Джессика Марч - Соблазн
Когда все позавтракали, Стиви и Пип направились в бальный зал замка. Пол Максвелл догнал их, и у Стиви появилось ощущение, что он чего-то ждет. Вспомнив совет Пип, она постаралась держаться с ним приветливо и дружески кивнула ему.
– Так ты увидела свет, Милая Стиви, – сказал он, беря ее под руку. – Я думаю, увидишь, когда Самсон тебе факты из жизни…
– Что? О чем ты говоришь? – Она стряхнула его руку, словно та была отравленной. – Смотри, Пол, – сказала она, – мы тут будем вместе какое-то время и поэтому должны попытаться как-то ладить между собой. И не нужно никаких идей, потому что мне вовсе не интересно!
Когда Пол, разозлившись, ушел прочь, Стиви с удивлением покачала головой:
– Господи, неужели он не знает, как получать отказы? Почему он не осаждает кого-нибудь еще? Если уж он такой богатый, как все говорят, то должен кто-то найтись, кто не будет думать, что он тупица.
– В этом-то и весь юмор, Стиви, – засмеялась Пип. – К примеру, некоторые мужчины мечтают только о тех клубах, куда их не принимают.
Когда группа собралась в бальном зале, Самсон позвал всех на консультацию. Он сделал глоток крем-соды, кашлянул и начал говорить:
– Мне нужно, чтобы вы выбросили из головы все фильмы про Дракулу, какие только видели. Очистите свои рассудки от застарелых, ужасных стереотипов и запомните следующее: Дракула – воплощение всякого табу, всякого темного человеческого желания, всякого страха, что завораживает. Если он и монстр – а это будет центральная точка зрения, которую мы будем разрабатывать – то элегантный монстр, обаятельный и соблазнительный – сильный, властный, но уязвимый, мудрый, но глубоко одинокий.
Сегодня наш первый кадр покажет кораблекрушение, рассеянные обломки судна, которое везло гроб Дракулы в его новый дом. Мы двинемся на природу… Сейчас все в полном цвету, пышное и зеленое, а с музыкой и огнями создастся впечатление грусти, потому что это цвета и светотень, которые запретны для Князя Тьмы. Затем мы покажем Джонатана Харкера, пожалуй, покажем бледную, довольно пресную природу его отношений с Миной… Вот и все на сегодня.
Программа звучала кратко и достаточно просто, однако проблемы появились уже с первых минут съемки. Самсон нашел, что обломки корабля выглядели фальшивыми, раскраска корпуса казалась слишком веселой, в расположении обломков отсутствовал драматизм – и так далее, и так далее. Художнику-постановщику было приказано работать, если понадобится, всю ночь, а съемочная группа погрузила свои пожитки в джип. При постоянном присутствии Самсона они ездили взад-вперед все те же несколько миль, в поисках совершенной комбинации летней листвы и чистого неба.
Когда свет уже почти пропал, группа все еще работала над той же сценой под открытым небом.
– Завтра мы попробуем повторить это снова, – подвел итог Самсон. – И хорошо бы все получилось.
Следующий день оказался дождливым, и Самсон был вынужден выбирать между праздностью и работой над сценами, которые можно было снимать в помещении. Выбор оказался нелегким, потому что, несмотря на его спокойный вид и беззаботность, Самсон вовсе не был податливым, если дело касалось того, что он считал важным. Он приказал группе явиться в главное здание с таким раздражением, будто в плохой погоде был виноват кто-то из них.
– Мы будем снимать сцену соблазнения Люси Дракулой, – решил он наконец. Провозившись, как показалось, часы с ночной рубашкой Пип и переставив мебель так, чтобы получился ее будуар, Самсон велел ей ложиться на кровать и сделал окончательные изменения в своем костюме – мягкой, белой шелковой рубашке, черных бархатных брюках и мягких ботинках ручной работы.
Когда он влезал в окно спальни, Самсон казался всем, чем, по его словам, должен был обладать Дракула, – грацией, элегантностью и романтичностью. Когда он приближался к спящей Люси, в комнате повисло сексуальное напряжение. Все затаили дыхание, когда он наклонился над ее обнаженными плечами, стройной шейкой. И тут внезапно раздалось хихиканье, сначала подавленное, а потом переросшее в настоящий взрыв смеха.
– О, Боже, Самсон, ты защекотал меня своей рубашкой! – воскликнула Пип.
– К черту! – заорал он, и его красивое лицо исказилось от ярости. – К черту всех любителей и филистеров! Вы стараетесь свести меня в могилу, вы все стараетесь разорить меня! – И с этими словами он умчался в свою башню, запер дверь и отказывался разговаривать с кем бы то ни было весь остаток дня.
В последующие дни Стиви пришлось признать, что Пип была права. Самсон нервничал, и хотя было трудно сказать, что влияло на его творчество, он стал капризней и нетерпеливей к своей съемочной группе. То он говорил им одно, через минуту другое, а потом злился, если результат ему не нравился.
Усугубляя все это, атмосфера летнего лагеря стала напоминать коллективный приступ лихорадки в лифте. Привыкшие к жизни в городе, завсегдатаи Забегаловки начинали ворчать по любому поводу – постоянным вынужденным ожиданием, отсутствию каких-нибудь сносных занятий по вечерам. Ближайший город находился в двадцати милях; развлечения там ограничивались одним кинотеатром и четырьмя ресторанами, все из которых закрывались к десяти часам вечера. Стиви и Пип развлекали друг друга, но даже они начинали чувствовать, что съемки не закончатся и через несколько месяцев. Когда жалобы и перебранка достигли тревожащих размеров, Самсон наконец отменил свои гонения на наркотики и попросил лишь об умеренности.
Стиви не могла не вспомнить то время, когда она увела и соблазнила Льюка Джеймса, совершенно другую эпоху. Странно, думалось ей, тогда она чувствовала себя так уверенно, так контролировала ситуацию, так была уверена во всем, что делает. А теперь сама стала кем-то вроде актрисы и совершенно не могла ничего контролировать.
Болезненно, дюйм за дюймом, съемки продвигались вперед, и никто не мог сказать, были ли результаты хорошими, плохими либо чем-то средним. Аренда замка была продлена, контракт с рестораном продолжен. В нетерпении Самсон подгонял съемочную группу и обслугу, со злостью, угрозами и иногда с применением силы, что походило на отчаяние.
Сидя один в башне, он работал на монтажном столе и не позволял никому прикасаться к своей работе, просматривая результаты каждого съемочного дня. Более склонный к секретности, чем когда-либо, он ни с кем не делился своими мыслями, давая основание для слухов, что Самсон Лав вот-вот упадет своим красивым лицом в грязь впервые в своей блестящей карьере.
Он приберегал финальные сцены, где Дракулу уничтожают, напоследок, и поскольку время их съемок все приближалось, становился подавленным, даже казался обезумевшим, словно не мог примириться с гибелью своего вымышленного создания. Когда эти сцены уже невозможно было откладывать, когда стало очевидно, что все просто считают минуты и ждут, что скажет Самсон, он сбежал в свою башню и уединился там. Озабоченные тем, что он не ест и не спит, Стиви и Пип рискнули навлечь на себя его гнев и попытались пробраться к нему. Они стучали в дверь и кричали. Они пытались повернуть дверную ручку, но тяжелый засов был задвинут. Они стали стучать сильней, опасаясь, что случилось что-нибудь ужасное. Внезапно раздался громкий треск, звук стекла, разлетевшегося вдребезги от удара о дверь, и глухой голос, говоривший:
