Джейн Кренц - Лето в Эклипс-Бэй
— Спасибо, — сказала она очень вежливо. — Как видишь, я дома, жива и невредима. Теперь можешь ехать.
Он так хотел ее, что, наверное, ушел бы в лес и стал бы выть на луну, если бы она заставила его уйти этой ночью.
Он потянулся к ней и стиснул дверную раму. — Пригласи меня зайти.
— С какой стати мне это делать?
— Например, потому что у меня была тяжелая ночь, и это, как ты уже заметила, твоя вина.
— Я уже говорила тебе, не смей обвинять меня в драке. — Она слегка наклонила голову. — Кстати, ты так и не сказал мне, как дела у вас с Джереми. Вы смогли решить ваши проблемы, до того как началась драка?
— О, да, мы снова вместе.
Выражение ее лица смягчилось. — Я так рада.
Он понял, что это его единственный шанс, и поставил ногу на порог. — А теперь я могу войти?
— Ник…
Он наклонился и заставил ее замолчать медленным, глубоким поцелуем, стараясь почти не касаться ее. Если он дотронется до нее, подумал он, он уже не сможет заставить себя убрать от нее руки. До утра, по крайне мере.
Она не отступила. Он почувствовал, как по ее телу пробежала дрожь. Это прогресс, сказал он себе. Оторвавшись от ее рта, он увидел, что ее нежные губы приоткрылись.
— Знаешь? — сказал он. — Я не в настроении сегодня ночью разговаривать о моих с Джереми проблемах.
— Я понимаю. — В уголке ее рта появился кончик ее языка. — Ты уверен, что с тобой все в порядке?
— Ты уже спрашивала меня об этом.
— Да, знаю, но твой голос звучит немного странно.
— Наверное, потому что я чувствую себя немного странно. — А еще немного наэлектризованным, подумал он. Словно сквозь него пустили высоковольтный ток.
— Может, у тебя что-то вроде замедленной реакции на насилие.
— Может быть.
Она подняла руку. Он подумал, что она собирается прикоснуться к его лицу, но в последний миг она вдруг замешкалась, кончики ее пальцев замерли в дюйме от его подбородка. — Тебя били по голове?
— Я не помню. — Он поймал ее застывшие пальцы одной рукой и поднес их к своим губам. — Может быть, били, а теперь у меня амнезия.
— Ник. — Голос ее звучал все тише. И в его имени была какая-то непонятная нотка.
Он втянул кончик одного из ее пальцев в рот и слегка прикусил. Она резко втянула воздух.
Он счел это приглашением и скользнул через порог. Она отступила, пропуская его внутрь. Он закрыл за собой дверь и потянулся к ней.
— О, Ник.
И она оказалась в его руках, неистово цепляясь за него, прижимаясь губами к его шее.
— Я так переживала, когда Ханна рассказала мне о драке, — страстно прошептала она ему в шею. — А потом она сказала, что ты в полицейском участке и, что ты позвонил Рейфу, чтобы тот внес за тебя залог, и я так разозлилась. Но все равно боялась. Это было ужасно.
— Все хорошо, — выдохнул он в ее губы. — Все отлично.
— Ты уверен, что ты в порядке?
— Скоро буду.
Он подхватил ее и понес по коридору. Лампа, которую она включила минуту назад, давала достаточно света, чтобы он смог найти дорогу мимо темной ванной в утонувшую в тенях спальню.
Его первой мыслью, когда он увидел постель, было — что ее окружили призраки. Затем он понял, что смотрит на светлые, просвечивающиеся занавески. Балдахин свисал с металлической рамы, изогнувшейся над кроватью.
Тайное пристанище Королевы Фей, подумал он.
Он позволил Октавии медленно скользнуть вниз по всей длине его тела, пока она не встала на ноги, и стащил с нее футболку. Он был прав, лифчика не было. Изящные изгибы ее груди были словно созданы для его ладоней. Он едва касаясь провел большими пальцами по ее напряженным соскам. Она закрыла глаза. Еще одна дрожь прошла по ее телу. Он почувствовал, как его тело вздрогнуло в ответ.
Он медленно провел руками по ее бокам, наслаждаясь ее теплом, мягкостью ее кожи, пока не нащупал эластичный пояс ее длинной, ниспадающей складками юбки. Скользнув ладонями под ее пояс, он начал стягивать юбку с ее бедер.
И обнаружил, что лифчик был не единственным предметом белья, который она позабыла в это вечер.
Он позволил юбке упасть к ее лодыжкам. И просунул пальцы в треугольник вьющихся волос. Черта с два он когда-нибудь скажет Юджину или кому-нибудь другому, что Октавия и правда была натуральной рыжей.
— На тебе нет трусиков, — произнес он у ее обнаженного плеча.
— Я спешила, когда уезжала из дома сегодня вечером.
— Я сейчас сойду с ума.
Улыбка заиграла в уголках ее рта. Она начала расстегивать его рубашку. — Потому что я забыла надеть трусики?
— Нужно не так уж и много, чтобы свести меня с ума, когда ты так близко.
— Я рада.
Она распахнула края его рубашки и прижала ладони к его груди. — Я и сама сейчас немного не в себе.
Он стал подталкивать ее назад, целуя с каждым шагом, пока она не прижалась к кроватному столбику. Призрачный балдахин кровати плавно шевельнулся у нее за спиной, оберегая убранство тайного пристанища.
Не отрываясь от ее губ, он протянул руку, чтобы отодвинуть прозрачную ткань в сторону. Схватив покрывало, он стянул его к подножию кровати, открывая девственно-чистые простыни.
Он подхватил ее, опустил на бледную постель и сделал шаг назад, чтобы раздеться. Легкий кроватный балдахин сомкнулся. С другой стороны занавеса Октавия наблюдала за ним сквозь прозрачную материю. Она лежала на боку, слегка согнув колени, ее поза подчеркивала грациозные, соблазнительные изгибы ее бедер.
Он замер на несколько секунд, все его мышцы застыли от усилий хоть как-то контролировать ноющую, неистовую жажду, которая быстро завладевала его телом. У него никогда не было такого ни с одной другой женщиной, подумал он, озадаченный и удивленный. Ему никак не удавалось понять, что же с ним происходит. Это было не просто что-то физическое. Он был достаточно взрослым и довольно опытным, чтобы спокойно реагировать на физические удовольствия.
Но здесь было что-то еще. Он знал это в глубине души. Он пытался игнорировать, обойти, отрицать это, но не было никакой возможности избежать реальности. Октавия была другой.
Он посмотрел на нее сквозь волнующиеся занавески, окружавшие постель, и на какое-то мгновение задумался, а не была ли она волшебницей, которой как-то удалось его околдовать.
У него не было времени подумать о своем тяжелом положение. Его эрекция мешала ясно мыслить. Он с трудом высвободился из оставшейся одежды.
Когда он во второй раз отодвинул балдахин в сторону, Октавия потянулась к нему, увлекая за собой на белоснежные простыни. Он положил одну руку на мягкий округлый изгиб ее бедра, и она требовательно изогнулась под ним.
