Джанет Дейли - Игра до победы
Она ухватилась за дверцу автомобиля.
– Моя одежда!
Но дверца была заперта. Рауль включил скорость и начал выезжать с лужайки на подъездной путь. Девушка бежала рядом с машиной, колотя в стекло на дверце.
– Негодяй, отдай мою одежду!
Острые кромки гравия впивались в нежные подошвы ее босых ног, и Триша безвольно остановилась, глядя, как «Астон-Мартин» круто развернулся и его фары осветили дальние ворота. От ярости она чуть не разразилась слезами. Она вся тряслась от возмущения и холодного ночного воздуха. Автомобиль, завизжав колесами, остановился, затем на большой скорости двинулся обратно и поравнялся с ней. Триша стояла, дрожа и понурив плечи, и смотрела на водителя.
Окно опустилось, и девушка обрушила в приоткрывшуюся щель поток ругательств, которые вертелись у нее на языке.
– Грязный вонючий сукин сын! Я убью тебя за это! Ублюдок! Мать твою…
В окно вылетел комок свернутой одежды и ударил ее. Триша успела подхватить большинство вещей прежде, чем они упали на землю.
В темноте она не могла увидеть выражения лица Рауля, но в его голосе звучало полное безразличие к ее бессильному гневу:
– Унижение – жестокий учитель. Возможно, теперь вы не будете так торопиться снимать одежду перед очередным мужчиной.
Колеса «Астон-Мартина» вновь зарылись в гравий, разбрасывая камешки во все стороны. Триша подобрала туфлю и швырнула ее в окно тронувшейся с места машины.
– Мерзавец!
Туфля отскочила от белого бока автомобиля, не причинив ему никакого вреда, и «Астон-Мартин» с ревом помчался по дорожке, насмешливо мигнув габаритными огнями. Триша, прижав одежду к груди, смотрела вслед исчезающей машине, затем, прихрамывая, двинулась по колким камешками за своей туфлей. Слезы жгли ей глаза.
11
На серебряном подносе, примостившемся на туалетом столике Лес, лежал какой-то конверт. Она заметила его только тогда, когда поставила рядом стакан с виски. Лениво задумалась: сколько, интересно, времени он здесь провалялся? Затем взяла конверт. Похоже, какая-то телеграмма. Через прозрачное целлофановое окошко на конверте была смутно видна только часть адреса, но, кажется, написано: «Миссис Томас».
– Мадам?
Лес оглянулась и посмотрела на служанку Шербурнов. Она держала в руках три платья Лес, чтобы миссис Томас могла выбрать, в каком она появится перед гостями на сегодняшнем приеме. Лес на секунду задумалась, но потом, так ничего и не решив, быстро сделала большой глоток виски и махнула стаканом в сторону кровати:
– Просто положите их на постель. Я решу попозже.
Она уже на целый час опаздывала на прием, но здесь, слава Богу, не было Одры, а самой Лес попросту наплевать, опоздает она или нет.
– Очень хорошо, мадам. Что-нибудь еще?
– Да. Еще виски, – приказала Лес и присела на обитую бархатом скамеечку у туалетного столика. Полы ее шелкового халата тихо зашелестели, когда она закинула ногу на ногу. Гадая, кто бы это мог прислать ей телеграмму, она перевернула конверт и открыла клапан.
Быстро пробежала глазами коды и сокращения, обозначающие дату, время и место отправки телеграммы, и перешла к самому сообщению. Как ни странно, оно было адресовано не ей, а Трише. Это имя вверху страницы сразу же бросилось ей в глаза, однако Лес продолжала читать.
«ТРИША, – гласила телеграмма, – СЕГОДНЯ КЛОДИЯ И Я ПОЖЕНИЛИСЬ ТЧК МЫ ЗНАЕМ ЧТО ТЫ ХОТЕЛА ПРИЕХАТЬ НА НАШУ СВАДЬБУ ТЧК НО МЫ СОЧЛИ ЧТО ТАК БУДЕТ ЛУЧШЕ ТЧК МЫ ТЕБЯ ЛЮБИМ ТЧК С ЛЮБОВЬЮ ПАПА»
Поженились. Лес опустила руки на колени, ее пальцы ослабели и выпустили телеграмму. Листок бумаги скользнул на пол, как опавший осенний лист. Известие настигло Лес как гром среди ясного неба. Сколько бы ей ни передавали слухов об свадебных планах Эндрю и Клодии, она почему-то вопреки всему твердо была уверена, что этого не случится. Но это произошло. Эндрю женился на Клодии.
Все было кончено. По-настоящему закончилось раз и навсегда. Теперь он принадлежит другой женщине. Лес потянулась за стаканом с виски и замерла, глядя на свою руку с алмазным обручальным кольцом. Потом медленным движением стащила его с пальца и засунула на самое дно своей шкатулки с ювелирными украшениями, стоящей на туалетном столике. Ей показалось, что рука стала непривычно голой. Какая она теперь легкая! Словно от нее что-то отрезали.
Лес быстро схватила стакан и выпила его до дна, почти задохнувшись от крепости алкоголя. Виски обжигало, но не согревало. Внутри у Лес все оставалось таким же холодным, как будто она промерзла насквозь. Отныне она всего лишь бывшая миссис Томас. Ее место заняла другая – более молодая, красивая и более умная.
– Ваше виски, мадам.
Служанка поставила перед ней стакан, доверху наполненный виски с содовой.
– В нем нет льда. Я хочу лед.
В коридор второго этажа доносились снизу звуки музыки маленького струнного оркестра, расположившегося в Большом зале, и тихий гул голосов. Выйдя из своей комнаты, Триша узнала негромкую мелодию, которую играли музыканты. Прием – или бал, как предпочитала его называть Фиона Шербурн, – уже начался.
Она приостановилась на зеленой с розовым дорожке в прихожей и в последний раз окинула мысленным взглядом свою внешность. Кончиками пальцев коснулась золотого филигранного гребня, удерживающего сзади непокорную гриву рыжевато-каштановых локонов, и филигранных сережек, свисающих с мочек ее ушей. Она проверила аметистовую брошь, приколотую на плече, чтобы убедиться, что она надежно застегнута, и расправила декоративные складки, оторачивающие низкий вырез платья из турецкого шелка. Все было в порядке. Линии ее платья были просты и, как она надеялась, элегантны. Триша считала, что сегодня вечером ей понадобится вся изощренность и утонченность, на которые она только способна.
Разгладив шелковую ткань на бедрах нервным движением, Триша прошла через прихожую к высокой деревянной двери, ведущей в комнаты, где жила ее мать, и негромко постучала. Она подождала, прислушиваясь к шагам внутри. Дверь открыла Эмма Сандерсон. Когда она увидела Тришу, стоящую у порога, выражение ее лица с плотно сжатыми губами несколько смягчилось.
– Лес уже готова? Я думала, мы могли бы спуститься вниз вместе, – сказала Триша.
– Нет.
Взгляд секретарши был усталым и раздраженным, но за досадой скрывалось что-то еще, чего Триша не успела разглядеть, потому что Эмма быстро отвернулась.
– До сих пор еще не одета. Три раза меняла платья. Теперь пытается опять примерить первое.
Триша понимала мать. В обычном состоянии Лес никогда не проявляла нерешительности в подобных вещах, хотя в последнее время ее неуверенность стала почти постоянной. По-видимому, развод поколебал ее уверенность в себе буквально во всем.
