Ирина Невская - Вечность длиною в день
-Да забей ты, - Лёшка хлопнул его по плечу, - у тебя отец есть.
-Тебе легко говорить, - насупился Вовка, - ваша мамка не такая.
-Да, - в один голос согласились близнецы, - наша мамка – исключение из правила.
-Просто она любит вашего отца, дядю Ваню, а моя папку нет, вот и всё, - тихо сказал Вовка.
Взрослая жизнь с её сложностью немного пугала его. Но ничего не поделаешь, время не удержать. Он тоже будет взрослым, как отец, но найдёт себе такую женщину, которая полюбит его по-настоящему, а не так, как мама папу.
Каждый раз, когда мальчик что-нибудь замечал этакое, он убеждался в своей правоте: мама действительно разлюбила папу, а заодно и его, Вовку. Что ж, он мужчина, как-нибудь переживёт, не сирота всё-таки, отец есть. Только отцу, кажется, его, сыновья, поддержка тоже нужна. Вот и будут они, два мужика, друг другу крепкое плечо подставлять, не пропадут…
-Прорвёмся, папка, - Вовка по-взрослому хлопнул отца по плечу и попросил: - Расскажи мне о ней.
-Обязательно расскажу, - пообещал Сергей…
Женька сладко потянулась. Сколько она спала? Целую вечность, наверное. От пережитых волнений она даже не ощущала пружин на Сашкином диване, которые больно упирались ей в бок.
-Доброе утро, - радостно сказал Сашка. Женька улыбнулась ему в ответ. Потом она долго, с удивлением смотрела на него.
-Что-то не так? – забеспокоился Сашка.
-Да нет, всё хорошо, - ответила Женька, - просто я никогда не замечала, что ты, оказывается, ещё молодой и красивый.
Сашка смешался, нахмурился и отвернулся, буркнув:
-Вставай давай, завтрак стынет.
-Ого, - Женька вскинула брови, - откуда такое великолепие?
-Соседи, - ответил Сашка.
Она сразу подскочила к столу, смешно путаясь в рукавах Сашкиной рубахи, которая была ей велика.
-Блинчики! Сто лет не ела!
Они вместе завтракали и весело болтали ни о чём.
-Да, кстати, вот возьми, - Сашка протянул ей аккуратно завернутую в пакет одежду.
-М-м-м, - промычала Женька удивлённо. – И когда ты успел?
Сашка довольно замурлыкал как кот, ему было приятно, что Женька оценила его заботу.
-Она новая, ты не думай, - пояснил он.
Женька тут же примерила новую футболку и джинсы. Вещички, конечно, были с Черкизовского рынка, но качественные.
-Не нравится? – обеспокоенно спросил Сашка.
-Что ты, - Женька замахала руками, - отлично, класс. Тем более мой размерчик.
Она подскочила к инвалиду и поцеловала его в выбритую надушенную щеку. Сашка ещё больше смутился и сердито закашлялся, как старик.
-Спасибо тебе, - сказала Женька, нежно глядя на него, - если бы не ты...
-Да ладно, - Сашка махнул рукой, - я друзей в беде не бросаю. Как увидел, что ты к ним пошла….
-А как ты там оказался? - перебила она его. - Ты их знаешь?
Сашка молча кивнул и, как бы спохватившись, сказал:
-Ты не думай, я не с ними, я сам по себе.
Женька улыбнулась и тряхнула головой:
-С чего ты взял, что я плохо о тебе подумаю? Мне всё равно, какие у тебя с ними дела, это твоя жизнь. Я знаю, какой ты есть, и мне достаточно этого. Ты - настоящий мужчина. Спасибо тебе, друг Сашка.
Женька засмеялась и обняла его за плечи, но Сашка, мягко отстранившись от неё, сказал:
-Извини, мне пора на работу. У нас нет выходных. Ты отдыхай, поспи ещё.
-Нет-нет, мне тоже пора, я домой, бабушка волнуется, наверное.
-Хорошо, - согласился он. – Да, кстати, деньги.
-Спасибо, - в который раз сказала Женька и, стоя в дверях, добавила: - Я люблю тебя, Сашка, ты очень хороший, ты славный…
Сашка отвернулся и глухо прорычал:
-Уходи же!
Женька непонимающе посмотрела на него и тихо спросила:
-Мы ведь друзья, да?
-Да, - ответил он, всё ещё не глядя на неё.
-Ну, я пошла, пока, - весело сказала она и захлопнула дверь.
Сашка с силой стиснул рукой стакан, стекло треснуло и разлетелось, поранив ему руку. Но Сашка не замечал крови, струившейся по пальцам. Он плакал. Несколько горьких слезинок скатились по щекам, упали и смешались с кровью. Это плакало его сердце, израненное безответной любовью…
-Объясни толком, - Максим со злостью теребил телефонный шнур, - она пришла, или нет? Я за что тебе плачу? Идиот!
Вот уже неделю, как он нанял частного детектива, чтобы следить за Афродитой. Без неё Максим больше не мог жить в этом мире. Он был болен ею, одержим. Без неё он даже не жил, а просто существовал.
Как сомнамбула передвигался из дома в банк, заключал какие-то сделки, изображая только видимость действия. Как сомнамбула ел, пил, дышал. По всей квартире были развешены её фотографии. Частный детектив постарался на славу: снимки были сделаны профессионально. Максим молился на них, как молятся на иконы. Каждый вечер повторялся один и тот же ритуал: он прижимался лбом к одной из её фотографий и что-то шептал, потом, как пьяный, шатаясь, переходил к другой фотографии, и всё повторялось вновь. Порой он так и встречал рассвет, засыпая, где придётся.
Появляться у неё дома он больше не решался, лишь издалека наблюдал за ней. Зачем торопить события? Как только он сделает то, что задумал, вот тогда и… А может, она сама тогда придёт к нему, кинется на шею и скажет: «Вот она я, твоя навеки!»?
-Ещё не время, потерпи, дорогая, и мы будем вместе.
Что мог он предложить ей сегодня? Свою, пусть и немаленькую, зарплату заместителя? Нет, к ногам своей Афродиты он хотел положить все сокровища мира.
Отъезд Сергея был очень кстати. Максим тщательно готовился к осуществлению своего плана, методично продвигаясь к цели: с помощью своих людей, ещё раньше внедренных в банк, он намеревался подставить своего шефа и занять его место Президента банка. Максим всё тонко продумал, рассчитал и подготовился к любым неожиданностям заранее, а уж Совет он сумеет склонить на свою сторону, предоставив ряд сфальсифицированных документов.
Одна маленькая загвоздка – Вероника. Он ждал её приезда. Без Вероники склонить на свою сторону Совет будет проблематичнее. Там заседал её папа. Максим знал наверняка, что папа всё сделает для своей горячо любимой дочурки. Но эта стерва всё ещё торчала в Париже и, судя по всему, возвращаться не собиралась. Максим каждый день названивал своей любовнице.
-Милая, дорогая, любимая, - заливался он соловьём. - Мне плохо без тебя, приезжай, я жду, любовь моя.
-Потерпи, милый, скоро приеду, - ласково отвечала Вероника.
«Когда же ты приедешь, стерва? Скорей бы. Сделали бы дело, а потом нужна ты мне была», - думал он.
