Татьяна Лисицына - Я не могу проиграть (СИ)
Я долго приводила себя в порядок. Накрасилась и оделась особенно тщательно. Белый сарафан подчеркивал загорелые плечи, рыжие, завитые локонами, волосы доставали до пояса. Покрутилась перед зеркалом — осталась вполне довольна собой.
Вадик заметил меня издалека и, помахав рукой, пошел мне навстречу. Я шла к нему легкой походкой, ветерок трепал мне волосы. Вадик был в голубых джинсах и белой футболке. Мы встретились, и я опять испытала желание броситься к нему на шею, но позволила ему лишь слегка коснуться губами своей щеки.
— Вика, мне так жаль… — он попытался выразить мне соболезнования, но я перебила его.
— Прошу тебя, не надо. Я здесь не для того чтобы снова расстраиваться. Я собираюсь уехать.
— Ты уже уезжала, я даже тебя провожал, — при воспоминании об этом он придвинулся ближе, и его рука, лежавшая на спинке скамейки, соскользнула мне на плечо.
— На этот раз далеко и с тобой вместе, если ты не против, — я игриво посмотрела на него.
— И в каком же направлении? — улыбнулся он.
— Подойдет любое, но лучше южное. Будем жить с тобой у моря, а вечерами сидеть на берегу, наблюдая за звездами и лунной дорожкой. Тебе нравится?
— Бесподобно! Только не вижу, как это можно осуществить в отсутствии денег.
— Деньги, — презрительно сказала я. — Деньги всегда можно достать.
— Тебе повезло, что ты ни разу в жизни не заботилась об этом.
— Зато теперь буду сама зарабатывать.
— Да что ты?! А как же школа? — он смотрел на меня как на маленькую, а я особенно не переносила покровительственно-назидательного тона.
— Ладно, если ты не хочешь, — я сделала попытку встать и была тут же поймана за руку.
— Вика, ты всегда была какая-то сумасшедшая, а сейчас особенно. Ты не подумала, что мама тебя не отпустит одну, а тем более со мной.
— Мама! Да где она была, когда влюблялась! Она не думала тогда обо мне. Почему же я должна спрашивать у нее разрешения?
— Потому что она твоя мама! А влюбляться ей или нет, это ее личное дело, а никак не твое! — Вадик говорил вполне серьезно и спокойно.
— Хватит меня учить! — закричала я и вскочила с лавочки. — Я уеду с тобой или без тебя. Я больше здесь не могу. Я умру, если останусь здесь, — в моих глазах стояли слезы, и к своему ужасу я чувствовала, что сейчас разревусь.
Вадик мгновенно вскочил и обнял меня, приговаривая:
— Ну что ты, что ты. Перестань.
— Я так устала, я больше не могу. А ты мой единственный друг и не хочешь мне помочь.
— Но, Вика, это же безумие. Поезжай снова к бабушке.
Я сбросила его руку и посмотрела на него презрительно.
— Знаешь что, давай решай: да или нет. У тебя есть пять минут. Я снова села на лавочку, закинув ногу на ногу.
Вадик молча сел рядом и достал сигареты, я вытащила одну из его пачки.
— Ты же не куришь?! — удивился он.
— Уже курю, — я вздернула нос повыше, прикурила от зажигалки и, вдохнув дым, закашлялась.
— Куряка, — усмехнулся он, пуская дым колечками.
— Ничего, я научусь, — я докурила свою первую сигарету до конца.
«Надо купить сигареты», — подумала я и посмотрела на часы.
— Пять минут прошло. Да или нет? — спросила я, глядя ему в глаза.
— Тебе, что нужен немедленный ответ?
— Конечно, если ты не едешь, я буду искать кого-то другого.
— Тебе что, все равно с кем? — обиделся он.
— Ну не совсем, конечно. Просто я решила уехать и не собираюсь отказываться от своей затеи из-за того, что кто-то держится за мамину юбку.
— Ладно, Вика, у меня просто нет выбора. Я не отпущу тебя одну. Дай мне время все устроить и обещай не делать глупостей.
— Этого я не могу тебе обещать, но готова подождать пару дней.
Глава 7
Через два дня Вадим пришел ко мне с билетами на поезд в Сочи. Я взяла свои сбережения, копила на горные лыжи. У Вадика тоже были кое-какие деньги, но все равно этого было слишком мало. И я решилась. Справившись с угрызениями совести, я заглянула в сервант, где в зеленой шкатулке мама и папа хранили деньги. Мне было разрешено брать на продукты и непредвиденные расходы. Я открыла шкатулку — деньги, как всегда, лежали аккуратной стопочкой. Протянула руку, пересчитала и положила обратно. Я же не воровка, никогда не брала денег без спросу. Задумалась, подыскивая себе оправдания. Мне же просто необходимо уехать и, глядя на морские волны, спокойно обдумать как жить дальше. Без денег уехать невозможно, значит, придется взять. Посмотрела на часы: до отхода поезда осталось три часа, а я еще не собрала сумку. Неожиданно меня осенило, что могу написать маме записку, в которой объясню, что беру деньги в долг. Мне стала легче — решение было принято, я стала собираться, запихивая вещи в сумку, как попало.
Потом я села за письменный стол, чтобы написать письмо. В серебряной рамке на моем столе стоял папин портрет, он улыбался мне с фотографии.
«Ты не одобряешь мою поездку, пап? — я говорила с ним, как с живым. — Знаю, знаю, я не права. Я, конечно, не должна расстраивать мамочку, как ты меня всегда просил, когда уезжал. Но мамочка расстроила нас куда сильнее, она не имела права так поступить с нами: наша семья была самой лучшей, самой дружной. Я так гордилась ею. А что мне осталось сейчас — лишь небольшой холмик на кладбище, куда я могу принести тебе цветы, и мама, которой нет дела до меня. Не осуждай меня, я хочу самостоятельности, я хочу быть независимой и взрослой. Раньше я зависела от вас, но вас больше нет — тебя нет на этом свете, а мамы нет в моей жизни».
Мою беседу с папой прервал телефонный звонок.
— Привет, Вика! — услышала я взволнованный голос моей подруги Ольги. — Мне нужно срочно переговорить с тобой. Это важно.
— Но, — я посмотрела на часы, — У меня всего полчаса.
— Хорошо, давай на нашем месте, через десять минут.
— Давай, — я подхватила сумку и захлопнула за собой дверь квартиры.
Ольга — моя лучшая подружка с первого класса. Наши семьи дружили и все праздники мы отмечали вместе. Я в шутку называла ее своей сестрой. Ольга была круглой отличницей, красавицей. Только почему-то мальчишки не баловали ее своим вниманием, может быть, она была слишком правильной для них.
Мы встретились у входа в Новодевичий монастырь. Я пришла первой и остановилась в тени ворот, поджидая Ольгу. Стояла невыносимая жара, и я порадовалась, что уезжаю на море. Ольга шла ко мне грациозной походкой, длинные каштановые волосы развевались на ветру, а зеленый сарафан обтягивал стройную фигурку. Мне она всегда казалась красивее меня, но это не мешало нашей дружбе, тем более, что мальчики всегда отдавали предпочтение мне.
Подойдя ко мне, Ольга поцеловала меня в щеку. Мы медленно спустились к озеру. Только сейчас она обратила внимание на мою сумку:
— Ты куда-то уезжаешь?
— Да, только не спрашивай куда, я все равно не скажу.
— Ладно, твое дело. Знаешь, я может быть, не права, что решила тебе об этом рассказать, но…
— Давай не тяни. Хуже того, что было уже не будет, — подбодрила я ее.
— Ну, хорошо, — решилась она. — Вчера вечером твоя мама пришла к нам в гости. Отец уехал на дачу, так что они были одни. Твоя принесла бутылку вина, и они закрылись на кухне. Я вышла из своей комнаты босиком, и они, разгоряченные беседой, не слышали моих шагов. Одна фраза привлекла мое внимание, и я остановилась послушать. Моя мама спросила твою: «Вы собираетесь жить вместе?»
«Да, только не знаю, как сказать об это Виктории, она так любила отца и так расстроена его смертью. Но я так люблю Коленьку, а он настаивает, чтобы я вышла за него прямо сейчас, и я согласилась».
«Но еще прошло так мало времени, Алла».
«Да, но он торопит меня, ему негде жить, и он хочет переехать к нам.»
— Она собирается замуж? — чуть ли не вскрикнула я.
Оля дотронулась до моей руки:
— Зря все-таки я рассказала тебе об этом, я не должна…
— Причем здесь ты?! Да как же она может?! Она хочет привести его к нам, где еще недавно был папа. Да как она смеет?! Да я, я…
— Вика, успокойся, — Оля взяла меня под руку. — На нас смотрят, ты так кричишь!
— Я знаю, что я сделаю, — неожиданно тихо сказала я и остановилась, глядя на голубую гладь озера.
— Что? — так же тихо спросила Оля.
— Я уйду из дома. Они могут делать все, что угодно, но меня не будет с ними.
— Вика, я рассказала тебе это с единственной целью, чтобы у тебя было время подготовиться. Твоя мама выходит замуж, и ты бессильна что-либо изменить. Тебе придется смириться. Тебе некуда идти, у тебя нет денег, и кроме мамы тоже никого нет.
— Мамы у меня тоже нет, — сердито сказала я. — И жить вместе с ними я не хочу и не буду!
