Алиса Лунина - Новогодний рейс
«Что же мне делать? Уехать завтра, до Нового года? Но тогда я испорчу праздник Пете… Решено — встречу Новый год с ним (пусть это будет самый незабываемый праздник в моей жизни), а утром первого января скажу ему, что мы должны расстаться. Получается сказка про Золушку — после полуночи карета превратится в тыкву, праздничное платье — в хламиды замарашки, Золушка вернется в Петербург, в свою обычную жизнь. Сказка закончится».
* * *Тридцать первого они с Лавровым пошли по магазинам покупать подарки. У Фани было такое настроение, как будто она все-таки смогла приобрести пару килограммов изумления, о котором мечтала, а еще субстанцию чистой радости. Ей хотелось то смеяться, то плакать и непременно сделать что-то хорошее для всех, хотя бы для близкого окружения. В припадке любви к Лаврову и заодно ближним Фаня купила Варе с бабушками конфеты и торт, соседу-гегельянцу — бутылку шампанского (пусть человек на Новый год не водку кушает, а пьет хорошее вино!). Она была благодарна судьбе за то, что на свете есть эта огромная квартира, в которой живут странные, но, в сущности, славные люди, потому что здесь она была очень счастлива. Вариной детке Фаня накупила ворох одежек. Причем продавщица в детском отделе оглядела их с Лавровым и, улыбаясь, спросила: «У вас кто — мальчик, девочка?» — явно подумав, что они мамаша с папашей. И Фаня вообще засияла от счастья.
Она разглядывала старенькие, из советских времен, елочные игрушки Брони. Трогательно — сосульки, шишки, какие-то мишки и белочки в стиле ретро, а вот это… Фаня охнула, углядев сиреневую звезду-верхушку, такую же, какая была у нее в детстве. Она обрадовалась, как будто получила добрый знак. Словно ей кивнула та маленькая рыжая Фаня. И сразу вспомнился день из далекого тридцать первого декабря: в комнате стоит наряженная елка, на ее верхушке сияет сиреневая звезда, пахнет хвоей, мама на кухне печет торт, а Фаня играет под елкой.
Удивительно — ведь в Вологде сейчас наверняка все так же. В большой комнате нарядили елку. Мама печет торт. А под елкой играет Вася. Совсем как его мать когда-то. Все так же, словно и не было этих двадцати с лишним лет…
Лавров принес небольшую елочку, поэтому Фаня могла легко дотянуться до макушки. Она надела сиреневую звезду и улыбнулась — вот так, словно бы в небе зажглась первая звезда.
Когда Фаня подарила шампанское философу, он вытаращился, как будто она ему вручила вожделенный им логос — завернула в подарочный пакет и перевязала лентой. Бедолага едва не прослезился и заявил, что шампанское не принято пить в одиночестве (чай, не водка!), придется ему по такому случаю пригласить на Новый год какую-нибудь авантажную даму, не чуждую философских вопросов. Фаня горячо поддержала намерение человека устроить личную жизнь в новогодний вечер. Кстати, не он один под Новый год настроился на романтический лад. Кое-кого тоже потянуло на лирику…
За пару часов до полуночи, выйдя в коридор, Фаня столкнулась со Снегурочкой. Все бы ничего, но Снегуркин вид мог поразить даже человека с очень богатой фантазией. Игривая белая шубка, шапочка, фальшивая коса до пояса и рыжая, отнюдь не фальшивая борода! Стефания обмерла и подумала, что у нее галлюцинации.
— С наступающим! — подмигнула Снегурочка. — Желаю много нового счастья и признания! Понимаете, признание — это очень важно!
— Понимаю, — вежливо кивнула ошалевшая Фаня.
Тут в коридор выглянула Варя. Она мгновенно опознала в Снегурочке своего художника-авангардиста.
— О, Петров! Ты чего вырядился?
— Пришел поздравить сына с Новым годом!
— А… Чего не Дедом Морозом оделся?
— Ну какой костюм сумел достать, в такой и оделся! — обиделся художник.
На разговор потянулись Варины старушки. Они пожелали Фане всяческих благ в Новом году, после чего уставились на Петрова.
— С Новым годом, бабулечки! — сказал тот. — С новым счастьем!
— Тьфу, — плюнула одна из старух, — от старого бы для начала избавиться!
— На меня намекаете? — грустно спросил Петров.
— Я не намекаю, я тебе прямо говорю — бесстыжая рожа, оставь нас в покое! — топнула ногой старушка.
— Как же я их оставлю?! — возопил Петров и в аффекте рванул с головы фальшивую снегурочью косу. — Я ведь люблю их! Варю и младенца! Вот возьму и начну в новом году новую жизнь!
— Правда? — засияла Варя.
— Я сказал — сделал! — ударил себя в грудь Петров. — Да и когда же начинать новую жизнь, как не в новом году?
— Бабушки, давайте пригласим Петрова встречать Новый год? — жалобно попросила Варя.
Бабули насупились и уставились на художника:
— Обещаешь вести себя прилично и не напиваться?
— Обещаю, — с готовностью подтвердил художник, — буду сидеть тихо, как мышь.
Старушки смилостивились, и семейство, прихватив Петрова, удалилось к себе в комнату.
* * *Вошел Лавров с большим блюдом в руках:
— Я тут это… Салат состругал.
— Что? — изумилась Фаня.
Никита был явно смущен. Фаня глянула в салатник и расхохоталась — оливье! Нарезать все мелко Лавров не заморачивался — порубил продукты крупно так, от души… Но это было неважно. Главное, что он старался, хотел сделать для нее что-то приятное. Она оценила его подвиг.
Обменялись подарками. Лавров вручил ей шелковый платочек какой-то безумной расцветки — сиренево-желтый, со стрекозами и красными пионами.
— Ух ты! — только и смогла сказать она.
— Нравится? — обеспокоился Лавров. — Я долго выбирал. Продавщица расспрашивала, на что ты похожа. А я сказал, что ты вообще ни на что не похожа. Мелкая, рыжая, безумная, очень красивая девица! Тогда продавщица посоветовала эту расцветку, мол, для безумных самое то!
Фаня улыбнулась и повязала платок поверх вечернего платья.
Они уже сели за стол проводить старый год, когда Лавров потянулся к телефону, пояснив, что должен позвонить сестре в Москву.
— Привет, сестренка! — забасил он в трубку. — И тебя с наступающим! Что? Не приедет на Новый год? Мне очень жаль… Так ты там одна? Все будет хорошо! С наступающим! Желаю нового счастья!
Лавров положил трубку.
Фаня поняла, что разговор с сестрой его расстроил:
— Что-то не так, Ник?
Он вздохнул:
— Кажется, у нее что-то не ладится в семье. А я не знаю, чем помочь. Да и спросить напрямую стесняюсь, там личное, женское. Видишь ли, у меня с ее мужем не очень хорошие отношения. Несколько лет назад мы повздорили и с тех пор не общаемся. Он сложный человек. Медийный персонаж. Слишком много понтов, амбиций. Много о себе понимает! В сущности, я не имею ничего против — каждый играет, как умеет, но вот чего я понять не могу — зачем он сознательно подавляет ее… Иногда я просто не узнаю свою сестру. За последние годы она здорово изменилась и, к сожалению, не производит впечатления счастливой женщины. Хотя, возможно, это я, дурак, мало что понимаю в любви и семейной жизни, и у них все хорошо. Так, что там у нас со временем? Ого! Без пяти двенадцать! Сейчас гарант сказанет что-нибудь важное про судьбу страны, и добро пожаловать в новый год!
