Алёна Белозерская - Близнецы страсти
– Значит, Суббота тебе больше нравится? – В глазах Виноградова засветилось лукавство, сердце его радостно забилось. – Впрочем, не имею возражений. Напомни, – попросил он, разливая вино по бокалам, – когда я должен тебя поцеловать?..
* * *Анна подъехала к дому Юманова и вышла из машины. Посмотрела вверх, мысленно определяя, где находятся окна его квартиры, и с разочарованием вздохнула. В них не было света, следовательно, Кирилл отсутствовал. Она еще раз набрала его номер и, в который раз услышав длинные гудки, отключила телефон. Потом прошла в подъезд и поднялась на нужный этаж, решив наверняка убедиться в том, что Кирилла нет дома. Дверь не открыли. Анна еще несколько минут постояла на площадке, потом спустилась во двор и присела на скамейку, решив дождаться его появления.
В напряженном ожидании прошел час, а Кирилла все еще не было. Анна с надеждой вглядывалась в каждую въезжавшую во двор машину и огорченно опускала плечи, видя, что они проезжают мимо или из них выходят незнакомые люди. Вечер был холодный, и она замерзла, зябко кутаясь в легкий плащ, потом усмехнулась своей забывчивости и побежала к машине, в которой можно было с комфортом дождаться возвращения Кирилла. Едва лишь Анна устроилась на сиденье и включила печку, как во дворе показалась машина, остановившаяся возле подъезда Юманова. Мотор затих, погасли фары, а вскоре показался и сам Кирилл. Он быстро направился к ступенькам, ведущим к двери.
– Кирилл! – позвала его Анна. – Постой!
Он растерянно посмотрел на нее и спросил:
– Что ты здесь делаешь? Зачем приехала? – В голосе его прозвучали грубые нотки.
– Пожалуйста, дай мне возможность объясниться. Может быть, мои слова смягчат тебя, и ты не станешь обращаться со мной как с ненужной вещью.
Во взгляде Анны было столько горечи, что Кирилл не выдержал и притянул ее к себе. Он хотел верить в ту искренность, которая была написана на ее лице, но еще больше желал обнять ее, почувствовать ее беззащитность, перед которой он не мог устоять.
– Прости, – прошептала Анна, с облегчением прижимаясь к его плечу.
– Идем, ты замерзла. Поговорим дома.
В квартире Анна задержалась на пороге, теряясь в догадках: как ей вести себя дальше и с чего начать разговор? Обстановку разрядил Кирилл.
– Ты голодна? – спросил он. – Проходи, – добавил он, с улыбкой осмотрев ее, замершую в нерешительности. – Так ты голодна?
– Нет, – покачала головой Анна, сняла плащ и обернулась, ища, куда его можно положить. – Но я не отказалась бы от чая, потому что действительно замерзла, ожидая тебя.
Кирилл спрятал плащ во встроенный шкаф и указал подбородком в сторону кухни.
– Моя мама говорит, что все серьезные вопросы нужно решать в этой комнате, – сказал он. – Кухня – главное помещение в квартире. В ней можно вести любые разговоры, и они никогда не приведут к ссоре.
Анна усмехнулась, вспомнив о том, что в квартире Субботиных кухонный стол являлся наиважнейшим стратегическим предметом, за которым составлялся общий план «боевых» операций, решалась судьбы Влада и Вероники, кроме того, в кухне тетя Фира составляла длинные списки покупок и, грозно восседая за столом, ругала Женю за непослушание. Сидя за этим столом, плакала сама Анна, находя утешение в объятиях старухи. Да, все самые важные события из жизни Субботиных обсуждались не в официальной гостиной, а в уютной кухне, где пахло ванилином и добротой. Кухня в квартире Кирилла показалась Анне холодной и лишенной душевного тепла. Но едва лишь она присела за стол и стала наблюдать за тем, как Кирилл заваривает чай, как настроение ее изменилось. Стало не так страшно, как вначале, появилась уверенность в том, что беседа сложится удачно.
– Говори, – сказал Кирилл, поставив перед Анной дымящуюся чашку, и она с наслаждением взяла ее в руки. – Прежде всего хочу знать, как мне к тебе обращаться? Я-то привык называть тебя Вероникой, может, стоит…
– Зови меня Анной, – перебила она Кирилла и начала свой длинный рассказ, который она репетировала по дороге.
Она рассказала о своем детстве, об отношениях с сестрой. Описала встречу с Владом и свои чувства к нему. Объяснила, каким был их брак, а также с горечью призналась, что ненавидела мужа в последние месяцы их совместной жизни. Анна говорила долго, лишь иногда делала паузы, чтобы смочить губы теплым чаем. Кирилл слушал, не задавая вопросов, которые, как он чувствовал, могут сбить ее с мысли или заставить замолчать.
Треснувшим голосом Анна описала его отпуск, поездку вместе с мужем в Грецию и рассказала, что произошло на острове. Кирилл не выдержал, поднялся с места и в возбуждении прошелся по кухне.
– Они хотели тебя убить?! – шепотом спросил он, остановился напротив Анны и со страхом заглянул ей в лицо.
– Они были уверены, что убили, – улыбнулась Анна и продолжила рассказ.
Закончив, она надолго замолчала. Кирилл также не произносил ни слова, он смотрел в окно, удивляясь тому, каким черным и прозрачным было небо. Раньше он не замечал, что оно бывает таким высоким и потрясающе красивым в своей мрачности. Оно напоминало о женщине, сидевшей за его спиной и рассказывавшей страшную историю своей жизни, в которую сложно было не поверить, настолько честно и открыто звучали ее слова. И все же Кирилл чувствовал, что она о чем-то недоговаривает.
– Я не убивала Влада, – послышался голос Анны, ответившей на вопрос, который он не решался ей задать.
Это было единственным, в чем она не посмела признаться, так как знала, что Кирилл не поймет и, главное, не простит ее. Возможно, когда-нибудь она наберется смелости и скажет ему правду, но не в этот момент, когда решается судьба их отношений.
– У Романовых было много врагов. Я не имею отношения к их гибели, но рада, что их обоих нет в живых.
– Но почему ты не обратилась в полицию? – Кирилл повернулся к Анне и с грустью дотронулся до ее щеки. – Еще тогда, в Греции? Или же вернувшись в Москву?
Она вдруг со злостью отбросила его руку.
– Как ты себе это представляешь?! Похоже, ты не понял, кто такие Романовы! Я объясню. Отец Влада был могущественным человеком. Он скрыл преступление, совершенное его сыном, сделал для Вероники новые документы и отправил их в Вену, как мужа и жену! Он знал обо всем, так как ни Владу, ни Веронике не удалось бы скрыть подмену. Чужих они обманули с легкостью, но их близкие люди… – Анна замолчала, прикусив губу, потом продолжила: – И моя свекровь, и Лида, которая, как я думала, любила меня, знали, кто такая Вероника, но предпочли сделать вид, что все в порядке! Они без сопротивления заменили меня ею. Если бы я попыталась обвинить мужа в неудавшемся покушении, то в лучшем случае лежала бы сейчас в клинике для душевнобольных. Отец Влада сделал бы все, лишь бы устранить меня. Ведь своими обвинениями я разрушила бы не только карьеру его сына. Мое появление – после «смерти» – несло в себе угрозу для всей их семьи! Они предпочли бы назвать меня сумасшедшей Вероникой, внезапно слетевшей с катушек после смерти мужа и пожелавшей занять место своей счастливой сестры, и упекли бы в психушку! Поверь мне, я знаю, о чем говорю, я хорошо знакома с методами, которые использовали Романовы, решая какую-либо проблему. Если бы я выступила против них открыто, то проиграла бы. Поэтому и пришлось мне притвориться Вероникой и тщательно обдумать, как вернуть сына, все еще находящегося в руках моей сестры.
