Анна Берсенева - Ядовитые цветы
Она, наверное, так и не поняла бы этого, если бы не одна случайная встреча.
– Неплохо, милая барышня, – вдруг услышала Лиза и испуганно оглянулась.
Рядом с нею стоял высокий широкоплечий мужчина в большой войлочной шляпе с обвисшими полями и смотрел на нее одобрительно и насмешливо.
– Неплохо изображаете, – повторил он. – Учились где-нибудь?
– Нет, я сама, – пролепетала Лиза.
«Откуда он здесь взялся? – подумала она. – Подошел как неслышно…»
– Неужели сама? Надо же, а техника какая-то есть. Но вы, я вижу, недовольны своей работой?
– Как вы догадались?
От удивления у нее даже страх прошел перед этим странным человеком.
– Нетрудно догадаться, я ведь за вами давно наблюдаю. Лицо у вас было такое недовольное, губку прикусили. Что же вам не нравится, позвольте узнать?
– Слишком похоже! – выпалила Лиза.
– А почему вы решили, что должно быть иначе? – прищурился ее неожиданный собеседник.
– Ну-у, потому что… Потому что когда я на речку смотрю, я и вижу – воду, кусты – и еще чувствую что-то. А когда на свою картину – только вижу воду и кусты.
– Вот это да! – воскликнул мужчина. – Неплохое искусствоведение! Что ж, барышня, вас как зовут?
– Лиза.
– Калитина? – спросил мужчина.
– Нет, Успенская.
– Тоже неплохо, – одобрил он. – Так вот, Лиза Успенская, я бы, конечно, с удовольствием сказал вам, что вы будете когда-нибудь хорошим художником, но я в этом не уверен и кривить душой не стану. Но то, что вы неплохо чувствуете искусство в такие юные, чтобы не сказать больше, годы – это несомненно. Вам сколько исполнилось?
– Пятнадцать.
– Я думал, еще меньше, – удивился он.
Действительно, Лиза выглядела до сих пор как девочка-подросток – немного неуклюжая, со слишком острыми плечами и едва заметными бугорками груди. Это ее ужасно расстраивало: в классе она одна оставалась такая, все девчонки уже округлились, похорошели и гордо встречали заинтересованные взгляды десятиклассников.
– Ничего, Лиза, не расстраивайтесь, – успокоил он. – Что с того, что пейзажик у вас такой… миловидный? Вы из себя самой сможете сделать неповторимое произведение. Если, конечно, поймете – как.
Сказав эти странные слова, смысла которых Лиза не поняла, он помахал ей рукой и пошел по берегу, вскоре скрывшись за речным поворотом.
Кто он был, этот странный человек, так неожиданно возникший перед ней на мгновение? Спустя несколько минут Лиза даже засомневалась: не привиделся ли он ей?
Пейзажи свои она вскоре забросила, слова его почти забыла – и только через много лет они вспомнились ей с удивительной ясностью, и она поняла, о чем он говорил…
Читать Лиза тоже любила – особенно, как ни странно, русскую классику, которую никто из ее подруг не воспринимал иначе, как нудную школьную программу. Иногда Лизе казалось, что она понимает тургеневских героинь гораздо лучше, чем своих одноклассниц.
Конечно, Лиза понимала, что отличается от подруг, но чем? Она так же охотно, как все соседские девчонки, бегала на дискотеки, за нею так же ухаживали одноклассники, и эти первые ухаживания заставляли так же замирать ее сердце, как замирали сердца всех новополоцких девочек шестнадцати лет. Но все эти нехитрые юные радости значили в ее жизни гораздо меньше, чем в жизни ее ровесниц, и уже в десятом классе Лиза почувствовала, что ей становится скучно.
Она не сразу поняла, что с ней произошло. Однажды позвонил Сережка Ефименко:
– Лиз, у Гоши сегодня ужастик новый, придешь на видак?
Она часто бывала в видеосалоне у Гоши, и сегодня тоже не было причины отказаться. Но, сама не понимая, почему, Лиза ответила:
– Да не хочется что-то, Сережа. Не приду.
– Ну, мое дело предложить, в натуре, – оскорбился Ефименко. – Чего это с тобой?
Лиза и сама не знала, что с нею, и уж тем более не могла бы объяснить это Ефименке. Сегодняшним вечером не хотелось оставаться дома, но стоило ей представить, как она может этот вечер провести, – и безразличие охватывало ее. Неужели совсем недавно ей доставляло удовольствие танцевать в разноцветных пятнах светомузыки? Или просиживать в салоне перед видиком, под гогот накачавшихся дешевым вином одноклассников? Она почему-то больше не могла себе этого представить. Словно щелкнул внутри невидимый замочек – и все, возврата нет. Да и так ли уж нравилось ей то, что нравилось всем ее знакомым?
Но ее живой, легкий характер не позволял ей сосредоточиться на внутренней жизни, как это, возможно, произошло бы с другой девушкой, вдруг разочаровавшейся в простых удовольствиях. Книжки, церковные фрески – все это и красиво, и интересно, и будоражит воображение, но ведь это не жизнь, это не может заменить всей прелести живой, повседневной жизни. И что же ей теперь делать?
Лиза была влюбчива, хотя у нее еще не было случая в этом убедиться. И ее неожиданная скука скорее всего была связана именно с тем, что ей не в кого было влюбиться. Кому из ее приятелей, охотно танцевавших с этой красивой зеленоглазой девчонкой, была интересна ее душа, кто из них вообще знал, какой может быть любовь? Да ни один не оторвался бы от видака ради свидания с самой распрекрасной девушкой. Подумаешь, еще раз придет, куда денется!
На видик она все-таки пошла – не в этот весенний вечер, так в другой, куда еще, действительно, ей было деваться? Завсегдатаи Гошиного салона встретили ее довольными криками:
– Лизка! А мы уж думали, ты загордилась чего-то, а ты молодец, пришла!
– Сегодня такой фильмец классный, не пожалеешь, – добавил Гоша. – Мы вообще посторонних пускать не хотели, чтоб не заложил кто, будто тут у нас порнуху крутят. Хотя чего нам кто сделает?
Свет в небольшом зале погас, зрители закурили.
– Только ребята, без травки, в натуре, – предупредил Серега Ефименко. – Начнут менты таскаться, доказывай потом.
Но никто и не собирался курить травку. Гошин видеосалон, как и вся компания, к которой принадлежала Лиза, славился своей умеренностью. Вон, даже порнофильмы, давно ставшие нормой едва ли не для детских сеансов, побаивались крутить.
Дверь неожиданно открылась, и в полосе света появилась чья-то фигура.
– Это кто еще? – выкрикнул Гоша, уже включивший телик.
– Свои, свои, – ответил мужской голос.
– Свои все дома.
– Да Чигирь это, Гош, – быстрее всех разглядел гостя Ефименко. – Крути давай, не бойся.
Лиза не знала, кто такой Чигирь, да ее это и не слишком интересовало. Она и в экран почти не вглядывалась, все равно у Гошки не будет ничего интересного: если про любовь, то только в постели. Лизу давно уже не смущали эротические сцены, но в том виде, в котором они представали в фильмах Гошиного салона, они и не волновали ее.
