Сесилия Ахерн - Год, когда мы встретились
О, открыл шторы и выглянул. Чего такой заспанный? Аж волосы дыбом. Да-да, это я. Спускайся давай, я подожду.
Усаживаюсь на твое место во главе стола. Ну наконец-то выполз. Какой ты несветский в своем тренировочном костюмчике! Ну, что улыбаешься? Да, я нетрезва. Не надо, не надо щуриться и делать умное лицо. Что-то ты очень голубоглазый… и очень симпатичный. Улыбочка еще эта.
– Так-так-так. Это ли наша Джесмин? Хороша, нечего сказать.
– Надо срочно устроить собрание. Зови всех соседей. – Спокойно, сейчас я свалюсь со стула, но это не страшно. Протягиваю тебе стакан и жестом показываю – наливай.
– Я пас. – Накрываешь стакан рукой.
– Что, так и не пьешь?
– Я тебя будил среди ночи, чтобы открыла мне дверь?
– Нет. Нет, не будил.
– Заметь, уже целый месяц.
Верчу свой стакан и размышляю.
– Предатель.
– Пьяница.
– Отш… отщ… отступник.
– Типа того.
– Ты даже не алкоголик. Ты пьянь – есть разница.
– О как. Спорный тезис. Объясни, пожалуйста.
– Ты кретин, вот и все. Самодовольный. У тебя проблемы не с пьянкой, а с жизнью. Ты бы поговорил с кем-нибудь, что ли. А?
– Нет. Хотя доктор Джей подходит?
– Не, не считается. Он на пенсии.
– Доктор Джей – алкоголик. Не пьет уже двадцать лет. Ты мало чего о нем знаешь. – Я не могу скрыть удивления, и ты снисходительно улыбаешься. – Его жена сказала, что не будет рожать, пока он не протрезвится. Ну а он не просыхал до пятидесяти лет. Было слишком поздно. Она все равно не ушла, так и жила с ним.
– Ладно. Она уже умерла. – Опустошаю свой стакан.
Ты хмуришься.
– Да, Шерлок. Она уже умерла.
– В итоге ее здесь нет. – Трудно сказать, зачем я это говорю. Наверное, просто хочется сказать гадость. Тебе же часто этого хочется? Вот, я – как ты. Мне тоже в кайф.
Ты встаешь, выходишь из-за стола и уходишь в дом. Видимо, с концами. Нет, возвращаешься, приносишь тарелку с нарезанным сыром.
– А дети у тебя?
– Крис с Кайли попросились остаться еще на день. Им тут хорошо.
– А-а, Крис и Кайли. Ну, они похожи. Имена такие… как у близнецов.
– Они близнецы.
– Вот так.
Ты смеешься. У тебя за спиной, в темноте, просматривается огород.
– Завидуешь, Джесмин?
– Вот еще. Не надо пыжиться, Мэтт Маршалл. – Оба смотрим через дорогу: у меня самый лучший сад на всей улице. – Тебе до меня как до звезд, старичок.
– Да я и не мечтаю. – Ты иронично усмехаешься. – Это Финн все еще на что-то надеется.
– Ну и зря. – Я задумчиво провожу пальцем по ободку стакана. – Хоть ты пукни.
– Хороший совет.
– При чем здесь хороший? Я реалист. За добрым словом иди к доктору Джею. И все будет чики-пуки.
– Я так и делаю.
– Ему еще повезло. Как он не пригробил кого-нибудь из пациентов?
– Док из тех, кто отлично сочетает работу и алкоголь. Худший тип алкоголизма, не лечится.
– Повезло тебе – ты не из таких.
Как я тебя уела: ты и пьянь, и работать не можешь.
– Да. Он мне это объяснил.
Молча сидим за столом, я – попивая вино, ты – пощипывая сыр. Как обычно, я на тебя нападаю. Почему так?
– А меня все мужики, с которыми у меня что-то было, бросили. Я тебе говорила?
– Нет. – Опять эта ироничная усмешка. – Но не скажу, что ты меня удивила.
Кажется, ты мне даже сочувствуешь. Только все равно саркастически улыбаешься.
– Потому что со мной очень трудно, – поясняю я, и ты задираешь брови.
– Почему же с тобой трудно?
– Потому что я хочу, чтоб все было по-моему. И не люблю, когда люди ошибаются.
– Черт, со мной ты бы точно не смогла жить.
– Истинная правда.
Молчим.
– Ты чего сегодня такая?
– Переспала со своим бывшим.
Смотришь на часы. Два часа ночи.
– Я ушла, когда он заснул.
– Или, может, притворился, что спит.
– Не знаю. Не думала об этом.
– Я сам так делал много раз.
– Ну что же, сработало. Она ушла.
Тебе не кажется, что это смешная шутка. Может, потому, что это не очень-то и шутка.
– Ну и что, он тебе сказал, что с тобой трудно?
– Да нет. Я сама догадалась. Поняла, после того как… – Смотрю на свой чудесный, великолепный сад, из которого я черпаю житейскую мудрость. Чем глубже проникаю к корням, в почву, тем больше знаю о самой себе.
– А с чего ты вообще это взяла? Может, с тобой вовсе не так уж и трудно? Может, ты просто красивая, успешная, деловая женщина, которая хочет только самого лучшего – и почему бы и нет?
Я так тронута, что едва не плачу.
– Ну а может, конечно, ты в постели ужас что такое и жить с тобой невозможно.
Ты ржешь, и я бросаю в тебя кусок сыра.
– Он мне сказал сегодня ночью, что ему со мной было одиноко. Поэтому он ушел от меня.
Молчим.
– Одиноко было с тобой…
– Одиноко…
Ну представь, каково мне было – выслушивать такое. Одиноко ему со мной, черт бы его взял. Кошмар, да и только. Он меня любил, а ему со мной было одиноко. Не очень-то приятно такое слышать. Но и ему, наверное, не очень было легко.
– А он это сказал до того, как вы переспали, или после?
– До. Я поняла, о чем ты. Нет, дело не в этом.
– Именно в этом. Ну представь: он видит тебя после долгого перерыва, ты вся такая из себя, рыжая, с большими сиськами, да еще и безработная… Вокруг куча старых друзей, все при деле, а ты вроде как и часть компании, но при этом немного всем чужая. Он на тебя смотрит и вычисляет твое слабое место…
Я фыркаю и стараюсь не засмеяться.
– У тебя тушь размазалась.
Вытираю глаза салфеткой.
– У него два варианта: либо ты его пошлешь куда подальше, либо проникнешься чувством вины. Второе срабатывает в девяти случаях из десяти.
– Господи боже мой праведный – цитируя доктора Джея. А ты вот не воспользовался девятью из десяти.
– Я воспользовался, но попал в один к десяти.
Смеюсь.
– Слава богу, она наконец улыбнулась!
Ты смотришь на меня с ласковой усмешкой.
Закуриваю сигарету.
– Ты ж не куришь.
– Только когда пью.
– Дурында.
Закатываю глаза.
– Ну и что, расскажешь обо всем этом своему воздыхателю?
– Какому еще воздыхателю?
– Такой симпатичный, последнее время здесь ошивается. Но не кузен. – Ты смеешься. – Ну прости, не удержался, само вырвалось.
– Никакой он не воздыхатель. Это Санди. Хедхантер. Хотел меня на работу устроить.
