Каринэ Фолиянц - А я люблю женатого
Дверь комнаты открылась. Вышли «качки», один из них обернулся:
– Даю вам три дня, молокососы, чтоб деньги вернули, – крикнул он. – Больше разговоров не будет.
Они пошли по коридору.
– Одну минуточку, – окликнул их Виктор Борисович.
Незванные гости остановились.
– Сколько эти студенты должны вам? – Он вытащил толстый бумажник. – Называйте сумму, только врать и преувеличивать не надо!
Витя уснул пьяный. У его дивана – недопитая бутылка и стакан. Сашенька в углу вязала. Серьезным и сосредоточенным было ее лицо. Тима сидел рядом, скорбно молчал. Потом вдруг сказал:
– Я прочитал в каком-то журнале: «Счастье есть, но его не может быть слишком много».
– А разве ж его много? – усмехнулась Сашенька, отложив вязание. – Сидим в нищете, перспектив – ноль, через три дня нас зарежут эти бандиты, а они зарежут, раз обещали.
– Витя протрезвеет и что-нибудь придумает, – успокаивал ее Тима.
– Ага. Витя расплатится с долгами. И дом нам купит. И камин у нас будет, и бассейн, и большая библиотека. – Сашенька заплакала.
Тима робко по-дружески обнял ее.
– Не плачь. Бог велик. И не важно, как его зовут. Он един. И он добрый! Он не даст нам пропасть! Вот увидишь, у нас еще будет дом!
Сашенька всхлипнула, утерла слезы:
– А ты женишься на хорошей девочке. Мы с ней по вечерам будем болтать на кухне и огурцы солить.
Тима опустился перед ней на колени. Он держал в руках нитку, которую спицы Сашеньки превращали в вязание. Нить переходила из его пальцев в ее – медленно, незаметно.
– Нет, Сашенька, в этом доме хозяйкой будешь только ты. Птичка ты наша с подбитым крылышком.
Сашенька надела недовязанную шапочку себе на голову, засмеялась.
– Все мы найдем работу, – продолжал Тима, глядя ей в глаза. – И мы, и другие тоже.
– Всем повысят пенсию, а самолеты перестанут разбиваться. Ты, Тимка, сентиментальный романтик. Я тоже так думала, когда была маленькой и глупой.
– А теперь поумнела?
– Да, – жестко и коротко сказала она. – Надо уметь у жизни вырвать то, что тебе нужно. Меня теперь ничто не остановит.
– Это тебе кажется.
– Я люблю его, – сказала Сашенька, – и я все смогу сделать ради него! – Она посмотрела на спящего Витю. – Я докажу это! – прошептала она.
Сашенька вошла в небольшой ювелирный магазин, стала разглядывать витрины. Покупателей было мало. Под стеклом на черном бархате лежали золотые украшения, освещенные ярким светом. Она прошла вдоль витрины, остановилась у цепочек.
– Вам помочь? – подошел к ней расторопный вежливый продавец.
– Да, покажите мне цепочку, вот эту, – Сашенька ткнула пальцем на самую длинную.
Продавец поднял стекло, подал ей цепочку.
Сашенька внимательно осмотрела ее.
– Мне бы чуть потолще, с необычным плетением, – взглянула она вновь на витрину.
– Могу предложить эту, – продавец достал еще одну цепочку.
Сашенька осторожно осмотрела магазин. Рядом никого не было.
– Не могли бы вы подобрать браслет к этой цепочке, мне для подарка, – мило улыбнулась она.
Продавец слегка замялся, взглянув на цепочки в руках Сашеньки.
Она улыбнулась еще шире, стала доставать кошелек из сумочки.
Успокоенный продавец наклонился к витрине за браслетами.
Сашенька метнулась к двери…
…Два охранника ввели Тиму в небольшой кабинет.
– Этот? – спросил один из них, вталкивая Тиму.
– Сашенька! – рванулся Тима, но его удержали.
– Нет, – ответила испуганная Сашенька, зажатая в углу столом.
– Как нет? – не понял бритоголовый. – Заказывали Витю, он говорит, что это он. Я не прав, шеф?
– Витьки нет, – оправдывался Тима. – Но я за него. Что случилось? – опять рванулся он к Сашеньке.
Его не пускали.
– Отпусти, – распорядился шеф.
Кроме него в кабинете сидел продавец и еще один охранник в камуфляже.
– Ну вот что, заместитель, – строго сказал шеф Тиме. – Уж не знаю, чья из вас это девочка…
– Наша, – перебил его Тима.
– Общая? – усмехнулся шеф.
Все засмеялись.
– Наша, – упрямо повторил Тима.
Все засмеялись еще громче.
– Короче, она пыталась обворовать ювелирный отдел. – Шеф взглядом приказал прекратить смех. – При задержании порвала изделие, – кивнул он на стол, на котором лежали золотые цепочки. – Платить надо.
– Сколько? – растерялся Тима. – Это неправда? – обратился он к Сашеньке. Она испугано смотрела на него и молчала.
– Правда, правда, – ответил за нее шеф. – А платить надо много. У тебя есть деньги?
Тима отрицательно помотал головой, продолжая смотреть на Сашеньку.
– Это плохо. – Шеф встал, наклонился над Сашенькой. – Тогда мы будем продавать ее. – Он посмотрел на Тиму через плечо. – Кавказцам на рынке продадим.
– У меня нет денег, но я достану, – встрепенулся Тима. – Нет! Я за нее посижу, а она принесет деньги.
– Она? – шеф оценивающе посмотрел на Сашеньку. – Если успеет за час заработать, то…
Охранники заржали.
– Меняйтесь, – отошел от стола шеф. – Но у нее всего час, потом мы начнем отрезать тебе уши, пальцы и кое-что другое. Понял? – подошел он к Тиме вплотную.
– Понял, – закивал Тима.
– Поняла? – повернулся шеф к Сашеньке.
– Поняла, – сказала она. – Я принесу, я достану.
…Тима сидел в углу, зажатый столом, и неотрывно смотрел на дверь. Охранники курили, вполголоса переговаривались. Шеф разговаривал по телефону.
Дверь распахнулась, вбежала Сашенька.
– Вот! – она положила на стол большую пачку денег.
– Молодец, – усмехнулся шеф, посмотрев на часы. – Успела. Пересчитай, – кивнул он продавцу. Тот стал считать.
– Все? – спросила Сашенька.
Продавец кивнул шефу.
– Отпускай, – приказал шеф охраннику.
Охранник отодвинул стол, освобождая Тиму.
Сашенька и Тима вышли из магазина.
– Я так тебя ждал, – радовался Тима. – Ты где нашла деньги?
Сашенька молча шла впереди.
– А я правда испугался, – продолжал Тима, – думаю, вдруг не найдешь.
Сашенька подошла к машине, открыла дверцу. Тима наткнулся на нее, удивленно осмотрел автомобиль, заглянул в него. В машине сидел Виктор Борисович. Он даже не посмотрел на Тиму, перегнувшись, открыл изнутри дверь. Сашенька села в машину.
– Ты куда? – удивился Тима.
– Прости! – сказала Сашенька. – И Витьке скажи – пусть простит меня!
Машина тронулась.
– Стой! – попытался руками остановить ее Тима. – Подожди, ты куда? Не надо, Сашенька! Не надо!
Догнать машину он не мог…
Сашенька стояла посередине комнаты в квартире Виктора Борисовича. Она была смущена и подавлена. Виктор Борисович расхаживал, засунув руки глубоко в карманы брюк.
