Маргарита Южина - Принцесса в лопухах
– И что вы сделали? – спросил парень, который никак не мог слушать все это спокойно. – Вы опять убили внучку?
– Что значит – «опять», молодой человек? – сурово одернула его старушка. – Во-первых, это было не опять, ее я убила впервые, а во-вторых... Я вовсе не думала, что она упадет так неудачно! Я просто хотела отобрать у нее эти снимки и кассеты. Она не отдавала, я приложила силу... она ударилась о край бильярдного стола. И все. Мною двигали только благие намерения – оградить сына от потрясения.
Гутя покачала головой:
– Так уж и оградить? Я бы сказала иначе. Вы уже давно задумали убийство и все время искали подходящего момента. Мне даже кажется, что в день рождения Маши вы вовсе не хотели убивать Вету, вы хотели прикончить именно Машу. А что? Нет Машеньки – и никакого кредита брать не надо, и все останется по-старому. И вообще, все предельно просто! Машеньку – усыпить, тут еще старшенькая внучка под руку подвернулась, ну, не рассчитали вы силушку богатырскую, да так оно для вас даже и лучше вышло. А Жанну – просто выгнать! Только не понимаю: она-то вам чем помешала?
Старуха желчно поджала губы:
– Она слишком много места занимала... в душе сына. И потом...
– ...Она могла догадаться, да? – недобро фыркнула Гутя. – Да еще всю жизнь видеть перед глазами мать убитых тобою детей... Конечно, я вас понимаю – куда как проще ее выгнать. Только как? Но вы бы придумали... А вам ведь даже ничего и делать-то не пришлось! Так удачно Ветка с фотографиями вылезла! Только не вовремя – к чему эта ненужная шумиха? Вам и в самом деле совершенно не требовался позор. Зачем? Если об этом можно самой аккуратненько напеть Кириллу в уши... Заодно и подчеркнуть, что никто его так не любит, как родная маменька. А потому – стоит ли держаться за карман, когда матушке так нужны деньги? Самое главное для вас было – не пустить Кирилла за кредитом, оставить все как есть. У вас получилось даже лучше: сначала вы случайно убили Вету, потом, как и было задумано, – Машеньку, а уж под конец Кирилл сам избавил себя от жены.
– И придумали вы здорово, – поддержала мать Варька. – Вы ведь в день рождения хотели Машу под шумок убить, да? Народу – толпа, поди-ка потом, поищи, кто отравил девочку! Ведь вы не случайно остались в доме Назаровых. Утром приехали, все видели, как вы дарили серьги, а потом Жанна закрутилась, что вполне понятно – гости вот-вот должны были появиться, а мужа все еще нет. Затем – гости, дети гостей, клоуны, развлечения... О вас никто и не вспомнил.
– Да! Они очень часто стали про меня забывать! И я даже не пряталась. Я просто ушла в кабинет сына. Ждала, когда меня позовут к столу. А обо мне и не вспомнили! Конечно, если бы Кирилл был дома, он бы не обошел меня вниманием, и я сидела бы на самом почетном месте, но эта Жанна! И потом, когда нарисовалась Вета... эта пигалица тоже собиралась заявиться с каким-то уродом, своим дружком! Он мне жутко не нравился. Жутко! Конечно, мачехе было не до ребенка. Поэтому мне лично пришлось ее контролировать!
– Представляю вашу ярость! – кивнула Гутя. – А тут еще и Виолетта не вовремя вытащила эти снимки. Да, действительно, девочку покоробило поведение мачехи, и она решила прямо в день рождения, при большом скоплении народа... Но согласитесь – вам это было совсем не нужно. И не надо говорить о позоре, о дурной славе – это все не так уж сильно вас беспокоило. Нет, вам надо было забрать эти снимки и подсунуть их сыну в самый неподходящий момент! А Ветка их не отдавала. Тогда вы и напали на нее... Когда Вета погибла, Назаров уже не мог оставаться спокойным. Конечно, это привело его в озлобленное состояние, к тому же... любил он Вету или нет, она все же была его дочерью, и это накладывало свой отпечаток. Даже ветреная жена, как вы выражаетесь, не потревожила мужа – любовники в этот день так ничего Кириллу и не сказали, более того, Жанна вообще на некоторое время перестала с Черновым видеться. А вот для вас наступил самый подходящий момент – вы принялись точить сына, изводить его слухами и в конце концов добили его этими кадрами. И получили что хотели – ваш сын чуть не убил свою жену.
– Это только ваши домыслы, – фыркнула старушка.
– Может быть... – пожала плечами Гутя. – Но вы убили двух девочек, вы должны отвечать по закону, а собственные доводы вы изложите специалистам.
После этого Беллу Владимировну увели. Уходила она шумно – с возмущением, с криками, с проклятиями и обещаниями изничтожить весь род Неверовых. Зато после ее ухода стало спокойнее и в доме, и на душе.
Аллочка медленно подошла к своей кровати – уже сдувшаяся резиновая кукла все еще радостно пучила размалеванные глаза.
– И она еще улыбается! Я бы столько не вынесла, с ума сойти, – покачала Аллочка головой, подсчитывая дыры от пуль.
– Надо позвонить Жанне, – напомнила Варька.
– Куда ты ей звонить собралась? На часы-то взгляни, – напомнила мать.
– Ну и ладно, завтра позвоню, – легко согласилась девушка. – Надо же сказать ей спасибо за спонсорство, если бы не она, нам бы не осилить и эту гулянку в клубе, и этих надутых красавиц...
– Молодец, Фома, – похвалила зятя Гутя. – С куклами ты хорошо придумал, иначе могло бы не получиться...
– Так это Фома кукол предложил? – запоздало насторожилась Варька и тут же по комнате разнесся ее требовательный визг: – Фома! Расскажи мне, твоей жене, и как тебе вообще на ум могла прийти такая идея – воспользоваться резиновыми куклами?! Какое отношение ты к ним имеешь? Ты что – посещаешь эти вульгарные шопы?..
Но в итоге молодые помирились быстро – слишком уж хотелось спать.
А утром в их дверь позвонили. К двери подскочила Варька.
– Вот, принес вашего красавца, – улыбался в дверях Влас Никанорыч, прижимая к себе кота Матвея. – Всю ночь у Декабринки в прихожей под дверью орал, домой просился. И что вам взбрело в голову выставить меня с котом из дома? Гулянку, что ли, устраивали?
Неверовы и в самом деле, дабы обезопасить стариков и детей... то есть котов, отправили отца с Матвеем к Декабрине.
– Матюшенька... – ухватила мохнатого красавца Варька и чмокнула его в усатую недовольную морду. – Пап, ну, мы тут отметили кое-что...
– Дай-ка мне Матвея, – подскочила Аллочка, выхватила кота и принялась заглаживать перед ним свою вину. – Матюша! Ну, что ты обижаешься? Если бы мы тебя оставили, а тем более папеньку, вас бы тут изрешетили, и все! А так ты...
– Что-о-о?! – вытянулось лицо у почтенного отца семейства.
Он сунулся в комнаты и наметанным глазом узрел остатки ночного побоища.
– Так у вас здесь убийство было, что ли?!
– Пап, ну какое убийство... – вышла из своей комнаты заспанная Гутя. – Мы, наоборот... убийство предотвращали.
