Джилл Шелдон - Забыть о мести
— Он застал меня врасплох, — признался Томас, слегка опираясь на Хлою. — Я старался довести себя до изнеможения, чтобы немного поспать, и целый час работал со штангой и на тренажерах. Вдруг появился Джеймс…
Опять этот негодяй! Подумать только: отец способен так обращаться с собственным сыном!
— И ты, конечно, избил его до полусмерти?
— Хочешь узнать, пришлось ли ему хуже, чем мне?
— Конечно. Желаю знать все подробности.
— Ты просто спятила, Хлоя. Ей-богу спятила!
— Знаю-знаю. Рассказывай.
— Я врезал ему коленом в пах.
— Прекрасно. Надеюсь, он до конца жизни останется евнухом.
— Ты читаешь мои мысли.
Хлое пришлось почти тащить Томаса наверх. Когда они добрались до кухни, он был белее простыни. На подъем по лестнице ушли его последние силы, и Хлоя как могла осторожно усадила его в кресло. Томас перегнулся пополам и снова схватился за ребра. Хлоя решительно потянулась к телефону.
— Нужно что-то делать. Я немедленно звоню…
— Нет, — категорично заявил Томас.
— Но почему? Можешь привести хоть один довод?
— Далее два. Во-первых, не хочу, а во-вторых, все будет хорошо.
Хлоя, изнывая от гнева и жалости, старалась, однако, казаться спокойной. Не нужно, чтобы он видел, как она переживает за него. Но у нее это плохо получалось, потому что Томас словно читал ее мысли, как открытую книгу, и сгорал от унижения. Если бы каждое движение не причиняло столько боли, он наверняка заполз бы в угол зализывать раны, а Хлою выставил за дверь.
— Томас, тебя должен осмотреть врач.
Раздираемый противоречивыми желаниями удушить и осыпать Хлою поцелуями, Томас обмяк в кресле и прикрыл глаза.
— Я уже сказал, все будет…
— Да-да, я слышала, все будет хорошо, — закатив глаза, передразнила его Хлоя. — Если это правда, встань и поцелуй меня. По-настоящему.
Если бы мог, Томас, конечно, рассмеялся бы. Она единственная, кто смеет бросать ему вызов.
— Не можешь, верно? — поддразнила Хлоя предательски дрогнувшим голосом. Она поспешно отвернулась, чтобы он не увидел ее сочувственного взгляда. — Не двигайся, — приказала она. — Сейчас я оботру тебе лицо. А потом решу, что делать дальше.
Минуту спустя она вошла с губкой и аптечкой, найденной в ванной, и решительно надвинулась на Томаса. Он невольно улыбнулся и из рассеченной губы снова закапала кровь. Хлоя принялась бережно обтирать раны и ссадины. Остановив кровотечение, она промыла губку и принялась за синяк на щеке и подбитый глаз. Нежные пальцы коснулись шеи, побежали по груди.
— Как думаешь, ребра действительно сломаны? — шепотом спросила она.
— Надеюсь, всего лишь ушиб.
Хлоя с сомнением покачала головой и с раздражающей педантичностью прижала к каждому порезу ватку, смоченную йодом. Томас тихо шипел, но старался не шевелиться.
Отставив склянку с йодом, она сжала ладонями его лицо и подула на обработанные раны, чтобы не так щипало. У Томаса все перевернулось внутри.
— Спасибо, — прохрипел он. — Теперь совсем хорошо.
— Что-то не верится. — Хлоя убрала руки и хитро прищурилась.
— Честное слово.
— Докажи.
— Как именно?
— С чего это ты стал таким непонятливым, Магуайр? — с ехидной улыбкой спросила Хлоя и кокетливо вскинула голову. Сердце Томаса забилось сильнее. — Докажи, что все хорошо, и я оставлю тебя в покое.
Ноющие руки не слушались, но не принять вызов Томас не мог. Собравшись с силами, он потянул Хлою на себя и, когда она с размаху шлепнулась на его колени, едва не закричал от боли.
Охнув от неожиданности, Хлоя соскользнула на пол и опустилась на колени между его ногами. Томас потерял дар речи, когда блестящие волосы Хлои защекотали обнаженную кожу его ног, подбородок оказался на уровне пупка, а губы — в дюйме от восставшей плоти.
Томас уже не корчился от боли, теперь он пылал от страсти.
— Томас, — нежно прошептала Хлоя.
Заглянув в ее глаза, Томас испытал неведомое доселе чувство абсолютного покоя и счастья, словно он наконец вернулся туда, где его долго-долго ждали…
Легкими касаниями Хлоя ласкала его лицо, и Томас понимал, что она испытывает в эту минуту. Суровая реальность отступила на задний план, уступив место сладостным ощущениям. Томас уткнулся губами в ладонь Хлои.
— Мне так жаль, — пробормотала она, и из глаз ее потекли слезы. — Тебе вправду лучше?
— Да… Поцелуй меня, Худышка. — Но коленопреклоненная красавица лишь жалобно всхлипнула. — Шшш.
Осторожно, стараясь не делать лишних движений, Томас подался вперед, взял Хлою за локоть и поднял с пола. Она шмыгнула носом. Руки Томаса обвили ее нежно и властно. Он не показывал вида, что ему больно, потому что счастье держать ее в объятиях было для него сейчас превыше всего.
— Ну почему я не приехала раньше?! — неожиданно взорвалась Хлоя.
Господи, подумал Томас, неужели на свете есть человек, которому он не безразличен? И тут до него дошел смысл сказанных ею слов.
— Только этого не хватало.
Страшно подумать, что бы произошло, появись Хлоя в самый разгар драки. Он себя-то едва сумел защитить, что уж говорить о ней?
Вдруг плечи Хлои под руками Томаса заходили ходуном.
— Не плачь, Худышка. Я этого не стою. Все прошло. Я почти пришел в себя. Успокойся, пожалуйста.
Все еще всхлипывая, Хлоя подняла голову и улыбнулась сквозь слезы. Томас прижал ее к себе и задал вопрос, который так и вертелся на языке:
— Так ты собираешься меня поцеловать?
— Как же так? Я ведь не хотела. Правда, не хотела…
— Нет? Почему?
— Теперь… теперь мне уже не вспомнить.
— Вот и хорошо.
Их губы встретились. Умирая от желания, Томас стал гладить Хлою по спине, думая лишь о том, что готов не выпускать эту женщину из своих объятий до конца жизни. Жаль только, что все это лишь мечты.
Возьми ее сейчас, возьми, пока имеешь такую возможность. Скоро ты будешь далеко. И вы больше никогда не встретитесь.
Хлоя, что-то пролепетав, приникла к Томасу. Он ощутил на своей груди упругие холмики, и неутолимый чувственный голод вырвался на волю. Томас понял, что Хлоей владеют те же чувства, потому что она с тихим стоном взяла ладонями его голову, будто боялась, что он прервет поцелуй. Но Томас и не думал этого делать.
Отчаянно дерзким выпадом языка он завладел ее ртом. Ответ Хлои был таким же раскованным и пылким. Выгнувшись, она обхватила его шею, а Томас нетерпеливо выдернул ее блузку из джинсов и расстегнул пуговицы. Он должен видеть ее, ощущать, иначе ему конец.
Томас не помнил, как расстегнул крючки лифчика и накрыл ладонями упругие груди. Хлоя умоляюще шептала его имя, и он нагнул голову, чтобы взять губами розовую жемчужинку соска. Но тут острая боль полоснула его словно лезвием, заставив судорожно вздрогнуть.
