съедаю еще ложку супа и бросаю взгляд на Сергея. Он наблюдал за мной все время, пока я ела первую порцию, что заняло меньше двух минут. Потом он спустился вниз и принес еще. Сейчас я ем уже третью порцию, а он все еще молчит. Сидит в кресле возле книжной полки и смотрит на меня, как коршун.

Может он раскусил мою ложь? Если да, то наверняка бы высказал все в лицо, так что, думаю, все в порядке.

Он сказал, что разрешит мне позвонить родителям, когда закончу с едой, а поскольку они оба мертвы, я планирую позвонить Регине, подруге из колледжа. У меня нет ни одежды, ни телефона, ни документов. Мне нужны деньги, чтобы купить самое необходимое и устроиться в мотеле на несколько дней. Оттуда я смогу связаться с О'Нилом, чтобы он помог мне с документами, потому что без них я не смогу получить доступ к своим счетам. Я не планирую возвращаться в Мексику, но мне нужно вывезти оттуда и Нану Гвадалупе.

Я ставлю пустую тарелку на тумбочку, пью сок, потом перевожу взгляд на Сергея. Он взял одежду из шкафа, прежде чем пойти за супом, и надел белую рубашку, прежде чем вернуться. Она ему к лицу, и с его татуировками он выглядит менее суровым.

— Могу я сейчас взять твой телефон и позвонить родителям?

— Конечно. — Он достает телефон из кармана и бросает его мне.

Я ловлю его, набираю номер Регины и молю Бога, чтобы она ответила.

— Да?

— Привет, мам. Это я, Ангелина.

— Мама? — Она хихикает. — Ты что напилась?

— Я в порядке, — игнорирую ее вопрос. — Да, поездка прошла замечательно. Я сейчас в Чикаго.

— Чикаго? Ты сказала, что останешься дома, по крайней мере, на две недели. Что ты делаешь в Чикаго?

— Да, я с друзьями. Слушай, меня ограбили. Они забрали мои деньги и документы. Я вспомнила, что здесь живет тетя Лилиана, не могла бы ты через нее передать мне немного денег?

— Тетя? Ты имеешь в виду мою сестру? — На линии недолгое молчание. — Что происходит? Ты в опасности?

— Отлично. Я заеду к ней сегодня попозже. Спасибо, мам. Передавай привет папе.

Я обрываю звонок и бросаю трубку Сергею, который откинулся в кресле и смотрит на меня с едва заметной ухмылкой.

— Тебя ограбили? — Он вопросительно приподнимает бровь.

— Ну да, я… ну, я не могла сказать ей, что меня похитили. Она бы с ума сошла от беспокойства. Я расскажу ей все, когда вернусь домой.

— Ты выглядишь очень спокойной для человека, который только что пережил травматический опыт. Тебя часто похищают?

Нет, я бы не сказала, что часто. Пока только дважды, но я не собираюсь делиться этими подробностями. Возможно, мне следовало бы заплакать, но что ж, поезд давно уехал.

— Я… я очень хорошо справляюсь с давлением.

Он улыбается.

— Да я вижу.

— Послушай, — продолжаю, — я очень благодарна тебе за то, что ты вытащил меня из грузовика и спас, но мне пора идти. Моя мама пришлет мне немного денег, так что компенсирую еду и одежду. А сейчас я просто уйду. Ну как тебе, согласен?

Сергей встает со своего места, подходит к кровати, на которой я сижу, и приседает передо мной. Склонив голову набок, он смотрит на меня и отрицательно качает головой, улыбаясь.

— Ты ужасная лгунья.

Я широко распахиваю глаза.

— Прошу прощения?

— Ты прощена. — Он кивает, затем берет мой подбородок между пальцами. — Теперь, пожалуйста, правду.

Я перевожу дыхание и смотрю в его голубые глаза, в то время как он большим пальцем проводит по линии моей скулы. Его прикосновение легкое, как перышко, однако я чувствую шершавость его кожи. Он доходит пальцем до потускневшего синяка и останавливается там.

— Ангелина, кто тебя ударил?

Я моргаю. Трудно сосредоточиться на чем-то еще, когда он так близко, но мне как-то удается взять себя в руки.

— Я упала.

— Ты упала. — Он кивает и переводит взгляд на палец, который все еще находится рядом с синяком. — На чей-то кулак?

— Нет. Я споткнулась. Об одну из коробок в грузовике.

Он пристально смотрит мне в глаза, и, клянусь, мое сердце пропускает удар.

— Ты знаешь Ангелина, сколько времени должно пройти, чтобы синяк приобрел желтовато-зеленый цвет?

— Два дня? — пробормотала я. Если честно, то никогда не задумывалась об этом.

— От пяти до десяти дней. — Он наклоняется вперед так, что его лицо оказывается прямо напротив моего. — Скажи мне правду.

— Я только что сказала. Я не вру.

— Уверена?

— Да.

— Тогда ладно. — Сергей отпускает мой подбородок, выпрямляется и уходит к двери. — Окна заперты и подключены к сигнализации. Большая просьба не пытаться их разбить, — говорит он. — Мими — служебная собака, и она будет все время дежурить перед дверью, так что не мучайся, пытаясь убежать, потому что ты останешься здесь, пока не начнешь говорить мне правду. Я приду за тобой, чтобы отвести на обед.

С этими словами он выходит из комнаты и закрывает дверь.

Вот черт.

* * *

Я почти час просидела в постели, пытаясь понять, где облажалась. За исключением синяка, моя история выглядела убедительно. Я старалась максимально приблизиться к правде, чтобы сделать ее более реалистичной. Как, черт возьми, он меня поймал? Проблема еще в том, что понятия не имею, как много он знает.

Все слышали о Сергее Белове, представителе братвы на переговорах по всем делам, связанным с наркотиками. Он довольно часто приезжал в Мексику. Что, если он узнал меня по одному из своих визитов? Хотя вряд ли. Я не так часто бывала в Мексике, чтобы наши пути пересекались. И я бы вспомнила, если бы видела его.

Я всегда избегала собраний и вечеринок картелей, потому что они обычно заканчивались оргиями или стрельбой. Или и тем, и другим. Я предпочитала читать в саду или проводить время с бабушкой на кухне. Папа любил говорить, что я была асоциальной. Я не была такой. Нет. Просто всегда отличалась… социальной неловкостью.

Возможно, Сергей услышал, как Регина хихикала во время нашего разговора, и подловил меня на вранье, что я разговариваю с мамой? Тем не менее было бы лучше убраться отсюда как можно скорее. На всякий случай.

Я встаю с кровати, прохожу через комнату и приоткрываю дверь. Мими, Цербер, спит на полу сразу за порогом, но сразу же поднимает голову, как только слышит звук двери. Отлично. Я закрываю ее и иду к окнам. Оба заперты. Что теперь?

Я все еще раздумываю, что делать дальше, когда слышу быстрые шаги. В следующее мгновение дверь в комнату настежь открываетс и врывается Сергей. Он не обращает на меня внимания, хватает с кресла шлем и кожаную куртку и выбегает. Вскоре после этого я слышу на улице рев мотора. Я бросаюсь к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как он на безумной скорости выворачивает на улицу на своем мощном спортивном мотоцикле. Менее чем через пять секунд он скрывается из виду. Я бросаюсь к двери в надежде, что собака покинула свое место охраны, но нет. Она все еще там. Черт побери.

Примерно через два часа в дверь стучат, и входит седовласый мужчина в очках с тарелкой еды. На вид ему около шестидесяти или семидесяти лет, у него аккуратно подстриженная борода, одет он в бледно-голубую рубашку с темно-синими брюками.

— Планы изменились, — говорит он, подходя к кровати. — Сергею пришлось уехать, поэтому ужин в номер.

Он ставит тарелку на тумбочку, поворачивается и протягивает мне руку.