Джилли Купер - Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2
– Китти, дорогая, как поживаешь? Дай-ка мне это, – окликнул ее Боб, но в следующее мгновение был перехвачен концертмейстером оркестра в костюме Нерона, пьяным в стельку.
– А где же этот знаменитый малыш, который связался с Китти? – требовательно спросил он, не понимая, что она все слышит. – Я хочу пожать ему руку за то, что ему удалось подразнить это дерьмо. Я еще никогда не слышал, чтобы он так вопил в четыре часа утра: «Ведь это же совсем не те музыканты, которых я видел на репетиции». Так я ему сказал: «И это неудивительно, Раннальдини. Они же, к такой-то матери, были напуганы, когда вы их отлаяли». А вот это, должно быть, он в свитере с утенком Дональдом. Господи, красавец-то какой. А вообще эта оргия становится похожа на первый день распродажи.
Услышав это, Китти влетела в комнату, и тут же ее югляд уткнулся в Лизандера. Тот прижимал к себе Джека и огромный букет подснежников. А в следующее мгновение терракотовая ваза разлетелась на куски среди розовых лепестков.
– О Лизандер, – прошептала она.
Не в состоянии вымолвить хотя бы слово, Лизандер качнулся вперед, сунул подснежники ей в руки, сжал ее пальцы и стал их поглаживать. С секунду они молчали, ошеломленные той пустотой, которую увидели в лицах друг друга.
– Я не могу так жить, – заикнулся Лизандер.
– Добро пожаловать в Подземное Царство, Орфей, – прожурчал, подкрадываясь, Раннальдини. Затем, щелкнув пальцами двум официантам, чтобы те собрали осколки, он обратился к Китти: – Хочу, чтобы ты пошла и встретила Рудольфе, который будет играть роль Макбета.
Презрительно швырнув подснежники на соседний стол, он потащил Китти через комнату.
– Я полагал, что вы обещали отвергнуть Лизандера, – шипел он, стискивая ее руку, пока она не всхлипнула от боли.
Переключившись на мурлыкающий тон, он представил ее очень толстому тенору, одетому в белые одежды, и его приятелю-арфисту, чей костюм состоял из увядших листьев. Они играли Увядание и Упадок.
– Рудольфе, саrо, позволь тебе представить мою жену Китти, которая занимается твоим контрактом. Звони ей, если будут проблемы.
И он твердо поцеловал Китти в губы, намеренно глядя на Лизандера, скорбно сжавшегося на софе и тихо говорящего что-то Джеку.
– Я полагаю, что тебе интереснее разговаривать с собакой, чем со мной, – игриво сказала Гермиона.
– Да, пожалуй, – огрызнулся Лизандер, принимая от восхищенной официантки вновь наполненный стакан.
Вечеринка разгоралась. Из динамиков лился «Орфей» Глюка. Очаровательные музыканты-женщины и красавцы-геи, оперные звезды, почуяв одинокого, воплощающего образец красоты Лизандера, плотоядно кружили около, надеясь, что именно он сорвет с них тоги.
– А я вот думаю, не приобрести ли здесь дом, – сказал очень толстый тенор Рудольфе.
– У меня есть для вас секретная информация, – шепнул ему Ферди. – Там, через долину, скоро будет выставлен на продажу «Парадайз-Грандж». Если хотите, я завтра покажу вам его. Господи, прелесть какая, – отвлекся от этой темы Ферди, увидев, как в дверях появилась загорелая блондинка, странно одетая в скомканную бледно-голубую простыню. Может быть, она сумеет отвлечь Лизандера от отчаяния.
– Это Хлоя, подружка Бориса Левицки, – сообщил Рудольфе. – Мы с ней пели в Кардиффе в «Аиде». Чудесный голос.
– Хлоя, carissima, – Раннальдини поцеловал ее в обнаженное коричневое плечо, слизывая земляничный и розовый лосьон для тела. – Как же тебе удалось ускользнуть от Бориса?
– Он работает над своим «Реквиемом», – раздраженно объяснила Хлоя. – Даже не заметил, что я ушла.
– Только глупец может пренебрегать такой прелестью.
Подозвав официантку, Раннальдини вложил в каждую маленькую ручку Хлои по стаканчику «Крага».
– Ты появилась вовремя. Мы собираемся ужинать.
– Надеюсь, я сижу не рядом с Рэчел?
– Нет, рядом со мной. Это многих огорчит. Брошенные им в огонь подснежники Китти зашипели.
Ужин сервировался в голубой столовой, обстановка которой была более интимной, чем в огромном зале. Гости раскинулись на многоцветных шелковых подушках, разбросанных вокруг низких столиков, накрытых в романском стиле: огромные рыбины в масле и травах, омары, молочные поросята, огромные бутыли с вином и большие вазы с виноградом, вишнями и гранатами.
Рядом с каждой золотой тарелкой, завернутые в бумагу имперского лилового цвета, лежали презервативы и пилюли для возбуждения. Еще большую сексуальность атмосфере придавало звучащее из громкоговорителей, подобно сердцебиению, «Болеро» Равеля в интерпретации Раннальдини. Концертмейстер подыгрывал.
– Если бы Раннальдини столько же тратил на цветы для церкви, – проворчала Джой Хиллари, разглядывая груды фрезий.
– Кто же это составлял план рассаживания? – возмущалась Джорджия, зажатая между священником и Рудольфе.
– Раннальдини и я, – самодовольно сказала Гермиона. – Я поместила Гая между двумя самыми хорошенькими женщинами в этом зале – между Рэчел и Наташей. Кстати, ваш телефон в порядке? Я видела сегодня Гая, выходящего из телефонной будки на Хай-стрит в Парадайзе.
Затем она вдруг раздраженно добавила:
– А какого же черта Хлоя делает рядом с Раннальдини? Ее вообще не приглашали. Предполагалось, что справа от него будет Гвендолин Числеден.
Лизандер, к тому времени уже абсолютно пьяный, вдруг обнаружил, что сидит между Гермионой и уродливой контрабасисткой, явившейся в костюме жены Цезаря, Кальпурнии.
– А разве можно с таким лицом изображать кого-нибудь другого, – сказал Мередит, сидящий напротив и обсасывающий клешню омара.
За одним столом оказались Гай, Рэчел, Наташа, пожирающая Лизандера своими кошачьими глазами из-под черной челки, и Ферди, подавленный тем, что все еще отчаянно хочет ее.
Раннальдини намеренно усадил Китти за свой столик, устроил так, что упиравшийся в спину взгляд Лизандера наталкивался на второй лик злобного, насмешливого Януса рядом с ней. В течение всего ужина Раннальдини намеренно обнимал свою жену, поглаживая ее шею, как палач, ищущий, куда бы воткнуть, топор, ласкал груди и спину, словно намазывал маслом от загара, постоянно целовал и что-то нашептывал на ухо.
Лизандеру приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не встать и через всю комнату не броситься на Раннальдини. Выглядевшая измотанной и уж совсем непривлекательной, Китти трогала его еще больше. Положив возбуждающую таблетку в рот, он запил ее полупинтой «Крага».
– Ты не выглядишь очень счастливым, Лизандер, – сказала Гермиона, кладя руку на его ногу.
– Это точно, – согласился Лизандер, убирая ее руку. – Китти вернулась к Раннальдини, а она самый лучший человек, не считая Артура, изо всех мною встреченных.
