Сарина Боуэн - Год наших падений
– Ты уверена?
– Полностью.
Хартли спрыгнул с дивана.
– Черт. Прямо сейчас?
– Ты получил ответ на письмо?
Он покачал головой.
– Вау. Значит, вы наконец-таки встретитесь.
Он – еще в шоке – пожал плечом.
– Наверное, так даже проще. Что не пришлось сначала об этом думать.
Он резко выпустил воздух. Потом по-быстрому оглядел себя. На нем были джинсы, футболка «Ред Сокс» и ярко-оранжевые кроссовки.
– Ты замечательный, Хартли, – шепнула я. – А сейчас, если только ты не запретишь мне этого делать, я открою дверь. Вы можете поговорить здесь, хорошо?
Хартли оглядел мою комнату, словно видел ее в первый раз. Потом снова кивнул. Я не знала, прикинул ли он в голове то же самое, о чем подумала я, – что его незаправленная постель будет куда более неудобным местом для встречи, чем моя маленькая общая комната. Я увидела, как он сделал глубокий вдох. Потом повернула ручку, и Хартли широко распахнул для меня дверь.
– Я так сильно люблю тебя, – шепнула я ему на ухо. Повернулась, чтобы уйти, но Хартли поймал меня за руку. И прежде чем отпустить, поцеловал меня в лоб – прямо на глазах у отца.
Я бросила еще один взгляд на человека, который пришел увидеться с ним. Он стоял и смотрел на Хартли – с покрасневшим лицом и напрягшимся телом.
– Почему бы тебе не зайти, – услышала я голос Хартли перед тем, как открыть дверь на улицу и выйти наружу.
Хартли
Довольно долго мы с ним молчали. Он сел на Корин диван, а я выдвинул из-за стола Даны стул и уселся напротив. Я много раз видел его фотографии в интернете, но вживую все воспринималось иначе. Я никогда даже не думал, что однажды окажусь с ним в одном помещении. Мне было тяжело справиться с шоком.
Думаю, ему тоже приходилось непросто.
Так что мы с ним несколько минут изучали друг друга.
– Адам, – наконец произнес он и откашлялся. – Прости меня. Я знаю, что приношу извинения до абсурдного поздно, и, в общем, не жду от тебя понимания. Но все равно хочу это сказать.
Я всего и смог, что кивнуть. Теперь, когда он был тут и сидел напротив меня, мою голову заполонили злые вопросы. Как ты мог? Ты знаешь, как моя мать надрывается на работе? Ты знаешь, сколько издевательств я вытерпел в школе? Мы защищали тебя, но я даже не знаю, ради чего.
Я знал, что если открою рот, то плотина прорвется, и потому, проглотив горечь в горле, остался молчать. Но в глубине души – и признавать этот факт было стыдно – мне хотелось ему понравиться. После столького времени я по-прежнему надеялся произвести хорошее впечатление.
Он нервно постукивал пальцами по бедру. Его джинсы были дорогого темного цвета – из тех, что купила бы Стася. Еще на нем были стильные черные туфли и пиджак, который, наверное, стоил побольше, чем автомобиль моей матери.
– Я развожусь, – сказал он внезапно.
– Я читал в новостях, – признал я. Я вовсе не хотел дать понять, что следил за ним все эти годы. Но его развод попал на первые полосы сразу после того, как я отправил письмо. Кто угодно мог об этом узнать.
– Твое письмо попало мне в руки только спустя недели. Ты отправил его в Коннектикут, а я все это время был в городе.
Я снова кивнул и попытался сосредоточиться на том, что он говорил. Но серьезно, это было похоже на выход из тела. Я никак не мог перестать глазеть на него и подмечать детали нашего сходства. Его брови были в точности, как у меня.
– Моя жена… моя бывшая жена… сказала мне, что написано на конверте, от кого оно. И тогда я рассказал ей о тебе.
– Да? – пискнул я.
Он кивнул.
– Она ничего не знала. Я наделал много ошибок, Адам. Но в прошлом месяце все равно рассказал ей, пусть она уже и ушла от меня. Хранить секреты – это плохая стратегия. Жаль только, что мне потребовалось двадцать лет на то, чтобы это понять.
Отчего-то мне стало смешно, и я выдавил кривую улыбку.
– Что? – спросил он.
– Ничего. Просто… а я-то считал тугодумом себя.
На это мой отец ответил улыбкой. Но она была грустной.
– В общем, перед встречей с тобой я подождал еще месяц – не хотел, чтобы твое имя очутилось в статьях о разводе. Чтобы какой-нибудь репортер решил, что эти две вещи связаны. Такого рода дрянное внимание тебе ни к чему. – Откинувшись на спинку Кориного дивана, он положил ступню на колено. – И я пока что не рассказал о тебе своим детям. В последнее время им и так пришлось вынести из-за меня немало дерьма.
И вот на этом моменте я немного сорвался. Вероятно, из-за того, как небрежно он сказал «своим детям».
– И поскольку я с твоим дерьмом уже свыкся, то к чему спешить, да? – выскочил из моего рта гневный вопрос.
Сначала вид у моего отца стал пораженным. Затем печальная усмешка вернулась на место.
– Справедливо.
Но я покачал головой.
– Нет, просто… – Я сделал глубокий вдох, затем выдохнул. – Я попросил о встрече не для того, чтобы на тебя наорать. – Однако, сказав это, я осознал, что не имею ни малейшего представления о том, на что я рассчитывал. Я всегда мечтал о нормальном отце, но когда тебе двадцать один, то срок годности этой мечты, вероятно, давно истек.
– Адам, было бы странно, если бы ты не был зол на меня. Я знал это, когда ехал сюда.
– Ты застал меня врасплох.
– Я знаю. Но есть вещи, которые нельзя сделать по телефону. – Он неловко поерзал. – У меня есть трое детей. Мальчикам – Райану и Дэниелу – одиннадцать и девять, а моей дочери Эльзе – семь.
Райан. Дэниел. Эльза.
– Это было самым тяжелым, – выпалил я.
– Что именно?
– Иметь братьев, которые не знают, что я существую. – Я видел их в тот раз, по соседству со Стасей. Я сказал Кори, что не смог рассмотреть их, и не соврал, но тот момент все равно отпечатался в моей памяти: один брат закинул за голову руку, а второй бежит по безукоризненному газону принимать пас. Никогда еще я не чувствовал себя таким посторонним.
– Хорошо. На следующих выходных я им расскажу.
Я покачал головой, потому что сообразил, что веду себя эгоистично.
– Знаешь, они во всем этом не виноваты. Так что не беспокойся.
Мой отец подался вперед.
– Нет, ты был прав. Секреты не довели меня до добра. Я расскажу им, и они поудивляются минут десять, а потом ты станешь для них рок-звездой. – Он опять улыбнулся, и это была стопроцентно искренняя улыбка. Было видно, что одна только мысль о детях согрела его. – Серьезно. Старший брат, который играет в хоккей… У тебя будет бешеная популярность. Так что будь осторожен в своих желаниях.
