Сара Джио - Фиалки в марте
Судно причалило в восемь двадцать пять вечера. Никто меня не ждал, кроме одинокого такси.
— Довезете до Хидден-Коув-роуд? — спросила я водителя.
Он кивнул и взял мою сумку.
— Смотрю, вы путешествуете налегке. Ненадолго в наши края?
— Пока не знаю.
Он снова кивнул, словно понял, что я имею в виду.
Я показала дорогу к дому Джека, но когда мы подъехали, ни одно окно не светилось.
— Похоже, никого нет дома, — заметил водитель, констатируя факт.
Меня покоробило, когда он предложил уехать.
— Подождите еще минутку.
В кино обычно за подобным диалогом следует сцена воссоединения — мужчина и женщина бросаются друг другу в объятия, губы сливаются в поцелуе. Я постучала в дверь и подождала пару минут, затем постучала еще раз.
— Эй, кто-нибудь есть дома? — прокричал из машины водитель.
Не обращая на него внимания, я постучала снова. Сердце бешено колотилось, и я слышала его стук. Ну давай же, Джек, открывай!
Спустя еще минуту я поняла, что он не ответит. Или его нет дома. Меня вдруг охватило чувство безысходности. Я села на крыльцо и уткнулась лицом в колени. Что я здесь делаю? Как случилось, что я полюбила этого человека? На ум вдруг пришла строка из «Годов милосердия», которая мне всегда нравилась: «Любовь — не тепличный цветок, неохотно распускающий бутоны, а сорняк, который неожиданно расцветает на обочине».
Я не виновата в том, что люблю. Любовь возникла сама собой, и теперь ее не остановить. От этой мысли у меня потеплело на душе, хотя я по-прежнему сидела одна на холодном крыльце.
— Мисс, у вас все в порядке? — спросил таксист. — Если вам некуда идти, я позвоню жене. Она приготовит постель, переночуете у нас, не бог весть что, но хоть какая-то крыша над головой.
Похоже, у всех жителей острова доброта в крови… Я подняла голову и собралась с силами.
— Спасибо большое, вы очень добры. Здесь недалеко живет моя тетя, я поеду к ней.
Таксист высадил меня у дома Би. Расплатившись, я какое-то время стояла с сумкой в руках, глядела на дом и думала, правильно ли я поступила, что вернулась. Потом подошла к передней двери, убедилась, что в доме горит свет, и вошла.
— Би?
Она все так же сидела на стуле, словно я никуда не уезжала.
— Эмили! — Би встала, чтобы меня обнять. — Какой сюрприз!
— Я должна была вернуться.
— Даже не сомневалась, что так оно и будет. А одна из причин твоего возвращения случайно не Джек?
— Я заезжала к нему, но его нет дома.
Би посерьезнела.
— Это из-за Эллиота.
От того, как тетя произнесла его имя, у меня по рукам побежали мурашки.
— Он заболел. Недавно звонил Джек. Хотел, чтобы я знала… — Голос тети дрогнул, выдавая так долго сдерживаемые чувства. — Он сказал, что Эллиот… в плохом состоянии. При смерти.
Я ахнула.
— Джек поехал в больницу. Вообще-то он торопился на паром. Если ты выедешь прямо сейчас, то, наверное, догонишь.
— Даже не знаю. — Я уставилась на свои ноги. — Думаешь, он будет рад меня видеть?
Би кивнула.
— Поезжай к нему. Она бы хотела, чтобы ты поехала.
Конечно, Би имела в виду Эстер, и только благодаря ее словам я оказалась той ночью на паромном терминале. Тетины слова навсегда поменяли курс моей жизни. Она искупила ими все свои ошибки. Мы обе знали: если бы Эстер была с нами, она бы одобрительно кивнула.
— Я возьму твою машину? — спросила я.
Би бросила мне ключи.
— Поторопись.
У меня участился пульс. Я вспомнила их с Эллиотом историю.
— А как же ты? Разве тебе не хочется его увидеть?
Судя по ее виду, она чуть было не согласилась, но потом покачала головой.
— Мне нет там места.
Глаза Би наполнились слезами.
— Ты по-прежнему его любишь, да?
— Глупости! — сказала она, смахивая слезу.
— Да, кстати, что было в пакете, который передал Эллиот?
Тетя улыбнулась.
— Альбом с фотографиями, тот самый, что он подарил мне, когда вернулся с войны. После того что случилось с твоей бабушкой, я отослала альбом Эллиоту. Он хранил его все эти годы.
Я сжала ее ладонь и схватила свою сумочку.
— Давай, езжай к своему Джеку, — велела тетя.
Я гнала тетин «фольксваген» с такой скоростью, словно от этого зависела моя жизнь. Не думала ни о полиции, ни об авариях. На счету была каждая минута, каждая секунда. Я давила на педаль газа, пока не домчалась до паромной пристани, и когда уже заезжала на парковку, раздался гудок — паром отчаливал. Я выбежала на причал к сходням, решив, что, наверное, придется прыгать, однако судно было уже далеко. Я опоздала. Опоздала к Джеку. Конечно, разве могло быть иначе? Последние годы вся моя жизнь состоит из опозданий и упущенных возможностей.
Я добрела до площадки, где люди обычно ждут из Сиэтла своих друзей и родственников. Отсюда хорошо было видно паром, и я прищурилась, пытаясь разглядеть Джека. Увы, безуспешно.
Сзади послышались шаги. Кто-то бежал к причалу. Я обернулась и увидела Джека, который с встревоженным видом спешил к сходням. Вернее, у него был встревоженный вид, пока он не заметил меня.
— Эмили?
— Джек!
До чего же приятно произносить его имя, подумала я. Джек выронил сумку и подбежал ко мне.
— Поверить не могу!
Он откинул с глаз челку и погладил меня по лицу. Пусть говорит сердце, решила я.
— Получила твое сообщение и захотела тебя удивить.
— Да уж, удивила, — улыбнулся Джек.
Похоже, он хотел что-то добавить, но отвлекся на прозвучавший вдали гудок. Очередной паром входил в гавань, опережая график.
— Я была у тебя дома, — сказала я, вглядываясь в его глаза в поисках ответа.
Джек взял меня за руку, и от его прикосновения по моему телу разлилось тепло.
— Би сказала, что твой дедушка болен. Мне так жаль! Едешь к нему?
— Решил, что останусь с ним на ночь, чтобы он не был один. Утром у него операция.
— Он поправится?
— Мы не знаем. За последние пять лет он перенес два коронарных шунтирования, и врачи говорят, что если эта операция не поможет…
Знает ли Эстер, что сердце ее любимого разрывается на части в буквальном смысле?
— Ты должен ехать. Увидимся завтра, после операции, — сказала я, глядя, как судно высаживает одних пассажиров и готовится принять других. — Поезжай на этом пароме. А я тебя подожду.
Джек покачал головой.
— Оставить такую красивую девушку одну? Дед бы не одобрил. Поедешь со мной?
Я положила голову ему на грудь, как тогда в доме у Би.
— Ладно.
— Я мечтал об этом все утро того дня, когда встретил тебя у Генри.
— О чем?
— Что мы с тобой будем вместе.
